– Ну, давай, – протянул он. – Читай мои эмоции. Нравится тебе то, что видишь?
Ее красивое, слегка хищное лицо превратилось в каменную маску. На нем совершенно ничего нельзя было прочесть. Глаза теперь смотрели не на него, а сквозь. Остекленевший, мертвый взгляд. На фоне этого лица еще более жутко смотрелась одинокая слезинка, выкатившаяся из правого глаза и сползающая по мраморной щеке.
– Я заслужила… Знаю, – губы, произнесшие эти слова, едва шевелились. – Но я и так больно поплатилась за все. Чувствовать исходящее от тебя отвращение… Худшего наказания не придумаешь.
– Ты удивлена? – процедил он. – Убив моих родных и друзей, разрушив мой дом? На что ты надеялась вообще?
Гелаэлла опустила голову, но тут же вздернула ее, глаза полыхали болезненным огнем:
– Я ревновала тебя к ним… Хотела стать центром твоего мира, чтобы ты любил только меня, был только моим!
– Ты больна… – он оторопело смотрел на нее, мотая головой.
Что-то вроде жалости промелькнуло внутри, смешанное с горечью, но отвращение лишь усугубилось. Лицо Гелаэллы исказилось, она изо всех сил впилась ногтями в собственные щеки, раздирая их.
– Что ты делаешь? – он с ужасом смотрел на нее.
На ее коже выступила смолянисто-черная кровь, а она даже не пыталась ее вытереть. Кровь смешивалась со слезами, глаза продолжали гореть, не отпуская его, следя за малейшим его движением.
– Я пыталась избавиться от этого. Пыталась не любить тебя. Забыть. Уничтожить. Долгое время именно для этого искала тебя. Хотела стереть с лица земли. За то, что отверг, за то, что заставляешь меня мучиться так, как еще никто и никогда этого не делал. Потом осознала, что твоя смерть ничего не изменит. Более того, без тебя я не смогу жить… Дышать… Только мысль, что ты где-то ходишь по этой планете, смотришь на те же звезды, дышишь тем же воздухом, – удерживала меня на грани безумия. Не знаю, за что мне ниспослано это чувство… Наверное, за то, что слишком много играла чувствами других. В таком случае, поплатилась за это сверх меры. Позволь мне просто быть рядом… Я больше ничего не прошу…
Царапины на ее щеках на глазах зарастали, кожа восстанавливалась. Вскоре от них остались лишь белые следы, которые тоже минут через пять исчезнут. Но Арнорд все еще видел в голове этот образ. Образ безумия. Хотелось снова погрузиться в беспамятство, лишь бы не видеть этого жуткого лица. Лица той, которую когда-то трепетно и искренне любил…
Когда открылась входная дверь, вновь впуская знакомого светловолосого вардока, Арнорд не смог сдержать вздоха облегчения. Вардок почтительно обратился к Гелаэлле:
– Величайшая, пора делать инъекцию. Вам лучше уйти. Алиэль будет недоволен, увидев вас здесь.
– Пожалуйста, Клирон, еще немного, – хрипло пробормотала она. – Я просто посижу рядом, посмотрю, как он спит.
Арнорд содрогнулся. Меньше всего ему хотелось оказаться в ее полной власти. Ее губы тронула горькая улыбка.
– Не беспокойся, любимый, я не причиню тебе вреда.
Арнорд поморщился, в то же время замечая, как по ауре того, кого Гелаэлла назвала Клироном, пробежали лиловые искры. А еще розовые нити-паутинки, трепеща в воздухе, тянулись к вардонке. Теперь многое понятно. У этого вардока была еще одна причина ненавидеть его. Он любил Гелаэллу, а та у него на глазах даже не пыталась скрывать чувств к другому. Желание отомстить Крилону угасло, Арнорд даже испытал к нему что-то вроде сочувствия. Оно несколько померкло, когда вардок снова всадил ему в руку шприц. Последним, что видел Арнорд, были сверкающие глаза Гелаэллы, пожирающие его.
