– А я смотрела в зеркало и думала о том, что единственное, что могло бы сделать мой туалет еще более совершенным, – это жемчуга моей бабушки, которые дедушка привез из Японии после войны. – Ее губы дрогнули, и улыбка исчезла. – Но теперь этого не случится.
– Почему?
– Потому что мне позвонил шериф и сказал, что, когда они задержали мою маму, это было ее второе проникновение в бабушкин дом, она, по всей видимости, возвращалась из ломбарда.
– Что она взяла? – спрашиваю я.
Мне нестерпимо видеть слезы Холли, потому что они заставляют меня чувствовать себя беспомощным. Но что бы ни взяла ее мать, я верну ей все это, даже если полиция не смогла этого сделать.
– По словам владельца ломбарда, большую часть бабушкиных украшений. Украшений, которые я поленилась отнести в банковский сейф, потому что полагала, будто они надежно спрятаны в доме. Но мама знала все потайные места и не постеснялась взять их. Она, вероятно, считала, что в любом случае имеет на них право. В конце концов, бабушка была ее матерью.
– Значит, владелец ломбарда обратился в полицию и их уже вернули?
Я немного озадачен, потому что чувствую, что чего-то не понимаю.
Холли качает головой.
– Нет, владелец ломбарда не знал, что они украдены, и узнал об этом только сегодня, когда играл в боулинг. Он уже продал медальон, серьги и жемчужное ожерелье.
Моя озадаченность сменяется гневом.
– А разве полиция не должна предъявить ему обвинение? Я думал, что ломбарды обязаны какое-то время не продавать вещи, чтобы убедиться, что они не краденые.
Я не знаю правил работы ломбардов, но считаю, что мое предположение очень логично.
Но лицо Холли снова грустнеет.
– Он даже не задумывался над этим. Моя мама, вероятно, втерла ему какую-то дичь. Не знаю. Но их уже нет.
– Мне очень жаль, детка.
– Бабушка была единственным человеком в этом мире, который был искренне привязан ко мне, и я чувствую, что снова подвела ее.
Все ее тело содрогается от рыданий.
– Холли, – говорю я, стараясь прервать и успокоить ее. Но она не успокаивается.
– Дело не в украшениях, это лишь еще один пример того, сколько неправильных решений я приняла. Оставила ее на попечении мамы, чтобы отправиться на конкурс… Это было моей самой главной ошибкой. Но это я сделала этот выбор. И лишилась всего, что имело значение в этой жизни. Когда я перестану совершать ошибки?
Она снова отворачивается и прижимает ладони к стеклу.
Я подхожу к ней, обвиваю ее руками сзади за талию и прижимаю к себе. Я хочу прикасаться к ней, делиться с ней своей силой.
Мне горько видеть, как эта сильная женщина приближается к нервному срыву. Вначале, когда она рассказала мне о своей бабушке и о том, что с ней случилось, я просто наблюдал со стороны, в то время как Холли была убита горем. Но больше я никогда не хочу оставаться в стороне ни в чем, что касается ее.
– Мне так чертовски жаль, детка. Я хотел бы повернуть время вспять и все изменить. Если бы это было в моей власти, я так и сделал бы.
Мой голос звучит хрипло и взволнованно, и эти слова вырываются у меня из глубины сердца, которого до Холли никто не мог затронуть.
Ее тело немного расслабляется, но она тут же выпрямляется.
– Мне придется жить с этим. И самым лучшим искуплением будет достичь успеха, чтобы она мной гордилась.
Она поворачивается и смотрит мне в лицо, и я почти физически ощущаю, что она снова надевает на себя защитные доспехи. И как ни горько мне смотреть на нее, когда она так расстроенна, у меня останавливается сердце, когда она обнажает передо мной свою душу. И когда ее карие глаза становятся непроницаемыми, мне становится еще горче.
– Я лучше пойду поправлю макияж, если мы хотим приехать вовремя.
– Мы не обязаны туда ехать.
Я не стал бы пропускать это мероприятие только из-за своего нежелания, но когда дело касается Холли, я готов нарушить свои правила.
Она высвобождается из моих объятий и качает головой.
– Со мной все будет в порядке. Кроме того, я уже не первый раз теряю самообладание из-за всего этого. Мне предстоит жить с этим до конца моих дней. Нам всем приходится делать выбор, но просто я не знала, что мой выбор приведет к тому, что я потеряю единственного человека, который так любил меня. Жизнь – чертовски сложная штука.
Все это время она пятится к двери и с последними словами исчезает из моего вида, направляясь по коридору в гостиную.
Но ее слова еще висят в воздухе, дразня и приводя меня в отчаяние в одно и то же время. У меня больше денег, чем я смог бы потратить, даже если бы у меня было пять жизней. Но я не могу дать Холли единственного, что ей так отчаянно нужно. Это отрезвляет меня и внушает мне чувство смирения.
Но моя следующая мысль отрезвляет меня еще сильнее.
Она ошибается.
Ее бабушка была не единственным человеком, который когда-либо так сильно любил ее.
Глава 20
Холли
Я потягиваю шампанское и разглядываю толпу богатеев, заполнивших залы Музея современного искусства. После моего срыва этим вечером мне пришлось полностью заново накладывать макияж. Ничто так не скрывает следы горя и вины на лице, как несколько слоев тонального крема и консилера.
Жаль, что они не могут скрыть моего смущения оттого, что я, простая деревенская девушка, попала на мероприятие, которое так далеко от моей лиги. Меньше всего мне хочется совершить сейчас какую-нибудь ошибку, которая поставит Крейтона в неловкое положение и попадет в светскую хронику.
Я окидываю взглядом толпу, задерживаясь на роскошных темных дизайнерских платьях женщин и на их бриллиантах, далеко не таких ослепительных, как мои. Я не знала, чего мне ждать от этого ужина, но за те десять минут, что мы здесь находимся, я уже увидела больше знакомых лиц, чем могла ожидать.
Здесь присутствует по крайней мере сотня людей, куда более знаменитых, чем я, не то чтобы я считаю себя знаменитой. Сколько из них знали меня до того, как я вышла замуж за Крейтона? По моим прикидкам, это число будет однозначным.
В их числе будет не слишком много стариков, которые привыкли сидеть во фраках с кружкой пива в руке, это уж точно. Думаю, что могу смело предположить, что немногие из присутствующих входят в целевую группу «Музыка Кантри».
Иными словами, я полностью не в своей тарелке. Даже несмотря на то, что в течение нескольких месяцев я выступала перед огромными аудиториями, эта ситуация выбивает меня из колеи. Я гораздо увереннее чувствую себя на сцене перед более близкими мне людьми. Теми, кто хочет слушать песни, которые рассказывают им о таких же людях, как они. Вместо этого я стою посреди людей, заплативших за участие в этом мероприятии почти столько же, сколько стоит совершенно новенький «Шевроле S-10» пикап.
