− Ничего, − вздохнула Гелаэлла и снова повернулась к мальчику. − Напряги слух и скажи нам обо всем, что услышишь вдалеке. А вы все сохраняйте полную тишину, чтобы не сбивать его, − велела она вардокам.
Те даже дышать перестали. Все взгляды устремились на Дирдема. Каждый осознавал, что от того, что сейчас услышит мальчик, зависят их жизни. Дирдем закрыл глаза и слегка приподнял голову, лицо напряглось. Несколько секунд, пока он вслушивался в то, что происходило за пределами видимости, показались нескончаемо долгими. Наконец, он тихо заговорил:
− Слышу шорох песка, движение насекомых пустыни, в нескольких шагах от нас есть подземный источник. Он перебивает почти все. Нужно пойти дальше, иначе вряд ли что-то услышу еще...
Не дожидаясь разрешения, весь во власти своего дара мальчик двинулся вперед. Клан без слов последовал за ним. Сейчас не до церемоний...
Мальчик комментировал все звуки, которые попадали в поле его внимания, а остальные вардоки благоговейно переглядывались. Сами они не могли услышать то, что было доступно ему.
− Вода! − он прокричал так громко, что Гелаэлла вздрогнула от неожиданности.
− Какая вода? − осмелилась спросить она. − Снова подземный источник?
− Нет, другая вода... На поверхности. Слышу звуки, которые издают живые существа. Мне они незнакомы. Наверное, здешние животные... Смех... Вряд ли его могут издавать животные... Тут есть разумные существа.
− Дэвиан говорил, что планету населяют создания, похожие на крунилов, − пересохшими от волнения и пробуждающейся жажды губами произнесла Гелаэлла. − Значит, они где-то рядом... В каком направлении?
− Я покажу!
Мальчик побежал, а они, окрыленные надеждой и предчувствуя утоление голода, обрели второе дыхание и помчались за ним.
***
Мир теперь сосредоточился для Гелаэллы в стенах маленькой комнатки, смежной с лабораторией Крилона. Вначале в бункере вардоков, затем в Зоне Икс. Алиэль верно все рассчитал – за возможность находиться рядом с Арнордом Гелаэлла согласилась на его условия. Даже не читая, подписала мировое соглашение, вытребовав за это право посещать Золотого Бога. Раньше даже это ей приходилось делать украдкой, только благодаря благосклонности Крилона. Ученый не мог отказать, когда она просила. Теперь же никто не гнал Гелаэллу из палаты, она часами сидела возле спящего, касалась его, целовала, даже ложилась рядом. Не уставала изучать каждую клеточку умиротворенного лица, улавливать, когда Арнорд пробуждается от сна, его веки подрагивают. В такие моменты она тут же уходила, не желая снова испытать бездну отчаяния, как при их последнем разговоре.
Его эмоции не оставили шанса на лучшее. Гелаэлла так надеялась, что из вороха переживаний Арнорда сумеет уловить хотя бы слабый проблеск симпатии. Тогда бы приложила все силы, чтобы развить его в сильное чувство. Сейчас он бы не смог противиться, даже не почувствовал ее воздействия. Напрасно. Больнее всего оказалось ощутить отвращение Золотого Бога. Вспоминая то, что было раньше, она терзалась еще сильнее. Та страсть, тот трепет, от которого хотелось парить над землей, – сама все разрушила. Собственными руками.
Глупая, ревнивая, завистливая девчонка. Считала, что ей все дозволено. Дар, благодаря которому она могла воздействовать на мужчин, опьянял. Не могла влиять только на него – способности к защите у Арнорда были слишком сильны. Да и боялась, что он почувствует то, что она пытается сделать. Может, эта невозможность понять, что Золотой Бог на самом деле к ней чувствует, и довела до безумия. Слишком боялась его потерять. Боялась, что Дэвиан и Миртан настроят Арнорда против нее, убедят расстаться с ней. Как всегда, не смогла пустить все на самотек, приняла меры. Считала, что оставшись один, он будет вынужден смириться с неизбежным и простить ее.
Сколько раз потом Гелаэлла проклинала себя за то, что позволила ему уйти. Убеждала себя, что ему просто нужно побыть одному, он вернется… Когда поняла, что этого не случится, чувство утраты сломало ее. Она утратила веру в себя, желание жить. Целыми днями пластом лежала на своей постели, уставившись в одну точку. Замечала, как Стейлос постепенно берет управление сородичами в свои руки, но ей было все равно. Только одно удерживало от окончательного безумия. Сознание, что внутри развивается новая жизнь – маленькая частичка Арнорда. Корила себя за то, что не призналась ему сразу, как узнала. Все могло сложиться иначе. Но ведь это необычная беременность. Слишком разные организмы у вардоков и оллинов. Этот ребенок мог погибнуть еще в ее утробе, и тогда это наоборот могло их разлучить. И она решила, что расскажет Арнорду позже, когда он окончательно станет принадлежать только ей.
Гелаэлла была настроена решительно: если сородичи не примут его, они уйдут куда глаза глядят. Ради него она готова отказаться от всего, лишь бы просто находиться рядом. Теперь только ребенок мог объединить их.
Возможно, когда-нибудь Гелаэлла сумеет отыскать Золотого Бога, и когда он узнает о том, кто стал вечной связью между ними, сумеет простить… Пусть не сразу, но даст ей шанс все исправить.
Этот ребенок стал одновременно позором и утешением. Сородичи не желали его принимать, хотя физиологически он почти не отличался от них. Все равно для вардоков он оставался чужаком, в котором текла кровь расы, поработившей их. Гаснущего с каждым днем авторитета Гелаэллы едва хватило, чтобы убедить не убивать его сразу после рождения. Сначала ей позволили держать его в своей комнате, но после того, как Гелаэлла отказала Стейлосу, мальчика бросили в подвал. Алиэля едва кормили, никто с ним не общался, даже ей разрешали посещать его раз в несколько дней. Стейлос все же добился своего – ради спасения сына она согласилась на все: стать его женой и передать ему верховную власть над кланом. Хотя последнее было, скорее, номинальным, ее уже давно не воспринимали, как повелительницу.
Стать покорной игрушкой Стейлоса было нестерпимо, но Гелаэлла и не на такое бы пошла, лишь бы сохранить единственную частичку Арнорда, которая у нее осталась.
Сейчас ситуация повторялась. Горько сознавать, что теперь манипулировал ее чувствами Алиэль. Гелаэлла прижалась щекой к щеке Арнорда и застыла, ощущая его слабое дыхание, вздымающее завитки ее волос у висков. Ее ладонь лежала на его груди, их сердца сейчас бились в унисон. Если бы только он смог простить… Она бы нашла способ вызволить его отсюда, рассказала бы, куда спрятала оллиниум. Но только находясь здесь пленником, он принадлежал ей. Освободить его – значит отдать сопернице. Губы Гелаэллы тронула пренебрежительная улыбка. Это ничтожество даже не почувствовало разницы. Спала с Алиэлем и не замечала, что он не тот, за кого себя выдает. Уж ее саму такие уловки бы не обманули. Поцелуи Арнорда, миг единения с ним – не спутала бы ни с чем.
Позади раздалось вежливое покашливание. Гелаэлла нехотя подняла голову и обернулась на вошедшего в палату Клирона. В его глазах застыла грусть, которую он напрасно пытался скрыть вежливой улыбкой.
