— Твою мать!
И при чем здесь моя мать?! Я ведь его никак не провоцировала в пути.
Тем не менее, он продышался, успокоился и подал мне руку. Помог выйти из машины. А руку не отпустил.
Я посмотрела на него, закидывая голову к небу. Для меня в кедах он был, как гора Макалу. Я едва достигала его плеч и то только макушкой. И пахло от него по прежнему обворожительно.
Брунетти склонился ниже, задерживая меня своим телом. Обволакивая тягучей и вязкой энергетикой. От него прям исходил жар желания. Физически ощутимый и на коже и под ней, глубоко между органами. Этот жар скапливался, и его центр находился под бриджами в районе бедер.
Надо было срочно отойти. Вырваться из дикого плена.
Мужчина подавлял, придавливал. Заставлял чувствовать себя совсем крохотной перед ним — великаном!
— Мария, малышка такая, — тихим шелестом его слова проникали под кожу, заставляя трепетать.
Ох, черт, где же мой босс, Гордей Иванович…
Глава 13
Если не отбиться,
Нужно покориться?
Мария.
Брунети подавлял, придавливал. Заставлял чувствовать себя совсем крохотной перед ним — великаном!
— Мария, малышка такая, — тихим шелестом его слова проникали под кожу, заставляя трепетать.
Арманд наклонялся ниже, снял с моей головы кепку.
Я нервно дернулась, пытаясь высвободиться из горячего плена его глаз. Сицилиец схватил мой подбородок руками. И зафиксировал, намереваясь поцеловать меня.
О, нет, нет, нет! Начинается накал страстей, которых я должна избежать.
— Пусти меня. Я не хочу! — четко произнесла я.
Но Брунетти лишь привлекло движение моих губ. Совсем близко к лицу он выдохнул:
— Я хочу!
И…
Получил хлесткую пощечину.
Это я?! Это ведь точно я отвесила альфачу мафиози оплеуху?!
Боже, это произошло непроизвольно. Наверное…
Потому что его огорошенный вид можно было занести в Книгу рекордов Гиннесса.
Арманд отшатнулся и в его взгляде проскользил лютый гнев. Не ожидал Брутал Бруталович, что после всех танцев с бубнами получит по ореху!
Зато я кайфанула. Прям стерва спящая проснулась.
Когда то давно, пока я еще считала себя красивой и свободной молодой девушкой, я умела круто отшивать наглых прилипал.
Жаль только, что сицилийский миллионер не жалкий бродяга, а красивый и сексуальный мачо.
Хлестнув его по колючей щеке, снова всплыли в голове слова — Ой, дура дурная ты, Машка! Такого мужика и тряпкой, тряпкой!
Его целовать надо было глубоко со стонами и молиться, чтоб ему понравилось и еще захотелось.
А я…малохольная я, короче.
— Твою мать, стерва! Я ведь пытался с тобой по нормальному! — зашипел Брунетти зверским голосом. Потянулся снова ко мне.
А я начала брыкаться, как вольная кобыла в поле. Кричать во весь голос
— Все! Я уезжаю! Не пойду с тобой на яхту! Где Гордей Иванович с Сабиной? Пусть отвезут меня обратно в дом Джованни…к мужу! Я замужем! Замужем!
Я увидела, что слова про мужа возымели сильный эффект. Нет ничего хуже для альфача, чем напоминание о сопернике. Так и в случае с Брунетти.
Только реакция его оказалась непредсказуемой. Вместо того, чтоб отойти в сторону и извиниться, Арманд заматюкался в голос, как портовой грузчик.
Схватил меня и перекинул себе на плечо. На высоту птичьего полета, своего исполинского роста. До боли сжал мою попку своей лапищей и размашистым шагом пошел по трапу на борт яхты. Которую из за него я толком и рассмотреть не успела.
— Пусти! Ты настоящий преступник! Псих! Одержимый! Пусти меня немедленно!
— Все, малышка! Поздно брыкаться. Ты сама напросилась. Все дни, сучка, издеваешься! Думаешь, я слепой идиот и не вижу, как ты провоцируешь меня…Голая из бассейна вышла…вся мокрая! Вся, блядь! Мокрая! Трусы свои мне оставила! В ресторане только на меня и смотрела, бокал поднимала для меня! С первого дня напрашиваешься. С первого, сука, дня, когда сама пошла ко мне в руки. Думаешь, со мной можно безнаказанно играть в свои бабские игры. Поманить, а потом обламать? Я тебе сейчас покажу, стерва, на что ты нарвалась!
Длинная тирада озверевшего сицилийца закончилась в тишине каюты.
Брунетти скинул меня на широкую кровать.
И когда я глянула в его лицо, то истерично заплакала от страха.
Оно было таким черным и злым, будто я его убить все эти дни пыталась.
Доигралась, глупая Машка!
Я облизала вмиг пересохшие губы. Прямо в кроссовках начала отталкиваться ногами от кровати, чтоб стать дальше.
— Лежать, твою мать! Не шевелись. Я тебя сейчас трахать буду. И советую не дергаться, чтоб я не придушил тебя случайно! — гневно, но гораздо тише сказал Арманд. И от этой его спокойной уверенности становилось плохо. Он ведь точно выполнит все, что задумал!
— Пожалуйста, остановись! Я не хочу. Не хочу. У меня муж есть, — расплакалась я, отползая дальше.
Брунетти оперся коленом на кровать. Схватил меня за лодыжку и с силой дернул под себя. Распластывая и вдавливая меня в кровать своим тяжелым твердым телом.
Он стянул через голову рубашку. Я замерла, разглядывая его стальные покатые мускулы в черных рисунках татуировок. Накаченная грудь и пресс, покрытые черным волосом, напоминали тела зверских борцов на ринге. Из каких то жестоких кровавых боев без правил. Арманд был громадным, сильным и беспощадным. А сейчас еще очень злым и…возбужденным.
Арманд навалился на меня всем своим телом.
Сразу спало все очарование и расслабление от разговоров в машине.
Брунетти сжал мою голову в ладонях. Я уперлась в его грудь, отталкиваясь. Чуть не обожглась об упругую горячую кожу. Почувствовала, как Арманд вдавливает свой твердый пах в мои разведенные бедра. Потирается, примеряется, заставляя меня чуть не скулить от желания.
Машка! Нет! Очнись, вспомни! Ты не должна, не должна сдаваться, пульсировало в голове.
— Целуй! Целуй, блядь, меня сама! Я не буду насиловать. Сама меня целуй, — требовал Арманд, придвигая свое лицо к моему. В черной колючей щетине его губы блестели и казались на контрасте такие мягкие и упругие. Очень, очень хотелось…
— Пусти, ублюдок! То что ты делаешь, это уже насилие! Немедленно пусти меня.
Я отвернулась в сторону. Больше не смотрела на возбужденного мужчину, чтоб не сорваться и действительно не поцеловать его.
Обмякла и лежала нешевелясь. Только сердце стучало очень громко.
