– Прекратите сопротивление, Верховная Матрона убита!
Следом за ними из дворца прибежала одна Досточтимая Матрона, которая кричала:
– Геллика была лицеделом! Нас обманули!
Уксталь встал на ноги, удивленный этой новостью. Хрон заставил его работать в Бандалонге, но тлейлаксу-отступник так и не понял тогда, почему Досточтимые Матроны сотрудничают с лицеделами. Однако, если сама Верховная Матрона была замаскированным лицеделом…
Он едва не споткнулся о лежавшую на земле и стонавшую женщину. Она получила рану в бок, но, даже будучи раненной, крепко вцепилась в него.
– Помоги мне!
Голос ее звучал как управляющая им струна. Это была Ингва. В ее скрипучем голосе слышался гнев – гнев на скрутившую ее боль.
– Помоги мне! Быстро!
Кровь сочилась из ее бока, при каждом свистящем вдохе рана раскрывалась как широкая красная пасть и извергала струю крови.
Он вспомнил, как она доминировала над ним, как насиловала его своей сверхъестественной сексуальной техникой, которая смогла затянуть в ловушку даже евнуха. Рука ее крепко вцепилась в его ногу, но это была не ласка. Вокруг них продолжали греметь взрывы. Ингва открыла рот, чтобы обругать его, но у нее не хватило сил.
– Ты сильно страдаешь от боли?
– Да! – Ее измученный взгляд красноречиво говорил, что она считает его непроходимым глупцом. – Поторопись!
Это было все, что он хотел услышать. Он не мог вылечить ее, но мог таким способом избавить от боли. Уксталь не был воином, не владел боевыми искусствами; он был мал и тщедушен телом, и любая из этих сильных женщин могла бы просто отбросить его в сторону, вздумай он ей чем-то помешать. Но когда он изо всей силы ударил ненавистную Ингву пяткой по горлу, он понял, что ему было вполне по силам сломать ей шею.
Когда ужасная зависимость исчезла, Уксталь испытал головокружительное упоение. Он понял, что теперь стал в какой-то степени свободен. Более свободен, чем был в течение шестнадцати лет.
Досточтимые Матроны Тлейлакса – и это было совершенно очевидно – проигрывали сражение, более того, их разбили наголову. В небе он увидел еще два корабля, снижавшихся к лабораторному комплексу. Эти корабли не были похожи на боевые, на бортах был виден картуш Космической Гильдии. Эти корабли тайно садились в городе, объятом войной!
Должно быть, они хотят спасти его и Ваффа, который остался в квартире. Надо идти туда, где Эдрик сможет его найти.
Еще несколько взрывов окончательно снесли стены главного лабораторного корпуса, потом взорвалась воздушная бомба, уничтожившая складскую секцию, где содержались более молодые гхола. Все они моментально превратились в прах, смешанный с клеточным материалом, сгорев в адском огне. Уксталь был разочарован этой потерей, но потом побежал искать убежища. Кому нужно это геройство?
Два корабля Гильдии приземлились близ полуразрушенного лабораторного комплекса, и из них вышли поисковые команды, но Уксталь не смог до них добраться. Над этим же местом на малой высоте в поисках цели пролетело еще одно судно Нового Ордена сестер. Он увидел группу ведьм, бегущих по улице к лаборатории. Он ни за что не смог бы проскользнуть мимо них незамеченным.
На какое-то время надо просто спрятаться и выждать, когда закончатся все эти сражения. Отступника-тлейлаксу мало интересовало, какая фракция или какая сторона победит. Он находился на Тлейлаксе, у себя дома.
Поняв, что ведьмам не до него, Уксталь повернул в другую сторону, прополз под каким-то забором и побежал по покрытому густой грязью полю к расположенной здесь слиноферме. Никому не придет в голову интересоваться этими грязными лачугами и скотоводческими постройками, кому нужен этот вечно вымазанный навозом фермер Гаксхар. Здесь, у этого старика, он и найдет надежное убежище, где будет прятаться до лучших времен.
В поисках убежища Уксталь нашел несколько загонов с противоположной стороны фермы, где Гаксхар держал самых жирных своих слиней. Оглянувшись на горящую лабораторию, он увидел группу одетых в черную форму валькирий, марширующих по полю. Скоро они подойдут ближе и обнаружат его, он был уверен в этом. Почему они интересуются человеком, выращивающим слиней? Другие женщины пошли осматривать все строения города в поисках затаившихся Досточтимых Матрон. Видели ли они его?
Лихорадочно стараясь скрыться из виду, Уксталь заполз в какой-то загон с другой стороны от ворот, где содержались жирные слиньи. Маленький навес, под которым хранился корм, был поднят на каменных блоках, и под ним оставалось тесное пространство. Уксталь съежился и заполз туда. Здесь его не найдут никакие женщины, к какой бы партии они ни принадлежали.
Взволнованные его присутствием слиньи подняли крик и визг. Уксталь пополз к дому фермера. От страшной вони его едва не рвало.
– Пора их кормить, – произнес чей-то голос.
Извернувшись, чтобы увидеть из-под навеса, что происходит, Уксталь разглядел пожилого фермера, который стоял у забора и сквозь щели смотрел на своих животных. Фермер принялся бросать куски мяса – по большей части человеческого – в пустой загон. Некоторые куски падали очень близко от Уксталя. Он отбросил их прочь.
– Остановись, глупец! Я пытаюсь укрыться здесь. Не привлекай ко мне внимания.
– На тебе кровь, – сказал Гаксхар пугающе равнодушным тоном. – Это может привлечь их к тебе.
С бесстрастным видом он открыл загон и запустил туда голодных слиней. Их было пять: самое зловещее число. Эти твари выглядели как громадные обрубки плоти, их складчатые тела были покрыты толстым слоем слизи, плоское брюхо обрамляла перемалывающая все пасть, которая могла превратить любой биологический материал во вполне съедобную кашицу.
Уксталь в панике начал отползать.
– Выпусти меня отсюда! Я тебе приказываю!
Самая крупная слинья порылась в щели, где спрятался Уксталь, и наткнулась на него. После этого туда же кинулись и остальные животные, которым тоже хотелось отведать свежатины. Чавкающие звуки заглушили отчаянный вопль отступника-тлейлаксу.
– Мне больше нравятся мертвые мастера, – пробурчал Гаксхар.
Фермер прекрасно слышал пальбу и взрывы, раздававшиеся на большом расстоянии отсюда. Город Бандалонг превратился в горящий ад, но шум битвы не приближался к его ферме. Работяги низших каст, занимавшиеся грязным трудом, никого не интересовали.
Позже, когда слиньи пожрали, Гаксхар убил самую большую, которую выращивал с превеликой заботой и тщанием. В этот вечер, когда затихли последние отзвуки битвы, он позвал своих деревенских друзей на пир.
– Нет больше нужды беречь это мясо для всяких бесполезных людей, – сказал он им. Он специально принес из кладовой стол и стул. Гости сидели на полу. В этой простой и свойской обстановке худородные тлейлаксу ели до тех пор, пока у них не разболелись животы, а потом они ели снова, надеясь, что от этого их животы перестанут болеть.
