— По сорок шесть тысяч баксов с хвостиком — это ж какие
деньги? — шмыгнула Ленка носом. Теперь ее понесло из одной крайности в
другую, и она принялась мечтать, что купит на эти деньги. Перебрав все от сумки
до машины, она, должно быть, вспомнила про папулю и вдруг заявила:
— Лучше я квартиру куплю. Буду жить одна. А что? Все
люди как люди…
— На квартиру денег не хватит, — лениво заметила
я. Чужие мечты почему-то не вдохновляли. Если честно, я знать не знала, что
буду делать с такой прорвой денег. Для меня деньги не главное. Главное —
приключение. Оно наверняка изменит всю мою жизнь… «К лучшему», — поспешно
добавила я и трижды сплюнула, чтоб не сглазить.
— Что, вообще ни на какую не хватит? — помрачнела
Ленка.
— Ну, на хрущевку хватит, конечно. Или где-нибудь в
Ясине.
— Кто ж в этот район добровольно поедет? — Ленка
почесала нос. — Надо же, а я еще на мебель отложить надеялась. Вот если
вдуматься, не такие уж и большие деньги, а мы, можно сказать, жизнью рискуем.
Мечта лишилась всякой прелести, и Ленка затосковала. Ближе к
вечеру и я нервничать начала, и даже подумала: «А не позвонить ли в самом деле
Наташке? Не можем мы взять да и ограбить кого-то, даже такого мерзавца, как ее
Дима». Конечно, он заслуживает того, чтобы его хорошенько проучили, но… Тут
Наташка сама позвонила.
— Как боевой дух? — осведомилась она деловито.
— Нормально, — вздохнула я.
— Не слышу энтузиазма в голосе. Мне сейчас этот гад
звонил. Соскучился, говорит. Ты, говорит, не вздумай с кем любовь крутить на
курорте, грозился прилететь на выходные. А как я про бабки сказала, сразу стал
юлить. Дрянь человек, как любил выражаться классик. Так я на него разозлилась,
что, веришь ли, своими руками бы придушила.
— Хорошо, хоть не нашими, — мрачно порадовалась
Ленка. Вряд ли Наташка ее слышала, но тут же заявила:
— Что Ленка? Хандрит? На дело идти боится и тебя с
панталыку сбивает.
— Ничего я не боюсь! — заголосила Ленка. —
Ограблю твоего Димку в лучшем виде! Надоело мне все это, такие нервы… И как
только люди в бандиты идут, здоровья своего не жалеют? Да тут молоко надо
давать за вредность и пенсию на десять лет раньше.
— У них вся жизнь сплошная пенсия, — ответила я,
поспешно простившись с Наташкой.
— Ты на тюрьму намекаешь? — забеспокоилась Ленка.
— Завязала бы ты меня пугать, в самом-то деле, —
начала злиться я.
Ленка это чутко уловила и примолкла.
В половине шестого мы стали собираться — без слов и вроде бы
даже не глядя друг на друга. Я ждала, когда Ленка в очередной раз заноет, чтобы
с великой неохотой согласиться с ее доводами и никуда не идти. Только Наташке
пусть сама звонит. Но Ленка точно воды в рот набрала, а вид имела
сосредоточенный и даже с намеком на самоотверженность. Такое ее поведение
сильно беспокоило, но начинать ныть самой не хотелось. Она всю оставшуюся жизнь
будет есть меня поедом, а у меня и без нее имеются для этого специально
обученные люди. Я имею в виду родителей. Рюкзачки со спортивными костюмами и
шапками были собраны, мы переглянулись, втайне ожидая нытья друг от друга, и не
дождались. Тут я сообразила: что-то в моей жизни не так и с этим надо что-то
делать… Но так и не сделала, зато Ленка плюхнудась на диван и сказала:
— Присядем на дорожку.
Я опустилась рядом, с томлением поглядывая на нее. Она
поднялась, перекрестилась на репродукцию Константина Васильева, что висела
напротив, и сказала:
— Господи, благослови.
— Да, — брякнула я, — благослови благополучно
Диму ограбить.
Ленка поморщилась.
— Вечно ты все испортишь, ничегошеньки по-человечески
сказать не умеешь. Ну кто ж такое у господа просит?
— А ты чего просила? — забеспокоилась я.
— Чтобы все обошлось наилучшим образом, —
замысловато ответила Ленка. — А уж господь сам знает… Пошли лучше, голова
пухнет от твоих глупостей.
Мы дружно вздохнули и направились к входной двери. У меня
еще была надежда, но Ленка убила ее в зародыше. Она мрачно молчала всю дорогу,
пока мы ехали в троллейбусе и пока шли к Наташкиному офису. На всякий случай я
притормозила, но Ленка лишь буркнула:
— Не отставай.
И мне пришлось спешно ее догонять.
Стеклянные двери разошлись в стороны, и мы вступили в
просторный холл. Я быстро осмотрелась. Видеокамер нигде не видно, парень из
охраны взглянул на нас и тут же отвернулся. Наташка считала, что привлекать к
себе внимание мы не должны, оттого оделись мы скромно до безобразия. Старые
мешковатые футболки и джинсы, которые уже в прошлом сезоне вышли из моды, на
головах парики, на мне рыжий, на Ленке черный, большие темные очки делали ее
похожей на черепаху. Должно быть, и я выглядела не лучше, потому что парень не
улыбнулся мне, чего я по обыкновению ожидала, а невежливо отвернулся.
Мы протопали к лифту. В холле было шумно, гости потихоньку
подтягивались на юбилей и бродили небольшими стаями, немного нервируя охрану. В
лифте мы поднимались с толстой теткой лет пятидесяти, она и ее бюст с трудом
уместились в просторной кабине лифта. На втором этаже она вышла вместе с нами и
первой шагнула к двери турфирмы. Вместо трех девушек за тремя разными столами
оказалась одна, которая явно пыталась объять необъятное, то есть работать за
трех коллег одновременно. Получалось так себе, наверное, поэтому посетителям
она не обрадовалась.
— Три путевки на Кубу, — басом заявила дама.
Нам стало ясно, что предстоят испытания. Девушка поглядывала
на часы, а дама никуда не торопилась. Мы ерзали на стульях и попеременно
вздыхали. Наконец дама удалилась, сообщив, что она на днях еще зайдет, а
девушка в отчаянии воззрилась на часы.
— Мы вообще-то до семи работаем.
— Тогда мы завтра с утра придем, — обрадовала я.
Девушка широко улыбнулась.
— Если хотите, я завтра с утра пораньше приду, просто у
меня сегодня…
— Нет-нет, — влезла Ленка. — Мы раньше десяти
не можем.
— Хорошо. Тогда в десять.
— В половине одиннадцатого, — поправила я, мы
тепло простились и заспешили в коридор.
Он был пуст. Свет не горел, да это и без надобности, света
из двух окон в концах коридора было достаточно. Мы свернули, я нащупала в
кармане ключ от Наташкиного кабинета, огляделась и вставила его в замок. Дверь
с легким щелчком открылась, и мы вошли в кабинет.
