Да, этот небоскреб стал ей домом, жить здесь – величайшее счастье и осознание того, как изменился мир. Резиденция вардоков стала оплотом новой власти, знаком их величия. Но забыть о том, что глубоко внизу находится полуразрушенный подземный дворец – место ее падения, было сложно. Конечно, все помещения не раз прочесали отряды «неотмеченных», добивая тех, кто остался в живых. Теперь там нет никого и ничего. Но само то место пропитано энергией угрозы и тревоги, словно в любой момент снова могло породить исчадий ада.
Алиэль. Мысли о нем казались неотделимыми от подземного дворца. Никто не знал, что произошло с ним. Михаил Верховский полагал, что вирус подкосил и его, и что дело времени, когда они обнаружат застывший труп в какой-нибудь укромной норе. Арнорд не любил, когда говорили об этом, каждый раз в его глазах плескалась такая боль, что Лизе хотелось крепко прижать его голову к груди и укрыть от всего мира. Она пыталась узнать, что Арнорд думает и чувствует, но он не раскрывал ей свою душу. Возможно, больше не доверял, а возможно, боялся показать слабость. Лиза совершенно не понимала это существо, ставшее для нее самым дорогим и близким на свете.
– Уже холодно, замерзнешь, – раздался за спиной мягкий голос, пробравший до мурашек.
Лиза быстро обернулась и повисла на шее Арнорда. Приникла к нему, желая оставаться в его объятиях вечность. Но он вскоре отстранился и пытливо взглянул на нее. В янтарно-медовых омутах плескалось непонятное для нее чувство. Как же он красив! Каждый раз осознание его совершенства лишь усиливало собственную никчемность. Он – настоящий Золотой Бог, впереди у него – вечность. Она же человек, каждую секунду время отнимает у нее молодость и красоту. Уже через двадцать лет рядом с Арнордом она будет казаться старухой. Но есть то, что объединит их навсегда, – крохотное существо, растущее у нее внутри. Его частичка в любом случае, даже если ребенок окажется сыном Алиэля. Это как-то до безумия неправильно, что он не говорит ей, что чувствует по этому поводу. Ну, зачем он так ее мучает?
Арнорд взял ее за руку и повел внутрь, закрыв за собой балконную дверь. Усадив на низкий диванчик рядом с камином, стал разжигать огонь. Она знала, что Арнорд мог бы сделать это в одно лишь мгновение, силой воли, но рядом с ней он старался не проявлять свои способности. Когда в камине весело запылали огненные искры, Арнорд подошел к Лизе и опустился рядом, приобнял за плечи. Она положила голову на его плечо и долго не решалась ничего сказать, уставившись на танец оранжевых язычков.
– Как у тебя день прошел? – спросила Лиза, наконец, хотя понимала, что он снова отделается общими фразами.
– Как обычно. Разрабатываем план действий, как подавить последние очаги сопротивления и начать уже возрождать экономику. Михаил собирается вернуть прежние географические названия, поставить у власти проверенных людей. Но это долгий процесс. Хорошо, если все наладится в ближайшие десять лет. Люди слишком забиты и испуганы, в них намертво вбита рабская психология. Они все еще в глубине души считают, что вардоки вернутся, и тем, кто слишком рьяно поддерживает новый режим, придется плохо.
– Но ведь они не вернутся, – голос Лизы прозвучал не так уверенно, как ей бы хотелось.
Арнорд успокаивающе погладил ее по плечу.
– Мы с «неотмеченными» все для этого сделаем. А как у тебя день прошел?
– Ничего особенного, – вздохнула Лиза. – Навестила Филиппа в больнице, погуляла по городу, вот и все. Чувствую себя ненужной.
– Ну, что ты, ты очень нужна, – возразил Арнорд.
– Кому? «Неотмеченные» не доверили мне даже самого пустякового поручения, – горько сказала она.
– Мне нужна, – Арнорд чмокнул ее в макушку, а она запрокинула голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
– Зачем?
– Странный вопрос, – нежно произнес он. – Я люблю тебя.
– Иногда мне кажется, что ты просто меня жалеешь.
– Не говори глупостей, – между его бровей пролегла складка.
– А разве это не так? Тебе просто жаль меня. Ты знаешь, что если бросишь меня, я умру.
Слезы полились из глаз, и она даже не пыталась их сдерживать.
– Ты сейчас слишком чувствительна из-за беременности, – Арнорд достал платок и стал осторожно вытирать слезы. – Тебе нельзя нервничать. Поверь, то, что ты себе напридумывала, полный абсурд.
– Читаешь мои мысли?
Лиза отстранилась и передвинулась на другой конец дивана.
– Жаль, что я не могу также. Ты не хочешь говорить со мной откровенно.
– Милая, давай не будем об этом. Это причинит боль в первую очередь тебе.
Арнорд устало вздохнул и отвернулся.
– Ты мучаешь себя. Поверь, я не виню тебя ни в чем, хочу, чтобы ты обо всем забыла.
– А если это его ребенок? – с вызовом произнесла она. – Ты ведь поймешь это, как только он родится. Сможешь так же спокойно принять это?
– Смогу, – он снова повернулся к ней и долго смотрел в глаза. – А ты? Я хочу, чтобы ты, наконец, простила себя. Ты ни в чем не виновата.
– А кто виноват?
Лиза вскочила и подошла к камину, нервно протянула руки к огню.
– Алиэль не насиловал меня, я сама этого хотела, понимаешь? Я вела себя как последняя шлюха.
– Не говори так.
В одно мгновенье он оказался рядом с ней, резко развернул и прижал к себе.
– Послушай, у всех нас бывают ошибки.
– Не у всех. У тебя нет. Ты всегда знаешь, как правильно поступить, – она всхлипнула и уткнулась в его грудь.
– Как же ты ошибаешься, – в его голосе прозвучала мука. – Когда-то из-за моей ошибки истребили целый город.
Лиза подняла голову, ошеломленно уставившись на него.
– О чем ты говоришь?
Арнорд снова подвел ее к дивану, усадил, а сам стал ходить по комнате из угла в угол. Лиза почти физически ощущала выплескивавшуюся из него боль.
– Я полюбил так сильно, что забыл обо всем, не видел дальше собственного носа. Словно ослеп, не видел, что за существо скрывалось под маской якобы влюбленной в меня женщины.
Лиза слушала, затаив дыхание, боясь неверным словом спугнуть его неожиданную откровенность. Наконец-то, Арнорд решил открыться перед ней. Но его слова вызвали в ней целую бурю эмоций, которые скрывать было тяжело. О ком он говорит? Кого он так сильно любил?
– Я был одержим ею…
Арнорд подошел к камину, прервав неистовый бег по комнате. Теперь Лиза не видела его лица, и от этого сердце сжималось от тревожного чувства. Неужели, он до сих пор любит ту женщину, и не хочет, чтобы она поняла это.
– Все, что раньше было для меня важным, потеряло значение по сравнению с возможностью видеть ее, касаться, целовать. Ты знаешь, что я могу читать мысли других существ, стоит прикоснуться к ним. Но с ней было иначе. Чувства мешали мне, делали глухим и невосприимчивым ко всему. Видел розовый цвет ее ауры, и как дурак верил, что она чувствует то же самое. До сих пор не знаю, как ей удалось провести меня даже на этом уровне.
