- Джеймс, не переводи на меня разговор! Я не желаю видеть Агнешку в Антакале!
- Марти, золотко, тебе нельзя нервничать.
- Вот именно!
- Агнешка решила открыть в Антакале таверну, она считает, её простая кухня не для изысканной столица Авижена. А в Антакале она как раз придётся ко двору.
- Королевскому? – ядовито уточнила я.
- Почему королевскому? – удивился Джеймс. – Где-нибудь в торговом квартале откроет.
Открыть свою таверну, как оказалось, было мечтой Агнешки, что было ещё одной причиной разочарования в Агнешке Джеймсом. Не из-за своей мечты, конечно, а из-за того, что Агнешка скрывала это, чтобы угодить Джеймсу, и наврала про желание быть артефактником. Джеймс недоумевал, когда рассказывал об этом.
- Неужели она думала, что я осужу или принижу её мечту? Да какая мне разница, я бы одобрил любое её стремление. Помог бы открыть таверну, исполнил бы её мечту. Зачем было обманывать?
Я-то, конечно, понимала зачем, но оправдывать Агнешку не стала. Мне бы и так хотелось, чтобы она в нашей жизни никогда не появлялась. А тут вдруг эта девица решила припереться в Антакаль. Думает, что может вернуть Джеймса?
- Пусть открывает где хочет, – сказала я. – Но не здесь.
- Жаль Рихо, – вздохнул Джеймс. – Придётся подумать как сказать ему, что я забираю сделанное мной предложение.
- И при чём тут Рихо? – изумилась я.
- Я позвал его сюда, на работу. А с Агнешкой они уже полгода как женаты. Ты не знала?
- Откуда, Джеймс? Общих знакомых, кроме тебя, у меня с ними нет, а интересоваться их жизнью мне ни к чему.
- Так это ты ревнуешь что ли? – поразился Джеймс. – Ну, Мартина… Вот уж точно говорят, что беременность все моз… – замялся он, не желая напороться на новый скандал. – Ну в общем, на настроение женщины сильно влияют.
- Почему? – на глазах вдруг выступили слёзы. Стало так обидно, жуть.
- Марти-и, ты чего это? – пропел Джеймс и тут же обнял меня крепко-крепко.
- Я что, тебя ревновать не могу? – обиженно засопела я.
- Нет, ну мне приятно, конечно. Наверное, – подумал Джеймс. – Хотя нет, оправдываться я не люблю. Тем более у тебя и поводов нет. Сколько можно повторять, что мне никто кроме тебя не нужен?
- Столько, сколько нужно, – буркнула я.
- А сколько вам нужно? – погладил мой уже выпирающий животик Джеймс. – Хочешь, устроюсь тут у тебя в ногах, брошу все государственные дела и заботы и буду талдычить ежеминутно? Я могу. И, признаться, хочу.
Он мог, да. Джеймс потянул зубами за мочку уха, нежно прикусил, спустился поцелуями в шею. Я засмеялась от щекотки.
- Марти, у нас так давно ничего не было.
- Всего два часа назад, Джеймс! – возмутилась я.
- Так я и говорю, давно, – согласился муж. – Давай, а?
Он расположил ладони на моём животе и стал его целовать через ткань платья. Потом руки его спустились на ноги, и он стал задирать мне подол платья.
- Ты опять хочешь отвлечь меня от важного, – отстранилась я.
- Это от чего? – не понял Джеймс. – Что может быть важнее порции любви ребёнку от папы к маме?
- Например, угроза в виде бывшей любовницы папы.
- Ох, – вздохнул Джеймс и отстранился. – Марти, если бы ты видела Агнешку и Рихо вместе, твоя ревность улетучилась бы сразу. Они идеально совпали, как кусочки пазлов одной картинки. Ты помнишь ваш разговор с Рихо, из-за которого ты разочаровалась в нём за один вечер?
Я кивнула. Помню. Тогда за карточной стратегической игрой Рихо показал себя властным домостроевцем, жена которого должна беспрекословно подчиняться приказам мужа и не иметь своего мнения нигде, кроме строго отведённой для неё роли идеальной домохозяйки. Возможно, Джеймс прав, зависимая от мужчин Агнешка идеально подходила для этой роли. Я помню, как ей нравилось играть в семью с Джеймсом, быть хорошей хозяйкой, готовить блюда, обустраивать дом.
- Кстати, я вот почему-то заглушил свою ревность к Рихо, в которого ты была влюблена, – передразнил он меня ту, влюблённую в Рихо.
- Один вечер, – усмехнулась я. – А вы с Агнешкой жили вместе три? Или больше месяцев?
- И при этом я всегда хотел видеть на её месте тебя, – сказал Джеймс. – А ты была очарована самим Рихо.
- А ты мне расхваливал Агнешку на все лады – красивая, весёлая, нежная… – передразнивала теперь я Джеймса. – И на мой вопрос как-то ответил, что любишь её.
На моих глазах от прошлой обиды снова выступили слёзы. Джеймс застонал как раненый зверь.
- Ну идиот я, прости, Марти. Ты меня тогда разозлила с Морфидием, я и ляпнул со злости. Не должен был, прости.
Джеймс полез целоваться и, вопреки обиде, я плавилась от его поцелуев.
- Простишь? Простишь? – не отрываясь от поцелуев, требовал он прощения. – Наш ребёнок не должен чувствовать мамины обиды на папу. Давай уже выговоримся, ты меня за всё простишь, и больше не поднимаем эту тему. М-м?
- Хорошо.
- Что, уже простила? – просиял Джеймс.
- Джеймс, я давно тебя простила, иначе бы не была с тобой и не вышла за тебя замуж.
- И тема Агнешки больше не будет всплывать между нами? – уточнил он.
- Если она постоянно будет попадаться мне на глаза и строить тебе глазки, я не могу этого обещать!
- Хорошо, а если они поселятся в другом городе? Ты забудешь про неё, если я уже забыл?
- Да.
- Вот и хорошо. Всё забыли и прошлое оставили в прошлом. А я тебя порадую новостью. Ник сообщил, что они убили последнего туманного пса, из тех, что спрятались в Дзиркаских пещерах.
Истребление туманных порождений в горах стало задачей номер два после победы над туманом. Они подпитывались остаточной магией и научились ловко скрываться в горах. В их отслеживании очень помогли новые разработки Джеймса – следящие сверху артефакты-поисковики. Они запускались в воздух в горах и отслеживали движение, на которое реагировали передаваемым сигналом. Конечно, это не всегда оказывались козлопсы, но без этих артефактов пришлось бы сложнее. Ник возглавлял эти отряды, ему не сиделось в столице. С Абигейл у них, как и охарактеризовал тогда Джеймс, было всё сложно.
Мы с Абигейл курировали благотворительность и направление, связанное с детскими вопросами, в Антакале, пока мой муж занимался более серьёзными важными государственными делами. Я же посчитала, что в первую очередь надо позаботиться о детях, взрослые позаботятся о себе сами.
В первую очередь мы занялись постройкой приюта для детей-сирот и школы-пансиона, в которой могли бы учиться дети с проживанием на полном государственном пансионе тех родителей, что не могли их содержать, уезжали устраиваться на лучшее место в Авижен, и на это время им надо было где-то оставить ребёнка.
