О-Тайла засмеялась серебристым смехом — почти искренним! — и, в свою очередь, шепнула мне на ухо:
— Дело не в деньгах. Просто ты особенный.
Я потерся щекой о ее щеку, как кот хауми, и промурлыкал:
— Что еще ты скажешь, чтобы добраться до моих денежек?
Сбившееся дыхание девушки звучало восхитительно, медовый аромат ее чистой кожи и волос, чуть испорченный запашком мусорки, где мы находились, пробуждал вполне понятные желания, но даже в такой момент меня тянуло посмотреть на красноволосую. Зачем — сам не знаю, но смотреть на нее стало для меня потребностью.
Я поднял глаза и нашел Тану взглядом. Стоит, пьет воду, капли стекают по подбородку… Апранец Удор — так, кажется, его зовут — закрыл мне обзор и пристально посмотрел в глаза: «Не твое, не смотри». Интересно, хватит ли у него решимости подойти, увести О-Тайлу и сказать: «Не твое, не трогай»?
Я поцеловал апранку в шею, в то местечко, где пульсировала жилка. Красотка слабо вздохнула и потянулась ко мне, но я уже отстранился и заметил:
— Пульс зашкаливает. Злишься?
— Наоборот, — пролепетала она.
Зычный голос одного из охранников оповестил об окончании перерыва. Я пошел к рабочему месту, краем глаза посматривая в сторону Удора и Таны. Апранец все еще стоял на месте и кипятился оттого, что я имею доступ к телу, которое он может получить только в мечтах.
Сидя в общей зоне отдыха, я ждал отбоя и дремал. К ночи стало жарче, и, хотя системы кондиционирования справлялись, меня все равно разморило, и я уже практически засыпал.
— Ты.
Зевнув, я посмотрел на апранца. Большо-о-ой, гро-о-озный, он смотрел на меня тяжелым взглядом и молчал.
— Это эффектное молчание спланировано, или ты так долго подбираешь слова на всесоюзном? — спросил я вполне миролюбиво и дружелюбно.
Густые брови парня, похожие на гусеницы, сошлись на переносице.
— Держись далеко от мои женщин, — низко прорычал он.
— Но мы работаем вместе, недалеко. Как же я могу последовать твоему совету?
— Не трогать и не смотреть!
— Обеих не трогать? — уточнил я. — И на обеих не смотреть?
— Да.
— Х-м-м. Так уж вышло, что мне нравится трогать О-Тайлу и смотреть на Тану, так что я вынужден отказать тебе в просьбе.
Апранец сжал руки в кулаки и двинулся на меня.
— Стоп, малыш, — еще раз зевнув, сказал я. — Ручки распускать нельзя, помнишь? Или тебе так хочется попасть в изолятор?
— Ты сам туда попасть!
— Я? С чего бы это?
— Ты попасть в лечебное место! — исправился он.
— Лечебное место? Лазарет имеешь в виду? — забавляясь, спросил я.
— Да! Если не перестанешь трогать О-Тайлу!
— Не перестану.
— Тогда я стану бить тебе лицо!
— Но бить лицо нельзя, — назидательно проговорил я. — Так поступают только необразованные люди младших рас с неразвитых планет.
Он схватил меня за грудки и поднял со стула; на нас стали посматривать, но никто пока не вмешивался.
Я пригляделся к парню. Он оказался не совсем типичным представителем своей расы: мало того что фактура у него мощная по-орионски, так еще и нос внушительный по-земному, а губы полные, хотя у обычных апранцев как правило крошечные носы-«пипки» и маленькие рты с тонкими губами. И рычит он очень даже внушительно; допускаю, что женщинам здесь есть, чем очароваться.
— За что будешь бить? — спросил я.
— За мои женщин!
— Твоих? А они знают, что «твои»?
— Да!
— О-Тайла не согласна с этим.
— Я ее друг!
— И с этим О-Тайла не согласна, — спокойно возразил я.
Удор не отпускал меня, но других действий пока не предпринимал, хотя руки у него так и чесались, а в глазах горело ясное желание хорошо меня отделать.
— … Ты ей никто, — безжалостно добавил я. — Так, влюбленный мальчик.
— Я не мальчик!
— А кто, девочка?
Он хотел отшвырнуть меня к стене, но не получилось — я ухватился за его же руки.
— Все нормально? — подбежала к нам какая-то арестантка.
Я повернулся к ней и с извиняющейся улыбкой произнес:
— Все хорошо, мы разговариваем.
— Точно? — недоверчиво спросила женщина, глядя на Удора.
— Точно. Если разговор перерастет в драку, мы обязательно дадим вам знать, чтобы успели занять лучшие места для просмотра.
Арестантка нахмурилась и отошла. Я же перевел взгляд на «собеседника».
— На чем мы прервались? Ах да. Мы решали, кто ты — мальчик или девочка. Судя по вторичным половым признакам, ты мальчик. А судя по поведению — девочка.
То ли мальчик, то ли девочка Удор попытался отшвырнуть меня снова, и снова у него не получилось — я уже восстановился после изолятора и обрел былую ловкость движений, да и руки немного уже наливались силой. Мы крутанулись, как неловко танцующая пара, и я заявил:
— У меня тоже есть к тебе претензии. Тебе не нравится, что я смотрю на Тану, а мне не нравится, что ты смотришь на О-Тайлу — она из-за этого нервничает. Тебе не нравится, что я трогаю О-Тайлу, а мне не нравится, что ты трогаешь Тану. При этом О-Тайле нравится, когда я ее трогаю, а Тане — когда ее трогаешь ты. Давай вот на чем сойдемся, приятель: или все остается, как есть, или мы перестаем общаться с девушками, чтобы все остались довольны.
Парень разжал хватку и, глядя на меня ненавидяще, вышел из зоны отдыха.
Я опустился на стул, сохраняя скучающий вид. Но я не скучал… Мне хотелось раздавить этого апранского юнца, мне было мало разогреть его словами, я был разочарован тем, что он проглотил мои поддевки и убрался. Мне хотелось, чтобы он ударил меня, и тогда бы я смог ударить в ответ… С чего он взял, что у него есть права запрещать мне что-то? Кем он возомнил себя?
И что происходит со мной? Кровь младших рас взыграла? Или блокировка эо сыграла свою роль? А может, это все образовавшаяся эо-связь между нами с красноволосой? Впервые за долгое время я поддался инстинктам, простым, низменным человеческим инстинктам — отпугнуть того, кто посягает на мое.
Да вот только лирианка Тана не входит в категорию «мое».
Тана
Доброжелатель больше не посещал меня в поселении, вместо него я виделась с адвокатом — мужчиной неопределенно-молодого возраста. Этот гражданин, которого Дадено с неприязнью называл «зверем», выглядел совсем не так, как, в моем понимании, должны выглядеть дорогие адвокаты. Где, скажите на милость, идеальные манеры, эксклюзивные костюмы из натина, навороченные и стильные средства связи? «Зверь» всегда был небрежно одет, взъерошен, груб, бесцеремонен, зато он горел моим делом и твердо вознамерился меня вытащить. Разузнав все, что нужно, он пропал на некоторое время, а потом явился и, кратко обрисовав положение дел, дал четкие указания, как себя вести после освобождения, что и как говорить в суде, и напомнил, что мое поведение в поселении должно быть образцовым.
