ПРОЛОГ
Боря остановился, и глядя прямо в глаза, прошептал:
— Назад дороги нет, сейчас все что сможешь, лишь не молчать о своих ощущениях. Боль или удовольствие, обо всем сообщать. Первый раз не бывает приятным, но я постараюсь уменьшить болезненные ощущения.
Кивнула и сама потянулась к манящим губам. Шершавые. Горьковатый привкус и бесконечно приятный запах самого мужчины накатил волной, сметая все мысли, еще способные держаться в голове.
Боря полностью стянул с меня одежду и продолжал рассматривать, как под микроскопом, невесомыми поцелуями опускался все ниже, ведя языком к самой промежности. Первое прикосновение к мягким лепесткам, и я застонала, выгибаясь навстречу. Это было слишком для настолько возбужденного состояния. Раствориться в этом человеке — вот что хотелось с бешеной силой.
— Я не могу, не могу, — шептала как в бреду, сильнее обхватывая голову мужчины ногами. Влажное тело цеплялось за шелковые простыни, я комкала невесть откуда взявшуюся подушку, пытаясь справиться с волной возбуждения. В комнате стоял запах потных тел и похоти. Мужской аромат заполнил меня до краев, откидывая в пучину порока. Я знала, что лучшая совместимость — это если тебе нравится запах партнёра, но, кажется, этот запах свёл меня с ума.
Пульсация внизу живота достигла пика, и вот я уже закричала, полностью погруженная в новую вспышку наслаждения. Без всяких предисловий, ощутила пальцы, пришедшие на смену языку, но лишь хрипло простонала, полностью откинувшись на прохладные простыни. Если сейчас так хорошо, то страшно представить, что будет дальше. Он все погружал пальцы внутрь, вызывая новые импульсы внизу живота.
— Смотри на меня, — полухрип или полустон прозвучал где-то сбоку. Повернув голову, столкнулась с черными как смоль глазами.
ПРОЛОГ 2
Море крови водопадом стекало по рукам. Паника захлестнула меня с головой и не давала вдохнуть полной грудью. Я сидела сверху на нем и изо всех сил делала непрямой массаж сердца. Кровь…так много крови, я не понимала, откуда столько крови. Все повторялось и все циклично в моей жизни. И от этого в моей душе снова разрасталась огромная черная дыра, захватывающая все моё бытие.
— Он не дышит, Аня, — издалека голос доносился слабым эхом, и я не обращала на него никакого внимания. У меня осталось три минуты тридцать секунд на то, чтобы спасти жизнь. Я не сдамся и не отдам его в руки смерти, потому что еще рано. Я не смогу. Не хочу и не буду. Он не станет еще одним пациентом моего персонального кладбища. Слезы градом стекали по щекам, я даже не могла полностью увидеть его лицо из-за того, что все плыло.
— Дыши, ну дыши же ты! Ты не имеешь права так поступать со мной! — кричала и задыхалась от боли. — Я перевязала артерию, найди мне источник кровотечения сейчас же. Быстро! — крик раненого зверя разносился по округе.
— Бедренная артерия тоже повреждена…Я зажал ее, но, Аня, это не поможет. Он потерял слишком много крови.
Я со всего размаху ударила по грудной клетке кулаком и услышала хруст, этот звук для меня словно последний выстрел в грудь. Я пыталась нащупать пульс немыслимое количество раз…пустота. На приборах, будь он сейчас подключен, мы бы увидели прекращение сердечной деятельности. Асистолия. Официально я умерла. Добро пожаловать в ад, прекрасная Беатриче. Ты не вывела из тьмы своего Данте.
Глава 1
Adele “Skyfall
19 октября 2019 года
Осень. Одно слово, а сколько эмоций. Я никогда не смогу переживать эту пору года как ни в чем ни бывало. Уже долгое время пыталась выдавить из себя эту боль, но все тщетно — она глушит меня с каждым разом все сильнее. Будто бы стою на пирсе, а кто-то сзади толкает меня в воду, а плавать я как не умела, так и не умею.
Нужно выдохнуть, вдох, выдох, вдох, выдох. Тянущая боль в области сердца опять напомнила о себе.
Сделала десять крошечных вдохов и выдохов — так описано в одной моей любимой книге, и это помогло избавиться от наваждения.
Правда в последнее время помогало все реже. Спасала меня, однозначно, операционная. Я хирург, правда все еще студент-медик старших курсов, но как говорили, подаю большие надежды.
Во время операции тумблер переключается, и я больше не думаю ни о чем, кроме конкретно поставленной цели — спасти пациента, дать ему шанс. Своего кладбища пациентов у меня пока не было, но знаю, что когда-то это случится. В моей душе уже и так есть свое личное кладбище, так что все самое плохое со мной уже случилось давно.
Под поток печальных мыслей вошла в медицинский душевой отсек, смыла с себя весь этот отвратительный день и полностью настроилась на работу. Медленно вытерев пушистым белым полотенцем влажное тело, надела форму и посмотрела в зеркало. Что можно было бы увидеть в этой девушке? Молодость? Счастье? Боль и скорбь — мой ответ.
Русые волосы обрамляли округлое лицо, яркие голубые глаза смотрелись несоразмерно большими из-за глубоких синяков — я загнала себя сама — слегка пухловатые губы намекали на то, что меня можно любить целовать. Наверное, но в какой-то другой параллельной реальности, где нет прицепа проблем и панических атак.
Мой рост мог показаться многим удобным, не высокая и не низкая, фигура вполне обычная, хотя все при мне. Моя подруга часто говорила, что за такую грудь с попой можно убить, но меня пугали ее сравнения.
Дернулась, понимая, что слишком много времени проводила наедине с собой. Соберись и выйди, ты топишь себя. Иногда подсознание работало сообща с телом, иногда устраивало безумные гонки и побеждало, вновь и вновь макая меня в болото переживания, откуда самостоятельно выбраться я не могла.
Неспешно зашла в тамбур операционной, где старательные медсестры уже спешили одеть на меня операционный халат, тщательно вымыла руки и затем надела перчатки. В помещении витал запах спирта и йода, запах смерти и спасения. Что будет сегодня? Смерть или спасение?
— Ты почему такая грустная, Анюта? — осторожно спросила Маша, она боялась надавить на мозоль, но при этом всегда хотела помочь. Я ее не винила Осторожно подняла на нее глаза и спокойно ответила с наиболее располагающей мимикой:
— Настраиваюсь на операцию и пытаюсь все держать в голове, ты же знаешь, — мягко улыбнулась, чтоб не выдать себя. Все же люди вокруг не виноваты в том, что я сломана, не стоит их пугать своими несовершенствами.
— Ты умничка, лучший ассистент Бориса Викторовича. Он, кстати, тебя искал, так что зайди к нему после операции…
Она не успела закончить, потому что в тамбур вошел сам Борис Викторович. Мужчина 40 лет, опытный хирург, который на своем веку спас столько людей, что и не счесть. А еще это лучший друг моего покойного отца…влюбленный в меня лучший друг моего отца. Сейчас я старалась делать вид, что ничего не происходит, он же всегда говорил обо всем открыто. Я позволила себе счастье, сама же его разрушила. Все сама.
