— Правильно говорила, усвистали на весь день, да еще с
парнями, а я, как дура, одна сидела. А все прекрасно знают, что весной, когда
природа пробуждается, юные девушки, мечтательные натуры, жаждут любви и все
такое…
— Ага, — кивнула я. — Это называется брачный
период, все живое тянет размножаться.
— Что за пошлость! — фыркнула Ленка.
— Так тебе зачем парни нужны? — удивилась я.
— Для высоких чувств.
— Для высоких чувств у тебя плакат с Брэдом Питтом.
Люби его на здоровье и думать забудь о даче.
— Это же совсем другое.
— Правильно, другое. С плакатом не потрахаешься. К тому
же твой Питт уже старый.
— Ты просто не любишь блондинов.
— Он отцу моему ровесник.
— А кто всегда мечтал о взрослых мужчинах? —
съязвила Ленка и попала в самую точку: это моя мечта, а не ее, пришлось
кивнуть, соглашаясь.
— Ладно, Брэд Питт парень что надо, просто я не люблю
блондинов. Хотя взрослый — это двадцать семь, ну, тридцать, а вовсе не сорок
пять.
— У меня предчувствие, — вздохнула Ленка. —
Если мы туда пойдем, непременно завалимся. И сядем в тюрьму. Папаша мой с
катушек съедет. Он меня и в тюрьме задолбает нравоучениями. Предупреждаю сразу:
я этого не вынесу.
— А если не пойдем, то в нашей жизни опять ничего не
случится. Вот ты дневник ведешь, и что там пишешь?
— Ну.., о своих чувствах…
— О каких чувствах?
— Ладно. Давай ограбим Диму, — вздохнула она. —
Он мне никогда не нравился.
— Еще бы, он тебя Колобком прозвал.
— Могла бы не напоминать, — разозлилась Ленка.
— Это я с целью укрепить в тебе стремление напакостить
гаду.
— Но если нас поймают… — Ленка не договорила, махнула
рукой и побрела к своей лоджии. Я пошла за ней, потому что без моей помощи ей
на нее ни в жизнь не взобраться.
* * *
Следующий день был самым содержательным в моей жизни. После
обеда Наташка пришла с работы (отпуск она уже оформила), и мы стали готовиться
к ограблению. Кажется, предусмотрели все. Несколько раз повторили, что и в
какой последовательности делаем, припасли костюмы с поролоновыми накладками,
дважды их померили, нашли подходящие рюкзачки, чтоб и вместительными были, и
внимания не привлекали, и наконец сели пить чай с намерением отдохнуть от
праведных трудов.
— А если он сменил код сейфа? — все-таки заныла
Ленка.
— Не сменил. Я бы об этом знала, — возразила
Наташка, но без особой уверенности.
— Так он тебе и скажет… Вы же поссорились, ты свои
деньги требуешь, он просто обязан тебя подозревать.
— Не вноси в ряды панику, — сурово пресекла
Наташка ее разглагольствования. — Если нам не повезет.., значит, не
повезет. Всех дел тогда у вас будет, что в шкафу посидеть. Я вас в «Три слона»
свожу.
— Правда? — обрадовалась Ленка.
«Три слона» — шикарный ресторан. Говорят, там один салатик
рублей пятьсот, так что стоимость ужина значительно превышает мою стипендию.
Богатых знакомых у меня не водилось, и об этом ресторане оставалось только
мечтать.
— Конечно, правда. Что мне для вас, денег жалко?
Сказать по правде, Наташка жадной никогда не была. И в кафе
нас часто водила за свой счет, и тряпки поносить давала, и вообще она хороший
человек. И тут дело даже не в ресторане, а в том, что какой-то гад ее обманул и
по справедливости должен быть наказан.
Вдруг мне в голову пришло вот что: обувь. Допустим, с
поролоном бюст не видно, но у Ленки тридцать шестой размер ноги, а у меня
вообще тридцать пятый. И кого мы своим поролоном обманем?
— Ты чего замерла? — испугалась Наташка, обратив
внимание на остекленение моего взгляда. Я кратко изложила свои сомнения. —
Ох, да кто кому на ноги смотрит? — всплеснула Наташка руками. —
Охрана на рожи смотрит, а ноги им вообще по барабану.
— Но если там видеокамера, то смотреть после ограбления
будут пристально, и от их внимания ничего не укроется.
— Мы даже не уверены, что камера там есть.
— А отпечатки? Найдут отпечатки тридцать шестого
размера, и мы уже не отвертимся.
— Значит, на дело пойдете в носках, — отрезала
Наташка. — Это все равно что перчатки, только на ногах, значит, никаких
отпечатков.
— Согласна, — кивнула я, радуясь, что все так
просто разрешилось.
— Но как же мы в носках-то? — заволновалась
Ленка. — Нас за чокнутых примут.
— Мы снимем обувь в Наташкином кабинете, — утешила
я. — Главное, чтоб собак не вызвали. Надеюсь, прежде чем денег хватятся,
там все основательно затопчут.
— Каких собак? — побелела Ленка. — В
детективах про собак ничего не было.
— Откуда тебе знать, ты же детективы не читаешь?
— Я расширяю свой кругозор. Кое-что уже освоила.
Отпечатки были и пули какого-то там калибра, а про собак…
— При чем тут пули? — нахмурилась Наташка. —
Мы же никого убивать не собираемся. Да у нас и оружия-то нет!
— А у охраны есть? — озарило Ленку.
— Ну.., должно быть. Иначе что ж это за охрана? Хотя не
знаю. Узнать?
— Не надо, — запротестовала я. — Лишние
вопросы — лишние подозрения. Есть у них оружие или нет — роли не играет. Если
мы на них нарвемся, нам по-любому не уйти.
— Почему же? — вдруг возразила Ленка. — Мы, к
примеру, могли бы убежать.
— Уж как ты бегаешь, так лучше бы ползала, —
съязвила я.
— Ну, не все такие выдающиеся спортсмены, как
ты, — съязвила в ответ Ленка.
— Хорош ругаться-то! — осадила нас Наташка. —
На такое дело идем, а вы тут с мелкими склоками… Даже стыдно за вас.
Нам тоже стало стыдно, и мы замолчали.
* * *
Во вторник мы проводили Наташку и, признаться, заскучали.
Теперь оставалось только ждать, а это, как известно, самое неприятное занятие.
— Надо фазера подготовить, что я дома не ночую, —
напомнила Ленка, и мы отправились к ней домой.
