— Вы тоже высокомерная, — протянул я, испытывая легкое чувство тревоги. — В своем высокомерии вы ему равны, Тана Скайлер.
— Обожаю спонтанный психоанализ, — огрызнулась она. — Это все, что вы мне хотели сказать? Тогда убирайтесь.
— Выдержки у вас не хватает. Где же ваша стрессоустойчивость?
— Вот именно, ни первого, ни второго у меня нет. Поэтому отойдите, пока я не взбесилась и не сломала вам нос так же, как и тому мажору, из-за которого на Хессе оказалась.
— Тяжело с вами разговаривать.
— Вот и не разговаривайте!
Я сложил руки на груди и задумался — а стоит ли, в самом деле, снисходить до разговора с этой малоприятной девицей? Изначально я выбрал ее для дела только потому, что она больше остальных штрафников подходила; все остальные были банально слишком простыми для такой задачи: ни ума, ни образования. И в Тане я сомневался, несмотря на то, что поманил ее очень заманчивой морковкой в виде свободы.
Но она справилась, Найте не освободили, прошения о пересмотре его дела отложили. Что она сделала? Как спровоцировала Найте на энергетическое нападение? Он же хитер, как рептилоид, его не застать врасплох.
Тана истолковала мое задумчивое молчание, как намек на конец разговора, одарила еще одним неприязненным взглядом и пошла по улице.
Я смотрел ей вслед.
Сложена неплохо, рослая, черты лица правильные, аккуратные — по отдельности все красиво, пропорционально, но все вместе почему-то собирается в блеклую, незапоминающуюся картину.
Серая девушка, девушка-невидимка, несмотря на красные волосы.
Но Григо любуется ей, видит в ней что-то такое, что заставляет его глаза гореть.
Я пошел за красноволосой. Что-то скрыто в ней, чем-то она интересна, и Найте это увидел. Увидеть должен и я. Девушка почувствовала мой пристальный взгляд, обернулась. Ее тонкие темные брови взлетели.
— Вы отстанете от меня, или нет? — возмутилась она.
Я неторопливо ее догнал и только тогда ответил любезно:
— Нет.
— Преследование карается законом, — напомнила она. — Штрафа захотели? А может, в тюрьму?
— Если вам удастся засадить меня в тюрьму, Тана Скайлер, или хотя бы выбить один жалкий штраф, я самолично вам потом выплачу тысячу единиц в знак восхищения. — Улыбнувшись, я добавил: — Но я итак уже готов вам заплатить. Хотя бы за ответ на то, что и как вы сделали с Найте. Он ведет себя еще придурошнее, чем обычно.
Девчонка неожиданно улыбнулась, и я растерялся — то ли от самого факта ее улыбки, то ли от того, насколько она вышла ядовитой.
— Любопытно, — протянула Тана, — вы умеете решать проблемы без денег?
— У меня не бывает проблем.
— Как же Найте? Разве он не проблема для вас?
— Он разочарование и огорчение, а не проблема, — отрезал я. — И посмешище, которое раз за разом позорит наш Род. Я хочу его проучить и наказать, чтобы он угомонился.
— Удачи, — равнодушно пожелала она.
Я не привык к тому, чтобы со мной разговаривали в таком тоне. Что думает о себя эта рыжая шмакодявка? Откуда столько гонора? Мой взгляд снова и снова пробегался по ее лицу, наверняка не знакомому с косметикой, по волосам… У Найте огромный выбор женщин, самых лучших женщин, а его глаза сияют только когда он смотрит на эту простушку.
— Что вы сделали? — спросил я глухо, и шагнул к ней. — Как подставили его там, в поселении?
— А вы раскиньте хорошенько своими хвалеными центаврианскими мозгами, может, и додумаетесь, — нахально ответила Тана.
— Не злитесь. Я просто хочу знать, как вы справились с ним тогда и справляетесь сейчас.
— Я с ним справляюсь? — поразилась она. — Да ничего подобного! У меня от него нервный тик! Это мне впору просить о том, чтобы вы его приструнили! Пусть отстанет от меня!
— Не отстанет, — выдохнул я с сожалением. — Игра началась. Но почему играть он решил с вами? Вы как-то его задели? Унизили?
Девушка глубоко вздохнула, потерла виски пальцами и, явно стараясь сохранять более-менее спокойный тон, спросила:
— Зачем все эти расспросы? Хотите, чтобы я снова помогла вам ему навредить?
— Да, — напряженно вымолвил я.
— Не буду. Достаточно и того, что я уже однажды предала свои принципы.
Взгляд Таны вдруг стал задумчивым, туманным. Она посмотрела куда-то в сторону.
Мне стало еще тревожнее, и я, всегда собранный, всегда спокойный, превратился в комок нервов, распереживался перед какой-то безродной девчонкой. Эта ее неожиданная задумчивость испугала меня.
Тана вновь на меня посмотрела, и ее светлые глаза прояснились.
— Знаете, что? Дело не в принципах, они, как выяснилось, мне не так уж ценны. Что правильно, а что нет — это все слишком относительно. Я отказываю вам не потому, что вредить исподтишка не в моем характере, а потому что Найте мне нравится. Очень нравится.
Я знал об этом, но все равно ее слова меня обожгли. Не потому, что еще одна женщина пала его жертвой, а потому, что на этот раз все иначе, на этот раз это может стать началом чего-то большего… Он должен был мучиться здесь, а он себе девку нашел! Влюбился! И эту девку ему подогнал я! Какая ирония!
Маска всегдашнего спокойствия не слетела с моего лица. Только губы скривились в болезненной улыбке.
— Вы ему расскажете? — спросил я, уверенный, что так и будет.
Она промолчала.
Тогда я подался к ней, взял ее лицо в ладони и поцеловал. Губы у нее были плотно сомкнутые, сухие, и это все, что я успел ощутить до того, как задохнулся от неожиданной боли.
«Столько силы в такой пичуге!» — подумал я, обнаруживая, что упал; правая нога онемела ниже колена, пульсировало в животе. Пропустить удар, упасть — это унижение в трактовке моих норм. Но я не ощутил унижения. Только злорадство.
Плевать, расскажет ли девчонка Найте о нашем сговоре, о сегодняшнем разговоре, о поцелуе, или нет — это в любом случае им помешает, отравит зарождающиеся отношения.
«У них ничего не получится», — убедил я себя и зацепился за эту мысль, как за спасательный круг.
Тана
После встречи с Регнером Малейвом я была сама не своя. Купленные пирожки так и остались нетронутыми — на нервной почве есть не хотелось, да и сон не шел. Я лежала на койке, сложив руки на груди, и напряженно смотрела в потолок, словно там были начертаны ответы на вопросы, беспокоящие меня.
Найте, Регнер, Регина… Как так вышло, что на мне, безвестной гражданке, сошлись интересы всех этих людей? С одним у меня связь, другая мечтает увидеть меня среди участников гонки, а третий… Третий и вовсе кажется ненормальным. То смотрит, как на пустое место, то следит за каждым взмахом моих ресниц, словно я опаснейшее создание; кажется, он никак не может определиться, кто я и как со мной обращаться. И этот поцелуй…
