— Со своими полоумными фанатками разбирайся сам, — сказала я.
— Она убеждена, что между нами связь наподобие той, что между нами с тобой. Если она увидит, что на самом деле я связан с тобой, то оставит меня в покое или окончательно свихнется. Просто сделай вид, что мы вместе, что у нас роман. Тем более что это совсем не далеко от правды…
— Предлагаешь изображать любовь за деньги? — оскорбилась я.
— Если тебя это так возмущает, можешь изображать любовь бесплатно, — ухмыльнулся он. — Да и изображать ничего не придется, да?
— Можешь сказать этой Ларии, что твое сердце уже занято, — посоветовала я. — Только дополни, что самим тобой. Она легко поверит, что ты сам в себя по уши влюблен и что невероятная связь у тебя с самим собой, поэтому ей ждать нечего. И ничего изображать не придется.
Найте цокнул языком.
— Эх, Тана, ты и впрямь дубик. Неудивительно, что ты всех раздражаешь.
— Не будь у тебя денег и славы, ты бы тоже всех раздражал.
— Значит, мы прекрасная пара.
— Никогда.
— Прекрасно! Когда женщина говорит «никогда», это значит «вполне возможно».
Он потянулся ко мне, чтобы поцеловать. Потеряв терпение, я залепила Найте пощечину, чтобы он перестал насмешничать и наконец-то понял, что играть с ним в любовь и вообще играть с ним я не буду.
Малейв сделался задумчивым и поднес руку к щеке, обожженной пощечиной.
— Теперь мой настрой понятнее? — строго осведомилась я.
— Определенно, — прошептал он, и искушающе улыбнулся. — Теперь я точно уверен, что мы должны быть вместе. Но про брак забудь, я скорее умру, чем женюсь!
Я издала звук, средний между стоном и рычанием, и поспешила отойти от этого невыносимого, но — парадокс — такого притягательного «бога».
Глава 19
Тана
— Ешь, а то тонкий, — велел Удор, неодобрительно оглядывая меня.
— Тонкая, — поправила я.
Он повторил себе под нос правильное окончание, чтобы лучше запомнить, и повторил, чтобы я ела быстрее, пока бутерброд не остыл.
Разваливающиеся подогретые бутерброды с жирной мясной начинкой и невесть чем еще он вручил мне с непреклонным видом — не съешь, так заставлю! Бутерброды выглядели устрашающе, истекали жиром и соусом, но были ничего так на вкус, а главное — сытными. Я наелась практически после двух «укусов», но чтобы не обижать Фроуда, продолжала есть.
Такая гора мышц, такой свирепый вид — и такая добрая, заботливая натура! Удор заметил, что я недоедаю, и теперь постоянно для меня припасает еду — пожирнее, посочнее, покалорийнее.
Пару дней назад мы случайно встретились на одной из тех улиц Ареты, где множились точки быстрого питания. Я очень обрадовалась и сразу повела парня обедать в нормальное кафе, чтобы отметить встречу; дружелюбной и открытой меня не назвать, но рядом с Удором мне так легко, что я становлюсь лучшей, более приятной версией себя.
Неудивительно, что ответственный и толковый парень, не боящийся труда, легко отработал долг, получил хорошие рекомендации и был переведен в Арету. Быстрому освобождению способствовало то, что он прямо сказал психологу во время одной из бесед, что никакое эо ему не нужно, и что он хочет жить как нормальный человек безо всяких способностей. Его желание охотно исполнят: он получит отметку в дело «ЭО-БЛОКИРОВАН» и станет обычным. Это комиссии по освобождению очень даже нравится — чем возиться с психокинетиками, лучше просто лишать их эо, а когда арестанты сами этого хотят, то это просто замечательно.
Я спросила у Удора, как он собирается жить дальше. Апранец ответил, что после Хесса он хочет отправиться на одну из развитых планет системы Апра, поработать, скопить денег, а потом вернуться домой, к себе в глушь. В свою очередь парень спросил, чем займусь после полноценного освобождения я. Я ответила, что тоже вернусь на родную планету и устроюсь в аэротакси, а может, и наземное — но там платят меньше.
Разговор тогда не задался, и радость от встречи поубавилась. И я, и Удор понимали, что нам придется забыть о мечтах, о высоких стремлениях, о влюбленностях в недостижимые идеалы, и начать жить по-простому, приземленно, не ловить звезд с неба. Может, это и к лучшему. Мечты иногда превращаются в мании и только вредят…
— Мясо дает силу, — нравоучительно сказал апранец, с удовлетворением заботливого родителя наблюдая, как я ем.
Я жевала и кивала.
— …Дома я любить жарить большой кусок гойгока, — поделился Удор своими вкусовыми предпочтениями.
— «Гойгока»?
— Травожрущее животное, — объяснил парень.
— «Травоядное», а не «травожрущее», — со смехом сказала я, и оглянулась. Найте где-то поблизости… Надо бы уйти. Я пошла подальше от источника волнительных энергий.
— Нельзя есть, пока ходить, — проворчал Удор.
— Нфишего, — с забитым ртом ответила я, ускоряясь.
Близость Найте стала еще явственнее, и я оглянулась снова. Кусок мяса попал не в то горло, и, выронив бутерброд, я закашлялась.
— Я же сказал! — укоризненно произнес парень и с размаху хлопнул меня по спине.
Удар был такой, что из моего рта вместе с треклятым кусочком мяса чуть не вылетели внутренние органы.
— Как ты смеешь бить мою женщину, варвар! — прозвучал наигранно гневный голос Найте. Хоть я и чувствовала приближение Малейва из-за связи, все равно всегда оказывалась застигнута врасплох, когда он появлялся.
Удор шутки не понял:
— Я ее не бить!
— Ничего себе — «не бить»! Да ты чуть не убил мою любимку, животное! Дорогая, — склонился Малейв ко мне, — ты как?
— Отстань, а? — попросила я по-хорошему.
— Я никогда не бить женщин, — продолжил оправдываться Удор, задетый обвинением Найте. Увы, он не понял, что этот насмешник просто веселится. — Я просто хотеть вытолкать из нее мясо!
— Избавь меня от подробностей своих гнусных замыслов! — опять же притворно поморщился Малейв. — «Вытолкать мясо»… Фу, маньяк!
— Я не обращаю внимания на Найте, и ты не обращай. Он просто назойливый дурак, — сказала я Удору.
Апранец в упор поглядел на Малейва и, кивнув, выразил свое согласие с этой характеристикой.
Меж тем сам Найте посмотрел на упавший бутерброд и уже вполне искреннее проговорил:
— Ну и мерзость. Как вы это едите?
— Еда это просто топливо, мы, простые смертные, не делаем из нее культа, — едко сказала я.
— Вот именно, еда — топливо. А топливо нужно качественное. Идем-ка, я предложу тебе топливо получше.
Я повернулась к Удору, взяла его из свертка еще один горячий жирный бутерброд и, не сводя глаз с Найте, вгрызлась в сочащуюся начинку. Мужчина посмотрел на меня со смесью отвращения и одобрения.
