— Тогда я не буду тебя трахать, тебе ничего не светит, извращенка, — опять пытается меня сбросить с себя, — тебе не кажется, что девочка не дружит с головой?
— Девочка, которая дружит с головой, сюда бы не вернулась, — парирую спокойно, отодвигаясь дальше с его корпуса на его пах и ухмыляюсь, чувствуя знатный стояк.
Трепло. Хочет меня не меньше, чем я его.
— Ладно, — делаю обманчивый выпад, поднимаясь с его тела и вижу, как я его глазах мелькнуло разочарование и обида, но промолчал. Усмехаюсь, расстегивая джинсы и снимая их, повернувшись к нему задом в темных, кружевных стрингах. О да, заехав домой, я подготовилась. Снова присаживаюсь рядом, извлекая его вздыбленный член. Пару секунд смотрю на него. Вспоминаю свои слова ему, про минет, который он не получит никогда, а потом темная отголоска и другое, мерзкое хозяйство, таранящее мой девственный рот. Нас всегда догоняет то, чего мы боимся. Я всю жизнь боялась быть изнасилованной и притянула к себе много дерьма. Больше не хочу ничего бояться.
Склоняюсь головой к своему трофею и губами нежно обхватываю головку. Причмокиваю, целуя. Понимаю, что мои действия неловкие и неумелые, но искренне стараюсь сделать ему приятно.
Приподнимаю голову, не выпуская его головку изо рта, и встречаюсь с его почерневшим взглядом.
— Не отказалась бы от пары подсказок, — выдыхаю, провожу языком по нему, словно он эскимо и не понимаю, заводит его это или нет.
— Алька, ты идиотка, конченая идиотка, — хрипит Камаев сваливая меня спиной на пушистый ковёр, член тыкается в промежность, но трусики мешают его проникновению, — прости, но эту красоту я обязан уничтожить.
Он одной правой рвет тонкую ткань безумно сексуальных трусиков и рывком заполняет меня полностью.
Я уткнулась в его плечо носом, чтоб скрыть своё ликование. Не методы Кхалиси, но я добилась своего. Боже, как приятно чувствовать его внутри, как я безумно скучала. Приятно было снова чувствовать его тяжесть, слышать его хриплые стоны и чувствовать себя его девочкой.
Камин потрескивал в такт нашему ритму и нашим стонам, а пушистый ковёр приятно ласкал кожу и придавал этому акту какой-то первобытной атмосферы. И тут я улыбнулась своей мысли, повалила на ковер мужчину и взобралась сверху. Теперь всё правильно. Положила ладони ему на руки и довела нас обоих до слишком громкого и яркого оргазма. Как и в прошлый раз, после длительного воздержания, его семени было слишком много, но мне было так всё равно. Я притянула порванные трусики и стёрла с наших тел лёгкий беспорядок, затем ухватилась за уголок пледа, накинутого на кресло, и прикрыла им наши обнажённые тела. Сама забралась на него и нахально улеглась сверху.
— Если хочешь, можешь по урчать мне на ухо свои порицания, быстрее усну.
Я отрубилась моментально, стоило услышать, как ритмично колотится в груди его сердце. Тепло его тела, запах его кожи, его сердцебиение… Впервые за три недели я уснула без успокоительного спокойным, счастливым сном.
23
Проснулся от жуткой головной боли и от того что безумно жарко. Прислушиваюсь к собственным ощущениям: хреново, но как-то легко что ли. Сам удивлён. С чего бы это?
На ухо кто-то сладко мурлыкнул. Вот это неожиданность! Пиздец, я что блядь какую-то в святая святых приволок?! Резко сажусь и понимаю, рык отчаяния слетает с моих губ. Голова чугунная, пить хочется так сильно, что вылакал бы полколодца в одно рыло. Поворачиваю голову и пристально смотрю туда, гдё кто-то спит: под боком белокурая голова.
— Просыпайся и домой вали, охранник тебя отвезет, — грозно рычу тёлке и пытаюсь встать на ноги, но это у меня полчается с трудом. Дожился, мразина, нихера не помню.
Какого хера я вчера творил и какого хера я трахал какую-то шлюху? Вообще еб*нулся, Камаев?
Кухня. Ещё немного и я спасён! Холодильник. Бутылка воды. Я буду жить!
Вода как спасение. Пью много и жадно. Слышу за спиной стук двери.
— Игорь Павлович, вызывали?
— Эту белую потаскуху в кратчайшие сроки отвези в город. Заплати, если будет много пиздеть.
— Но Игорь Павлович, вы…
Я резко поворачиваюсь к охраннику и гаркаю, плевав на его комментарии.
— Без пререканий, выполнять!
Стою я, герой, на кухне голый и меня мало заботит, что передо мной мой охранник. Хорошо, что в глаза мне смотрит, а не блуждает взглядом по моим прелестям.
— Боюсь, что без пререканий не получится, — из-за спины Жени вышла укутанная в плед, как в тогу, Алина. — Всю ночь о любви шептал на ухо, а теперь потаскухой величаешь?!
Она поворачивается к Жене и говорит, тогда как я влип ступнями в пол:
— Я же просила не приходить, даже если он будет кричать.
— Я выполняю не твои приказы, — улыбнулся краем губ и посмотрел на своего начальника, то есть меня. — Могу идти, Игорь Павлович?
— Какого хера? Никонов, сгинь за пять секунд.
Я смотрел не на парня, который в очередном охуении, не меньше. Я смотрел этой гадине в лицо и видел, как надменно скалится, прижимая плед к грудям. Нервно сглатываю. Брала на понт?
— Я тебя не люблю, и такой ереси спиздеть не мог.
— Ты может и не мог, а Хеннесси, который ты хлестал из горла, мог. Ты выжрал его столько, что любил, — поджала губы, подавляя улыбку, оперлась о стол. — Кофе? Я бы не отказалась, ты меня нормально вымотал ночью.
— Мечтай, тебе лучше домой собираться, ничего не изменилось, — гаркнул я, отводя взгляд от этой сучки, которую хотел мой член.
— Ты не прав, — пожимает плечами девчонка, и плед, который без того держался на честном слове, летит к её ногам. — Всё изменилось.
Девчонка запрыгивает на стол и закидывает ногу на ногу. Мой глаз дёрнулся, так же как и тот, что между ног недавно болтался.
— Я жду свой кофе, Игорь.
— Ты это делаешь специально? Я же вижу, что ждёшь, чтобы я тебя здесь же завалил, — бросаю этой гадине злобно, отворачиваясь, чтобы моя каменная эрекция, которая налилась без моего разрешения, не её смущала, а меня. Какая нахер любовь? В моём возрасте? Даже если я что-то трепался, то только в сонном бреду, не иначе.
— Я жду кофе, было бы неплохо для начала. В идеале торт, потому что день рождения только раз в году. Но и просто не хамить тоже было бы достаточно, — девчонка спрыгивает со стола и проходит мимо меня к кофемашине.
Стерва! Алька, какая же ты стерва! Ты пользуешься тем, что я волком выл без тебя. Как не пытался, но не смог забыть.
— И ты приперлась сюда, чтобы я в тебя свою свечку вставил? Судя по твоей довольной мордашке, вставлял я тебе ночью неплохо. Рудковская, я точно не облажался?
Я, увы, уже не злой, но похож на бабку-бормотуху. Алкоголь всегда так плачевно на меня влияет. Пить меньше надо, Камаев. Да и возраст уже не тот. Пора бы завязывать.