Глава 22
− Я сделал все, как ты хотела... − с мукой в голосе произнес Дэвиан. − Почему ты так поступаешь?
Гелаэлла слегка улыбалась, поглядывая то на понурившего голову мужчину, то на застывших в отдалении сородичей, то на маленькую группу оллинов. Последние с тоской смотрели на вязнущий в песках пустыни космический корабль. Вардоки же с нетерпением поглядывали в сторону другого мира, ожидающего их. По сведениям, которые успел собрать Дэвиан, эта планета пригодна для обитания и населена существами, схожими с крунилами. Изрядно соскучившиеся по полноценному питанию сородичи желали поскорее добраться до еды. Гелаэлла не была исключением. Также она ощущала прилив сил, хотелось поскорее устроиться в новом доме, забыть те тягостные месяцы, когда чувствовала себя рабыней.
По-своему ей было жаль Дэвиана, все же без него она так и осталась бы жертвой ситуации. Возможно, Гелаэлла даже взяла бы его с собой. Но он − оллин, сородичи не примут и не поймут. Она только наладила с ними контакт после долгого периода холодной войны, которую ей устроили. Гелаэлла сумела убедить их, что спутавшись с врагом, действовала в общих интересах. Доказательство − налицо, все глубже погружающееся в рыхлую почву нового мира. Оллины теперь ничем не смогут помешать, они лишены могущества и власти.
Причитания Дэвиана начали утомлять, Гелаэлла уже с раздражением смотрела на него. Нащупала эмоции, желая облегчить его тягу к ней. Обычно это работало так: среди вороха эмоций она выуживала нужную и усиливала ее. Но навязать те, которые объект воздействия не испытывал, не могла. Что же творилось сейчас в душе Дэвиана? Гелаэлла терпеливо сканировала, каждый раз находя не то, что нужно. Самой сильной эмоцией было притяжение, любовь к ней, к ней примешивалось чувство вины и горечь. Даже разочарования он не испытывал. За неимением чего-то подходящего пришлось работать с тем, что есть. Гелаэлла усилила чувство горечи, та переросла в обиду, немного ослабившую притяжение к ней. Вардонка удовлетворенно кивнула и произнесла:
− Пойми, нам не позволят быть вместе. Я должна уйти со своими, а ты − с твоими сородичами.
− Скажи, ты любила меня хоть немного? − его губы слегка дрожали.
− Разве это имеет значение? − она посмотрела на него чуть презрительно, пожала плечами и пошла к вардокам.
Долго спиной ощущала сверлящий взгляд Дэвиана, но угрызений совести по поводу того, как поступила с ним, не испытывала. Она сделала все, чтобы выжить самой и спасти свой народ. Конечно, второе для нее было второстепенной задачей. Просто Гелаэлла понимала, что одна вряд ли справится с покорением дикой планеты.
Сотня вардоков, которых перевозили на корабле, почти все были женщинами и детьми, исключение − несколько уцелевших в битвах и взятых в плен мужчин. Но все последние занимали низшее положение в мире вардоков, да и запятнали свою честь тем, что сдались в битве. Поэтому после того, как Гелаэлла устроила диверсию и освободила их, сородичи признали ее полное верховенство. Она стала их королевой и теперь ей нельзя показывать слабость перед ними. Конечно, подчиняться женщине для мужчин-вардоков − не совсем привычно, но пока они мирились с этим. Однако Гелаэлла сознавала, что рано или поздно ей придется выбрать себе мужа из их числа. Они все поглядывали на нее заинтересованно, особенно горели глаза у вардока по имени Стейлос. Среди остальных он был самым активным и сильным. Гелаэлла нащупала сквозь мягкую ткань кожаной сумки, висящей через плечо, очертания оллиниума. Единственный, который они с Дэвианом не вывели из строя. Она украдкой спрятала оружие, смутно чувствуя, что когда-нибудь оно может пригодиться. Жаль, что в ее руках оно не более, чем обычное украшение.
