— Я так и сказал. Остынь.
Удор поднял свой здоровенный кулак замахнулся; Лария взвизгнула; я ушел в сторону текучим движением и, оказавшись позади растерявшегося апранца, легонько, дружески, поддал ему под зад коленом. Он свирепо вскричал что-то на своем непонятном диалекте и, развернувшись, набросился на меня.
Справиться с таким громилой непросто, но силы у него больше, чем ловкости. Он захрипел, получив удар по месту, где сплетаются энергетические потоки, и упал — с шумом и яростными хрипами.
— Помогите! — закричала Лария. — Апранец напал на старшего! Сюда!
Кто-то из постояльцев выглянул осторожно из-за двери, оценил габариты Удора и тут же скрылся в спасительном пространстве номера.
— Охрана внизу, — сказал я девушке.
Она, кивнув, побежала за помощью, в смятении не поняв, что никакая помощь ни мне, ни апранцу не требуется. Зато у меня будет прекрасный повод поменять место работы; в отеле я слишком доступен для Ларии.
Удор пытался встать и восстановить дыхание; удар, которым я его удостоил, всегда дезориентирует.
— Чего драться-то полез? — спросил я, протянув парню руку, чтобы помочь подняться.
Он, естественно, помощь не принял и поднялся все-таки сам, неуклюже, грузно. Видно сразу: не привык проигрывать, оказываться на полу, на земле. Немудрено — такую скалу мышц с места сдвинуть сложно, а повалить и вовсе кажется невыполнимой задачей. Для большинства.
— Ты назвать меня «остынь»! Я не остынь!
— Это слово означает действие «успокойся», — пояснил я, и, не сумев сдержаться, рассмеялся.
Когда прибежала охрана, я давился от смеха, а Удор оконфуженно пялил глаза в пол. Но нас все равно увели. Уходя по коридору, я думал только о том, что готов творить любые безумства, лишь бы только оказаться от Ларии и ее сумасшедшего обожания подальше.
Вскоре меня ждало еще одно потрясение, на этот раз приятное: мама прилетела на Хесс. Она специально выбрала тот самый отель, куда меня устроили. Не знаю, когда она точно оказалась в Арете, и когда заселилась: я встретил ее в лобби, куда меня вызывал администратор.
— Пятнадцать минут у тебя есть, — важно сказал он и ушел, оставив нас.
Мама была не одна, на одном диване с ней сидел Неро. Поднявшись, она окинула меня быстрым тревожным взглядом. Я улыбнулся: точно так она смотрела на меня, когда я был ребенком и устраивал очередную пакость или затевал драку. Удивительно, что не поседела рано от моих выходок.
Я поклонился ей и ладонь к сердцу приложил.
— Блага, мама. Какая радость видеть тебя! Все так же прекрасна и свежа.
— Посмотри, Неро, какой воспитанный, какой симпатичный молодой человек — глаз радуется! — горько протянула она. — Так сразу и не скажешь, что гордец, наглец и преступник.
— Я тоже люблю тебя, ма.
Она сдвинула брови и сложила руки на груди. Злится. Очень. И разочарована. Бесполезно ждать, что смилостивится и подойдет меня обнять; она всегда строга ко мне, как, впрочем, и к моим братьям. Но есть ли кто-то еще, кто любит нас так сильно, как она?
— Обвинения сняты, тебе осталось только отработать штраф, — бросила строгая родительница. — С чего такие перемены? Ты договорился с Ларией? Или с кем-то другим?
— Нет бы порадоваться, сказать — какое счастье, сыночек, что ты почти свободен!
— Будь моя воля, я бы тебя еще три года в трудовом поселении продержала, чтобы ты уяснил, что есть такие понятия как «преступление» и «наказание»!
— Лария Дейн здесь, поселилась в этом же отеле, — встрял Неро. — Ты уж, Григо, постарайся не портить с ней отношения… снова. Раз она пошла на мировую, надо этим воспользоваться.
— Вместо того чтобы указывать мне, лучше займись своими отношениями, если они у тебя вообще есть, — отозвался я.
— Я с тобой согласен, — вздохнул брат, обращаясь к маме. — Года три в поселении ему было бы самое то.
— Сколько тебе еще отрабатывать? Когда покинешь Хесс? — спросила она.
— Учитывая, что комиссия определила меня в горничные, а оклад у таких работников мизерный, я здесь застряну месяца на три-четыре при лучшем раскладе. Но вот что я скажу вам: городок этот ужасно уныл, и чувствую я себя почти полноправным гражданином. Имплант еще не вытащили, укольчики ставят, но это не то. То ли дело быть арестантом в трудовом поселении: режим четкий, надзиратели суровые, обеды дрянные, чуть что — приглашают в изолятор… Рома-а-антика!
— А с эо что? Комиссия намекала, с какой отметкой ты будешь освобожден?
— Ты же знаешь, эо мне оставят в любом случае.
— Хорошо, иди работай. Когда будет свободное время, дай знать: мне есть, что еще тебе сказать. И надо решить, как раз и навсегда разделаться с Ларией.
— Разделаться — в смысле убить? Отличный выход. Я за.
Мама осклабилась:
— Заманчиво, но не так, как убить тебя. Ты куда вредоноснее и опаснее.
С этими словами гражданка Регина Малейв прошествовала мимо меня, обдавая холодом. Прежде чем пойти за ней, Неро склонился ко мне и прошептал:
— Ты бы хоть притворился, что раскаиваешься.
— Притворись за меня. Это у тебя хорошо получается.
Брат, качая головой, ушел.
Глава 18
Тана
В лобби отеля я оказалась позже, чем было условлено. Сверившись с часами, мысленно ахнула: на двадцать минут опоздала! Будучи пунктуальным и ответственным человеком, я покраснела от досады и стала выглядывать высокородную госпожу Малейв. Госпожа нашлась быстро. Она сидела на сером диванчике и читала что-то в планшете; в этот раз на ней было лаконичное синее платье, перетянутое на тоненькой талии ремешком, а копна рыжевато-каштановых кудрей была присмирена и убрана в пучок.
Подходя к ней, я ощутила стыд за свой внешний вид. Работая в такси, опрятность тяжело поддерживать, особенно когда заказы так и сыплются: едва успеваешь сбегать в туалет около аэро-площадки, не говоря уже о том, чтобы выделить время на обед. Приходится перекусывать прямо во время полета, и хочешь не хочешь, испачкаешься. Прикрыв рукой пятно на брюках (пролитый на бедро чай так и не отмылся), я подошла к женщине.
— Блага, Регина. Извините за опоздание, меня задержали.
Она подняла на меня глаза и улыбнулась:
— Да ничего. Всякое бывает. Выглядите уставшей.
— Смена тяжелая. Слишком много заказов.
— Достали? — сочувственно уточнила Регина и блеснула глазами. — Я тоже собираюсь вас подоставать, и мне ничуть не стыдно. Присаживайтесь. Хотите что-нибудь? Чай, кофе, или что-то посущественнее?
— Нет, спасибо. Я еще раз обдумала ваше предложение и…
— И хотите отказаться, — прервала меня гражданка Малейв. — У вас прямо на лбу написано: «НЕТ». Какие же аргументы для отказа вы подобрали? Интересно послушать.
