Из него выскочил молодой рослый морской офицер в чине лейтенанта. Офицер, видимо, расплатился с кучером по-царски, за что тот не поленился соскочить с козел и, почтительно склонив голову, помог благодетелю спрыгнуть с брички.
Стряхнув с рукавов шинели и пелерины невидимые пылинки, поправив пристежной меховой воротник, он привычным движением пригладил коротко стриженые усы, затем перекрестился и, вздохнув, с гордым видом направился к зданию.
Ярко освещённые изнутри окна Михайловского дворца в вечернем полумраке улицы придавали зданию что-то загадочное и необычное. Кажется, стоит только взять волшебный ключик, вставить его в замочную скважину парадной двери – и ты внутри сказки. И такой ключик у молодого офицера был: благодаря протекции канцлера Нессельроде его фамилия впервые появилась в списке приглашённых гостей. Чем не ключик…
Сдав верхнюю одежду, лейтенант вошёл в зал. В сияющем белизной кителе, как, впрочем, и другие офицеры, он скромно примостился возле одной из колонн. С этого места прекрасно обозревалось всё пространство зала, и в этом пространстве, как уже успел заметить лейтенант Антон Аниканов (а это был именно он, бывший мичман Антоша), находился весь цвет столичной и московской знати.
Просьба его дядюшки, Филиппа Ивановича, возымела действие: молодой офицер пришёлся по душе Нессельроде, и, как когда-то и самого Бруннова, Карл Васильевич приблизил его племянника к себе. Отслужив три года на флоте и получив звание лейтенанта, Аниканов, конечно, не без помощи родственника, теперь находился при департаменте иностранных дел. По долгу службы, а часто и по личному поручению канцлера, Антон нередко посещал разные дипломатические миссии, аккредитованные в столице. Многих послов и комерцсоветников он знал в лицо.
Окружённый с трёх сторон белыми колоннами, главный зал был достаточно большим, народу – тьма. И, как отметил Антон, женщин в зале было заметно больше. Пожилые дамы чинно восседали в креслах, на стульях и диванах, рядом с ними по одну сторону сидели мужья, по другую – молоденькие барышни, их дочки. Девушки, не стесняясь своих родителей, стреляли глазками в сторону франтоватых молодых людей.
В воздухе стоял аромат дорогих французских духов, он возбуждал, хотелось встать на колено и кому-то из присутствующих барышень тут же признаться в любви. Глаза молодых повес бешено шарили по залу в поисках предмета воздыхания.
Однако мужчины быстро привыкали к этому волнительному запаху, возбуждение, словно морские волны во время штиля, постепенно затухало, флёр женщин, хотя ещё и царствовал, но уже не требовал совсем недавнего обожания. Нет, конечно, женщины ещё хотели пылкого к себе обожания и смиренного коленопреклонения, но делали это, скорее, машинально, по привычке. Выслушивая от кавалеров поток избитых фраз о всепоглощающей любви, они уже не воспринимали слова обольстителей всерьёз, хотя и продолжали тайно вздыхать и обмахивать веерами свои раскрасневшиеся личики… И мужчины, чувствуя это, вели себя более раскованно.
А ещё наблюдательный Антон заметил, что гости старались группироваться по возрасту и интересам: совсем пожилые – в одном углу, мужчины среднего возраста – в другом, а молодёжь кругами фланировала вдоль стен, но перед началом очередного танца сбивалась в центре зала.
Среди этой разношёрстной публики густо были намешаны представители иностранного дипломатического корпуса.
Желтоватый свет свечей в хрустальных люстрах и карселевых лампах
[26], стены, отделанные под палевый и лазоревый мрамор, широкие зеркала в позолоте, в которых отражались расставленная вдоль стен дорогая мебель и масса тропических растений, украшавших широкую парадную лестницу дворца, как отметил Антон, не производили особого впечатления на избранное общество. Расхаживая парами или в одиночку по натёртому до блеска паркету, вельможи и сопровождающие их дамы лишь изредка бросали короткие взгляды на картины известных мастеров, развешанные вдоль стен.
Особый интерес лейтенанта вызвали небольшие группки людей, среди которых были весьма известные в обществе люди. Мужчины вполголоса обсуждали новости, женщины молчали или скептически разглядывали наряды подруг. В зале стоял приглушённый гул.
Размеренный шум в зале дворца нарушил скрипучий голос капельмейстера. С оркестрового балкона второго этажа он объявил:
– Господа! Вашему вниманию предлагаются оркестровые отрывки из новой оперы композитора Антона Рубинштейна. Опера называется «Дмитрий Донской». За роялем, господа, – сам автор.
Дирижёр взмахнул своей палочкой в сторону рояля, открытая крышка которого блестела своей полированной поверхностью, отражая яркий свет люстр, спускающихся в зал с потолка.
Поверх балюстрады второго этажа с широкими перилами и затейливыми фигурными балясинами белого цвета возникла щуплая фигура молодого человека, лицо его выражало явное смущение. Белая манишка под фраком топорщилась, закрывая непременный аксессуар наряда – стоячий воротничок. Зато на тёмном фоне его фрака выделялся огромный белый носовой платок, выглядывающий из нагрудного кармана. Платок с лихвой компенсировал отсутствие на груди у молодого человека наград. Композитор несколько раз покивал головой и поспешно сел.
Из зала раздались два-три негромких хлопка. Дирижёр взмахнул палочкой. Зазвучали первые аккорды рояля, через несколько тактов звуки подала первая скрипка, затем – вторая… Вскоре зазвучали все инструменты небольшого оркестра. Шум в зале несколько утих. Неожиданно и вовсе стало тихо. Замолчал и оркестр.
Государь Николай I
[27] появился неожиданно.
В это время Елена Павловна разговаривала со своей дочерью Екатериной и момент прихода императора пропустила. Завидев идущего по залу государя с супругой, Елена Павловна опешила. Краем глаза она взглянула на распорядителя бала, высокого с благородной осанкой старика, служившего её мужу ещё при его отце, императоре Павле I. Старик стоял теперь с испуганным лицом и виновато разводил в стороны руки в белых перчатках. Ясно было, что он отошёл по своим надобностям в неудачное время.
– Совсем старый стал, – с досадой прошептала Елена Павловна и, увлекая за собой дочь и её мужа, герцога Георга
[28], своей обычной стремительной походкой поспешила навстречу императорской чете.
Дамы в шёлковых и бархатных платьях с длинными шлейфами, осыпанных жемчугом и бриллиантами, мужчины при орденах, звёздах, крестах и эполетах – все почтительно замерли при виде государя, шедшего под руку с государыней
[29].
