– Вы не будете держать ее у себя! – вскричала Мавис, но принцесса шикнула на нее, а королева отнеслась к крику с презрительным безразличием.
Кэти прижалась к своей новой хозяйке.
– Что касается остальных, – продолжала королева, – по вашему поведению видно, что на вас еще не подействовало зелье забвения. Я собиралась подарить вас видным представителям знати, которые хотят иметь домашних животных, но пока не могу. Завтра попробуем дать вам еще глоток. А сейчас… Тюремщик, оковы!
Высокий, угрюмый глубинный человек шагнул вперед. На его руке висели чешуйчатые хвосты, и дети при виде их сперва обрадовались, решив, что это их собственные хвосты. Но не успели они их натянуть, как поняли горькую правду.
– Да, – сказала королева, – это фальшивые хвосты. Вы не сможете их снять и не сможете в них ни ходить, ни плавать. Однако их хватит, чтобы кое-как передвигаться по дну океана. В чем дело? – спросила она у тюремщика.
– Ни один из хвостов не подойдет этой узнице, ваше величество, – ответил тюремщик.
– Я принцесса правящего дома Морелэнда, – заявила Фрейя, – и ваши фальшивые, унизительные хвосты нельзя на меня надеть.
– Ну так посадите их всех в тюрьму, – сказал король. – Никогда еще не видел таких строптивых пленников.
Тюрьма представляла собой огромное сооружение, расширяющееся кверху, сужающееся книзу: оно как будто балансировало на морском дне, но на самом деле его с обеих сторон подпирали большие каменные глыбы. Пленников доставили туда в сети, а когда тебя тащат в сети, это настолько сбивает с толку, что только после ухода тюремщика все поняли, что тюрьмой здесь служит настоящий огромный корабль. Он лежал на дне, и все его детали до последней были такими же целыми, как в тот день, когда он впервые покинул док. Вода, казалось, совсем его не повредила.
Пленников заперли в кают-компании, и, измученные переживаниями этого дня, они улеглись на удобные красные бархатные подушки и заснули. Даже Мавис чувствовала, что Кэтлин нашла в королеве друга и находится в безопасности.
Принцесса последней закрыла глаза, после того как долго смотрела на спящих детей.
«О, почему они об этом не думают? – спросила она себя. – И почему мне нельзя им рассказать?»
То были вопросы без ответов, и вскоре принцесса тоже уснула.
Должна признаться, что удивлена не меньше принцессы, почему дети не повторяли всю ночь напролет: «Сабрина прекрасная». Поскольку на каждый призыв непременно откликнулся бы один из жителей Морелэнда, таким образом можно было бы легко собрать небольшую армию, одолеть тюремщика и вырваться на свободу.
Жаль, у меня нет времени рассказать вам обо всем, что случилось с Кэтлин. Вам было бы интересно почитать, как проводил дни избалованный ребенок на коленях правящей королевы. Вашему Рексу или Динке тоже было бы интересно почитать (если бы они умели читать) о жизни одного из японских спаниелей королевы Александры
[38]. Но время не ждет, а мне надо коротко рассказать длинную историю. В любом случае никогда нельзя рассказать все обо всем, не так ли?
На следующее утро тюремщики принесли еду и вторую порцию зелья забвения, которое, конечно, не возымело никакого эффекта. Узники день напролет гадали, как бы спастись, а вечером сын тюремщика принес ужин и Чашу Забвения и задержался, пока все ели. Вид у него был не злой, и Фрэнсис осмелился с ним заговорить.
– Я вот о чем…
– О чем же? – спросил глубинный парень.
– Тебе запрещено с нами разговаривать?
– Нет.
– Тогда скажи, что с нами сделают.
– Этого я не знаю. Но скоро волей-неволей придется узнать. Тюрьмы быстро заполняются и вскоре будут битком набиты. Тогда некоторые из вас получат так называемое досрочное освобождение – то есть, вас выпустят, но с фальшивыми хвостами, которые помешают вам сбежать, даже если Чаша Забвения не подействует.
– Я вот о чем, – настала очередь Бернарда задавать вопросы.
– А ты о чем?
– Почему ваши король и королева не сражаются, как королевская семья Морелэнда?
– Запрещено законом, – ответил глубинный парень. – Однажды мы взяли в плен короля, и у нас боятся, что наших правителей тоже могут захватить, поэтому было установлено такое правило.
– А что вы с ним сделали? С пленным королем? – спросила принцесса.
– Посадили в Островод, – ответил юноша. – Это островок воды, полностью окруженный сушей.
– Мне бы хотелось с ним повидаться, – сказала принцесса.
– Нет ничего проще, как только вас досрочно освободят, – заявил глубинный парень. – К тому озеру ведет хороший длинный проход – конечно, он затоплен не весь, но многие наши молодые люди отправляются в Островод три раза в неделю. Само собой, теперь пленник уже не может быть королем, но его сделали профессором конхиологии
[39].
– Он не помнит, что был королем? – спросила принцесса.
– Не помнит. Но он такой образованный, что Чаша Забвения оказалась недостаточно глубока, чтобы заставить его забыть все, поэтому теперь он профессор.
– А чьим королем он был? – тревожно спросила принцесса.
– Королем варваров, – был ответ сына тюремщика, и принцесса вздохнула.
– Мне подумалось, вдруг это мой отец, – пробормотала она. – Он ведь пропал в море.
Глубинный юноша сочувственно кивнул и ушел.
– Он не кажется таким уж плохим, – сказала Мавис.
– Да, – согласилась принцесса, – и я не могу этого понять. Я думала, все глубинные люди – ужасные свирепые создания, жестокие и неумолимые.
– А они, похоже, не так уж сильно отличаются от нас… Разве что с виду, – заметил Бернард.
– Интересно, из-за чего началась война? – спросила Мавис.
– О, мы всегда враждовали, – беззаботно ответила принцесса.
– Да, но с чего все началось?
– Причина затерялась в тумане древности, еще до зари истории и всякого такого прочего.
– Ой, – только и сказала Мавис.
Но когда Ульфин пришел со следующей трапезой – я упомянула, что сына тюремщика звали Ульфин? – Мавис задала ему тот же вопрос.
– Я не знаю… маленькая земная леди, – ответил Ульфин. – Но выясню. Мой дядя – хранитель государственного архива, вырезанного на каменных табличках. Табличек так много, что и не счесть, но есть таблички поменьше, на которых сказано, что записано на больших…
