Гораздо плодотворнее развивались дела с организацией германских военно-учебных центров на советской территории и с поездкой командиров Красной Армии на стажировку в Германию. В мае 1925 года в Липецке была создана немецкая авиашкола. В 1926 году возникла аналогичная танковая школа в Казани (объект «Кама»), а также предприятие по совместной разработке химического оружия в Подосинках, а затем в Самарской области на Волге недалеко от Вольска (объект «Томка»). В том же году первые два краскома отправились в Германию в качестве слушателей «академических курсов» (под этим названием маскировалась военная академия).
Делались попытки развивать и военно-экономическое сотрудничество. 13 августа 1925 года советский военный атташе в Берлине И.П. Лунев докладывал о посещении оптического завода Герца: «Директор Шпан… все время убеждал меня в том, что крайне нецелесообразно было строить собственный завод оптического стекла в России и что гораздо выгоднее покупать это стекло за границей (хотя бы у Герца). Он старался доказать, что даже теперь, когда завод построен, все же выгоднее оставить его, а закупить запас стекла за границей… Нам было в свое время предложено оборудование для съемки… Отделы завода занимаются выработкой военных приборов (панорамы, стереотрубы, дальномеры) и находятся в Прессбурге, в Вене». Лунев также ознакомился с постановкой радиотелеграфного дела в рейхсвере. Ему даже доверительно сообщили, что «рейхсвер переходит без ведома союзников на систему незатухающих колебаний, причем все старое (искровое) оборудование будет заменено в течение года».
31 декабря 1926 года отвечавший за военное сотрудничество с Германией И.С. Уншлихт сообщал Сталину: «До сих пор основная идея сотрудничества обеих сторон опиралась для нас на полезность привлечения иностранного капитала к делу повышения обороноспособности страны; для них – она вытекала из необходимости иметь укрытую базу для нелегальных вооружений.
В строгой конспирации были заинтересованы в одинаковой степени и мы, и они…
Оценивая сотрудничество за истекший период… приходим к выводу, что оно не оправдало ожиданий обеих сторон.
Мы получили только частично пригодное оборудование известных предприятий, могущее быть использовано только после больших работ по перестройке; они ухлопали все свои средства, оскандалились…
С ослаблением непосредственной политической зависимости Германии от стран Антанты, приобретением некоторого права голоса в Лиге Наций все меньше остается места для нелегальных результатов. Однако неверно было бы утверждать, что Германия полностью отказалась от нелегальной возможности поднятия своей обороноспособности. Несомненно, что с увеличением своего удельного веса немецкие дипломаты постараются добиться желаемых результатов путем прямых переговоров, имея одновременно про запас на случай неудачи некоторые нелегальные возможности. Таким образом, основная задача, поставленная нами в начале сотрудничества, – усиление материальной части РККА (по организации военной промышленности), – не привела к желаемому результату…
Считаю, что, продолжая в дальнейшем совместную работу с немцами, мы должны… стремиться использовать их тактический и оперативный опыт мировой войны и дальнейшие разработки этого опыта (участие наших специалистов в германских военных играх, маневрах и т. д.), а также важнейшие технические новшества немцев по связи, артиллерии, авиации, танковому делу как в чисто техническом, так и в тактическом отношениях».
Но вплоть до 1928 года сотрудничество со стороны рейхсвера развивалось не слишком активно. В докладе, составленном в конце этого года, Я. К. Берзин жаловался: «Существующие предприятия пока что нам реально дали немного… Авиационная школа в Липецке до 1928 года нами использовалась слабо… Школа первые два года была материально слабо обеспечена, имела старые самолеты, и работа для нас особого интереса не имела. Начиная с 1927 года школа стала работать, и наш интерес к ней возрос…
Танковая школа в Казани до сих пор еще не начала функционировать; занятия в ней начнутся, по заявлению немцев, лишь с весны 1929 года, когда будут из Германии доставлены необходимые для школы танки».
Единственным светлым пятном оставалась «Томка». Берзин сообщал в своем докладе: «Химические опыты в Подосинках, а потом в «Томке» дали положительные результаты, и продолжение этих опытов в течение ближайшего года Хим-управлением признается целесообразным».
О причинах, побудивших Берлин активизировать сотрудничество с Москвой, начальник Разведупра РККА рассуждал следующим образом: «До начала 1928 года… отношение немцев к сотрудничеству было выжидательное и довольно прозрачно отражало все те колебания, которые наблюдались в германской внешней политике. «Военное сотрудничество» с Советским Союзом для германской дипломатии было лишь козырем в переговорах с Францией и Англией. Однако с началом нового сближения между Англией и Францией… и крахом немецких надежд на благоприятное для Германии разрешение репарационного вопроса и «рейнской проблемы»… отношение руководящих кругов рейхсвера к вопросу сотрудничества с РККА постепенно меняется. В СССР для ознакомления с РККА и изучения возможностей сотрудничества командируются… зам. начальника Генерального штаба Миттельбергер, а затем и начальник Генерального штаба генерал Бломберг. Во взаимоотношениях отмечается более дружественный тон, чем это было раньше».
Но подозрительность к немецким партнерам в Москве сохранялась. Берзин утверждал: «Нет сомнения, что все немецкие предприятия, кроме прямой своей задачи, имеют также и задачу экономической, политической и военной информации (шпионажа). За это говорит хотя бы то, что наблюдающим за всеми предприятиями стоит такой махровый разведчик германского штаба, как Нидермайер.
Но этот шпионаж, по всем данным, не направлен по линии добычи и собирания секретных документов, а ведется путем личного наблюдения, разговоров и устных информаций (т. е., по сути, шпионажем не является. – Б. С.). Такой шпионаж менее опасен, чем тайный, ибо не даст конкретных документальных данных, а ограничивается лишь фиксированием виденного. Немцы имеют на территории нашего Союза более чем достаточно людей, при помощи которых они могут организовать прекрасную тайную разведку, вследствие чего удаление с нашей территории немецких предприятий в смысле уничтожения немецкого шпионажа дает чрезвычайно мало».
Тут уж была шпиономания чистой воды. Выкрасть какие-нибудь важные советские секреты у немцев тогда не было никакой возможности. Из-за отсталости советской промышленности о каких-либо военно-технических новинках говорить не приходилось. А получить действительно ценного агента, близкого к высшим эшелонам власти и военного руководства, в условиях тотального контроля со стороны ОГПУ и пропагандируемой среди широких масс подозрительности к иностранцам шансов почти не было, по крайней мере на территории СССР. Они возрастали в случае командировок командиров Красной Армии в Германию, однако и здесь до сих пор ни одним доказанным случаем успешной вербовки мы не располагаем.
Берзин предлагал принять предложение немецкой стороны «об обмене разведывательными данными по Польше и совместном обсуждении вопросов мобилизации и развертывания польской армии», но при этом отклонить «попытки установить организационные контакты между разведками». Это предложение Политбюро признало приемлемым, равно как и «возможность привлечь крупных немецких специалистов для конструкторской и производственной работы в СССР».
