– Это приятно, когда прикасаешься ртом к губам другого? – размышляла она вслух, наблюдая за парочкой.
Дрикк неожиданно чмокнул ее в щеку. Гелаэлла вздрогнула и повернула к нему лицо, а мальчик робко коснулся губами ее губ. Ощущение оказалось для нее непривычным, но приятным, от него появилось щемящее чувство нежности.
– Зачем ты это сделал? – спросила она мальчика.
– Потому что я люблю тебя, – непривычно серьезно сказал он.
– И я… – неожиданно для себя выпалила Гелаэлла, тут же устыдившись своих слов.
Но счастливые искорки, блеснувшие в глазах Дрикка, волна тепла, исходящая от него, погасили ее недовольство собой. После того дня дети не раз, подражая взрослым, пытались целоваться. Для них это было скорее игрой, попыткой исследовать неизведанную область жизни. Если бы они знали тогда, чем это закончится…
Однажды за поцелуем их застал отец Гелаэллы, вернувшийся после очередного военного похода. Его взгляд, полный отвращения и негодования, девочка запомнила на всю жизнь. Отшвырнув маленького крунила от Гелаэллы, он схватил ее за руку и потащил к матери. Долго кричал о том, как неподобающе ведет себя принцесса. Мать покорно внимала его речам и неодобрительно поглядывала на дочь. Наконец, выдохшись, Сиртелон Нианей спросил:
– Девочка уже достаточно взрослая, чтобы попробовать питаться самостоятельно. Я сам прослежу, чтобы сегодня она, наконец, поняла, кто такие вардоки, и какое место в нашем мире занимают крунилы.
Гелаэлла знала, конечно, что ее народ использует крунилов в пищу, но как это происходит, понятия не имела. Да и Дрикк для нее был скорее одним из своих, она даже в страшном сне не могла представить, что кто-то может причинить ему зло.
Отец велел ей до вечера сидеть в своей комнате и никуда не выходить. Она не осмелилась ослушаться. Волнение захлестывало девочку – Гелаэлла сознавала, какой важный момент должен произойти сегодня в ее жизни. Боялась, что сделает что-то не так, снова разочарует отца и мать.
Вечером они зашли в ее комнату. Слуга ввел за ними маленького Дрикка и по велению отца вышел. Мальчик затравленно смотрел на Гелаэллу, в его глазах блестели слезы. Девочка метнулась к нему, но холодный взгляд отца остановил на полпути. Мать заперла дверь на ключ и скрестила руки на груди. На ее лице не читалось никаких эмоций. Гелаэлла непонимающе переводила взгляд с одного присутствующего на другого, еще не понимая, что происходит.
– Это твой сегодняшний ужин, – кивнул отец в сторону Дрикка.
Вот тогда Гелаэлле стало по-настоящему страшно. Она медленно отступала, пока не уткнулась спиной в стену. Вытянула руки вперед и отчаянно замотала головой.
– Нет.
– Ты сделаешь это, иначе я перестану считать тебя дочерью. Перестань позорить наш род! Лучше у меня совсем не будет дочери.
В голосе Сиртелона Нианея звучал металл. Гелаэлла продолжала мотать головой. Мать сухо сказала:
– Это просто, Гелаэлла. Внутри тебя есть такой же «хоботок», каким я кормила тебя.
Она подошла к дрожащему мальчику, схватила за шею и нагнула ему голову.
– Тебе нужно проколоть ему кожу вот тут, где пульсирует кровь. Потом пить. Вот и все. Ничего сложного. Ты не должна жалеть его, он всего лишь пища.
На мгновение Гелаэлла ощутила что-то вроде сочувствия, исходящее от матери. Но это длилось так недолго, что она не могла бы утверждать с уверенностью. Ужас происходящего парализовывал. Отец подвел мальчика прямо к ней и рявкнул:
– Пей!
Дрикк остекленевшими от страха глазами смотрел на Гелаэллу. В ее ушах стоял надрывный гул, биение крови в его венах слышалось так отчетливо, словно слух удесятерился. Внутри что-то поднималось, во рту пересохло. Гелаэлла ощутила, что голодна, но мысль о том, чтобы утолить голод с помощью Дрикка казалась кощунственной. Только не Дрикк. Кто угодно.
– Я не могу. Пожалуйста.
– Можешь. У вардока не должно быть слабостей, – отрывисто бросил отец. – Это существо – твоя слабость.
– Нет!V! – она с вызовом вздернула подбородок, сама не ожидая от себя подобной храбрости.
Возникла напряженная пауза, затем на лице отца появилась легкая улыбка.
– Ты будешь сидеть здесь до тех пор, пока не сделаешь, что должна. Мальчик будет рядом.
Вдвоем с матерью они вышли из комнаты, заперев дверь на замок.
То, что это означало, не сразу дошло до сознания Гелаэллы. Когда же она поняла, из ее горла вырвался истеричный крик. Девочка бросилась к двери, молотила по ней маленькими кулачками, просила выпустить. Ни звука не доносилось извне, словно мир за пределами комнаты перестал существовать. Осталась только она и маленький мальчик, которого любила больше всего на свете. Выбор, стоящий перед ней, казался чудовищным – убить дорогое существо или умереть самой.
Осознав, что колотить в дверь бесполезно, Гелаэлла медленно обернулась. Дрикк смотрел на нее большими печальными глазами. От него не исходило ни страха, ни укора. Мальчик приблизился к ней и сам нагнул голову, подставляя пульсирующую синюю жилку:
– Пей.
Гелаэлла крепко обняла его и шепнула в самое ухо:
– Я никогда этого не сделаю. Слышишь? Лучше умру…
Они провели в комнате пять дней. Долгих, нестерпимо мучительных дней, когда время словно остановилось. Оба обессилели от голода и жажды. Гелаэлла с трудом сдерживала инстинкты собственного тела, заставляла себя даже не смотреть на Дрикка. Забившись в угол комнаты, почти все время сидела, спрятав лицо в коленях. Слышала сдавленный хрип впавшего в беспамятство мальчика, дыхание которого становилось все слабее. Понимала, что он умирает. Ее организм оказался более выносливым, но Гелаэлла сознавала, что тоже долго не протянет. Она могла бы все прекратить в любой момент. Для этого всего лишь нужно было подползти к умирающему Дрикку, проткнуть «хоботком» его шею и насытиться волшебно-вкусной питательной кровью. Девочка сознавала, что на ее месте так бы поступил любой вардок. Она же не могла. Плакала от понимания собственной ущербности, но не могла решиться убить дорогое существо. Легче самой умереть.
В один момент – она уже не знала, день это был или ночь, Гелаэлла отчетливо почувствовала – его больше нет. Ни звука не доносилось из того угла, где лежал Дрикк. Из последних сил девочка подползла к нему, стала тормошить, на его бледное осунувшееся личико капали ее слезы. И откуда еще в теле нашлась влага? Гелаэлла сама себе казалась высушенной, как земля ее мира. С горла сорвался возглас, похожий на стон раненого животного. Обхватив руками светловолосую голову Дрикка, девочка раскачивалась взад-вперед, пребывая в полубессознательном состоянии. Все, чего хотела, умереть рядом с ним – здесь и сейчас.
