Воды мелели, создавая впечатление не моря даже, а озера. Это путешествие, пролегавшее мимо островов Карибского архипелага, отделявших Антильское море от Атлантического океана, завершилось входом в территориальные воды Венесуэлы. Спустя двенадцать дней после того, как Санийе добралась до Нью-Йорка, я ступила на земли Южной Америки, высадившись в Каракасе.
Каракас — крупный и важный торговый порт. Все время в пути до него я преодолела в компании со своей приятельницей, которая очень сильно помогла мне при оформлении документов на венесуэльской границе. Я всегда буду ей за это благодарна.
В Каракасе я заселилась в отель «Мажестик» по соседству с представителями чилийского посольства: на этаже проживали в основном работники дипломатического корпуса.
Всюду царила роскошная и комфортная атмосфера, напоминавшая Европу. Поэтому отель, работавший на таком уровне, был заполнен до отказа. И, только заблаговременно предупредив о своем приезде, можно было рассчитывать на хорошие места.
Как только я прибыла в Венесуэлу, то сразу же направилась в консульство Соединенных Штатов, дабы выхлопотать разрешение на посещение моей дочери. Я сказала им, что собираюсь в Мексику. Они приняли документы, однако предупредили о невозможности выдачи визы без подтверждения из Парижа. Нужно было ждать.
Когда я была в Миграционной службе Каракаса, клерк, принимавший мои документы, вдруг внезапно вскочил на ноги и удивленно воскликнул: «Вы — дочь султана Абдул-Хамида? Никогда бы не подумал, что мне доведется встретиться с дочерью этого выдающегося человека! Во время правления вашего отца я жил в Стамбуле и проходил обучение при Султанской академии государственной службы. Ваша прекрасная Родина оставила в моем сердце множество дорогих воспоминаний». Он восторженно смотрел на меня, целовал руки. Именно благодаря его содействию я получила разрешение оставаться в Каракасе столько, сколько посчитаю нужным. Этот крайне приятный человек, которому на вид было около шестидесяти лет, изъяснялся на необычайно изящном литературном турецком, что не могло не вызывать во мне восхищения. Еще больше восхитилась я способностями своего нового знакомого, узнав, что тот владеет четырнадцатью языками. Он всю жизнь работал в Министерстве иностранных дел и Управлении делами президента, занимаясь переводом документации.
В скором времени виза уже была готова, и я предвкушала предстоящий полет к дочери в США. Чтобы завершить свой рассказ о Венесуэле, мне необходимо поделиться еще двумя воспоминаниями.
Венесуэла вся покрыта лесами, и, так как ее земли богаты нефтью, алмазами и золотом, эта страна привлекает великое множество инвесторов. Как и следовало ожидать, там, где есть богатство, есть и бедность, и даже нищета.
На политической арене этого южноамериканского государства сталкиваются два противостоящих друг другу блока: коммунистический и антикоммунистический. Порой между ними случаются кровавые столкновения, в которых гибнут мирные жители. Деловая сфера полностью находится в руках иностранцев, даже пекарни, и те работают благодаря труду приезжих.
Женщины здесь темнокожие, стройные, с осиными талиями и прелестными личиками. Мне бросались в глаза некоторые из тех, что работали в отеле: им едва исполнилось по пятнадцать-шестнадцать лет, и они уже развелись со своими мужьями, растили детей в одиночку и радостно хватались за чаевые. Местные мужчины, наоборот, красотой не отличались, и мне становилось жаль этих прекрасных женщин, вынужденных жить с такими уродливыми мужчинами.
Некоторые люди жили в прекрасных, отгороженных от всего мира высокими заборами виллах. Жены здесь вели домашнее хозяйство, мужья работали. Мои венесуэльские подруги рассказывали мне о том, что буквально в шестисеми километрах от Каракаса добывают необработанные алмазы. И более того, русские эмигранты построили здесь шоколадную фабрику. Поговаривали, что, дабы заработать баснословные деньги, они прятали контрабандные алмазы в шоколадные конфеты и переправляли во Францию. Воистину, Венесуэла — рай для тех, кто хочет заработать…
Как-то раз мой давний знакомый еще по жизни в Германии пригласил меня в гости. Двадцать лет назад он прибыл в Венесуэлу нищим, как церковная мышь, а затем, без устали трудясь, разбогател и вот теперь жил на одной из великолепных венесуэльских вилл. Вилл у него было три, одна неподалеку от другой. На одной они жили сами с супругой-американкой и принимали гостей, две другие принадлежали их дочерям.
Окна виллы, в которой мне довелось побывать, были зарешечены — подобная мера требовалась для защиты от диких животных. Нежданно-негаданно в гостиной, где мы обедали, появился странного вида человек: он был в высоких сапогах и кожаных штанах, на его поясе красовался кинжал, а на плече висело ружье. Хозяин дома представил нас друг другу, и нежданный гость, улыбнувшись, с виноватым видом произнес: «Прошу прощения за то, что появился перед вами в таком виде. Если бы я знал об этой встрече, то оделся бы подобающе. Во времена правления вашего отца я был вторым секретарем итальянского посольства. Сейчас служу здесь послом. Иногда, как вы уже могли понять, охочусь».
Наш новый знакомый изловил двух огромных змей. Каждая из них в толщину была не меньше окружности тела крупного мужчины. «Если мне удастся добывать по две-три таких особи в неделю, то я вернусь на родину миллионером», — пояснил охотник.
Он восхищался моим отцом, вознося его политику до небес, и даже рассказал о знаменитом случае с британским послом и булавкой для галстука. «Если бы правление Абдул-Хамида не прервалось, мы бы не столкнулись с бедами мировых войн», — посетовал посол. Он то и дело отводил глаза, чтобы скрыть проступавшую во взгляде горечь. «Ах, как же я счастлив встретиться с вами!» — сказал он на прощание, целуя мне руку. Турецкий, на котором говорил посол, поражал своей красотой и правильностью.
Хозяин виллы приготовил богатое угощенье. Во время трапезы я познакомилась с еще одним гостем — старшим адвокатом известной нефтяной компании. Он без устали рассказывал о своем увлечении антиквариатом и о том, насколько огромна его коллекция. Так я получила приглашение побывать в его доме на своеобразной экскурсии. Адвокат, зная, что я выросла при султанском дворе, хотел услышать мое мнение о собранных экспонатах и тем самым потешить свое самолюбие. Разумеется, я согласилась. Он был очень учтив. В день встречи он приехал за мной на автомобиле. Адвокат с супругой жили за городом, на огромной, огороженной чугунной изгородью вилле, подъехать к которой можно лишь миновав сад, раскинувшийся на много километров вокруг. Местные виллы значительно отличались от парижских.
У ворот нас встретила хозяйка дома — очень красивая женщина 45 лет. Родом она была из Испании, поэтому мы говорили по-французски. Супруги приняли меня в хорошо обставленной гостиной. После того как мы побеседовали и съели десерт, мне предложили осмотреть комнаты. Стены в них были завешаны массивными гобеленами, всюду стояли расставленные в превеликом порядке антикварные вещи. Посетитель этого дома сразу замечал ненужную вычурность, роскошь, нарочито бросавшуюся в глаза. Хозяева просили меня рассказать, каким были дворец моего отца и наши апартаменты в Стамбуле. Конечно, в былые времена и наши гостиные обставлялись только самой дорогой мебелью, однако покои моего отца и комнаты, в которых мы жили до замужества, были на удивление простыми.
