– А что, ваше величество, если турки не согласятся и войну нам объявят? – деловито, как и полагается военному, всегда готовому отличиться на полях сражения, спросил Меншиков.
Император удивлённо посмотрел на своего министра:
– Удивляюсь вам, адмирал! Вам ли надо говорить, что наша армия насчитывает почти миллион штыков, свыше пятисот кораблей, более двух тысяч пушек… Будет мало, прикажу – и будет два миллиона солдат, попрошу народ – будет и три. Можете так и объявить султану, коль на то потреба будет.
Однако морской министр не сдавался. Он пробурчал:
– Да кто же спорит? Истину говорите, ваше величество. Да, техника наша хромает. Мы еще помним выставку в Лондоне в мае пятьдесят первого! Чёрной икрой, манной да гречневой кашей только и удивили Европу…
Но воодушевлённый рассказами о своей многочисленной армии Николай добродушно заметил брюзжащему Меншикову:
– Всё-то вы, князь, недовольны, всё-то вам не нравится! Вижу, не зря вас не любят многие генералы. Коль помните выставку, не грех вам вспомнить и наши прошлогодние Красносельские военные маневры. Иностранцы, присутствующие там, просто остолбенели, так им всё понравилось. Нет, теми смотрами и учениями я очень доволен. Чем не демонстрация русской военной мощи?.. А вы всё недовольны, князь!
Меншиков не рискнул дальше спорить с императором. Он лишь что-то бессвязно пробормотал себе под нос и тяжело вздохнул. И его вздох огорчения Нессельроде сказал многое.
Нессельроде в душе не разделял увлечений императора начавшейся слишком агрессивной дипломатической кампанией против Турции, считая, что так называемый восточный вопрос может серьёзно навредить России, однако в силу своей привычки не перечить государю промолчал.
«Смотры, стройность рядов… Все это хорошо, конечно, однако ж кого удивишь сим?.. Войну не парадом выигрывают!» – подумал Марк Васильевич и не стал вступать в спор с императором.
– Ну да Бог с вами, Александр Сергеевич, разряжая напряженность, произнес император. – А теперь, господа, вниз, вниз, к дамам. Бал продолжается! Княгиня обещала пригласить итальянца Джованни Марио. Поди, пришёл уже. Чудный голос! Рекомендую сегодня послушать. В его исполнении партия Артура в «Пуританах» – это что-то незабываемое. Поспешите, господа.
Спускаясь по лестнице в зал, Нессельроде остановил Меншикова на одной из ступенек, положив ему руку на плечо:
– А коль признаться честно, князь, тревожит меня неготовность императора к компромиссам во внешней политике… Весьма тревожит! Она стала вызывать неприязнь у влиятельнейших европейских государств. Надеюсь, вы знаете, какие страны я имею в виду.
– Хм… Поди, Англию, которой я не верю. Понятное дело – Франция! Турция… ей ли не быть недовольной?!.. Чего остальным-то дуться?
– Забыли вы, Александр Сергеевич, Австрию, для которой спокойствие славянских провинций и контроль над Балканами куда важнее «чувства благодарности» за помощь в 1849 году.
– Ну а ещё кто?
– Пруссия, сударь, Пруссия. Её планам встать во главе объединения Германии Россия активно препятствует. Вот и получается, князь: круг друзей России становится кольцом соседей. И не более того. А соседи по-всякому могут поступить…
– Ну так и сказали бы об этом его величеству, сударь, – пробурчал Меншиков.
Канцлер пожал плечами и ничего не ответил. Вельможи продолжили спуск.
В зале веселье было в самом разгаре.
Уже почти спустившись, Нессельроде заметил одиноко сидящего со скучающим видом лейтенанта Аниканова. И тут ему пришла мысль… Взяв под руку Меншикова, он произнёс:
– Я вот что думаю, князь. А не взять ли вам в свою делегацию вон того молодого человека, лейтенанта Аниканова, – канцлер указал рукой на Антона. – Родственник посла Бруннова. Сей молодой офицер был как-то у вас на приёме. Помните? Вы определили его на Черноморский флот. Весьма достойный офицер, скажу я вам. В силу моих личных и служебных поручений весьма часто общался сей молодой офицер с послами и их окружением. Имеет определённый опыт общения с иностранцами.
Пребывая еще под впечатлением разговора с государем, Меншиков рассеянно посмотрел в сторону лейтенанта, неопределённо пожал плечами и, думая о чем-то своём, промямлил своим скрипучим голосом:
– Как вам будет угодно, граф. Лейтенант?!.. Почему и не взять!
– Так я подготовлю соответствующее распоряжение? Не пожалеете, – и с иронией добавил: – Господин адмирал.
Около четырёх часов утра гости стали разъезжаться. Проводив императорскую чету, уставшая хозяйка поспешила к покидавшим дом гостям. Бал закончился.
Император Николай I, разговаривая с английским послом, говорил ему правду: он никогда не претендовал на захват всей территории Турции. Все эти страшилки распространялись европейской прессой. В реальные планы императора входило создание вассальных государств, где проживали православные люди, по примеру Валахии и Молдавии; при этом Египет и остров Крит предназначались Англии, часть других территорий – Франции и Австрии. Константинополь Николай предполагал оставить под временным контролем международных вооружённых сил.
Забегая вперёд, хочется отметить, что события, происходящие в Турции в 1878 году, а особенно в 1918-м, осуществлялись именно по плану Николая. После Первой мировой войны, когда Османская империя распалась окончательно, европейские державы-победительницы реализовали план императора Николая и получили в той или иной степени контроль над образовавшимися государствами. А договор стран Европы и Турции в 1920 году (Россия в нём не участвовала, чего и добивалась Англия) расчленял Османскую империю куда более жестоко, нежели это предполагал русский император Николай Павлович. Но это всё будет значительно позже.
А пока, в начале 1853 года, успокоенный вежливыми, хотя и расплывчатыми ответами англичан и французов в отношении Турции, император Николай I был уверен в своих союзниках.
«К тому же, – размышлял император, – их союз невозможен, для них арбитр – Россия. По крайней мере, Англия не будет мешать, а этому выскочке, новому императору Франции, не до споров с Россией. А мои постоянные союзники, Пруссия и Австрия, коль потребуется, помогут. На крайний случай у меня есть армия и флот, в чьей силе сомневаться не приходится».
Напрасно так думал император… Время показало: царь ошибался! И очень…
Князь Меншиков. Переговоры в Турции
Чёрное море штормит уже третьи сутки. Порывистый, а порой шквальный ветер сдувает белые барашки с верхушек холодных волн, и те бесконечной чередой одна за другой катятся по фарватеру Одесского залива. Волны монотонно бьются в борта купеческих и военных судов, стоящих у причалов. Корабли стонут, скрипят всеми деревянными частями, трутся бортами о мягкие причальные кранцы, издавая протяжные печальные звуки. Но «морские бродяги» – корабли, привязанные толстыми канатами к причалам, терпят, они знают: наступит час – и их паруса вновь наполнятся тугим морским ветром и понесутся они опять по морским просторам. А волны, словно издеваясь над этими трудягами, бьют и бьют в борта и в причал, затем с шипящим шумом эффектно разлетаются на мелкие-мелкие брызги. Зрелище потрясающее…
