Рассматривая французского генерала с такого близкого расстояния, Аниканов непроизвольно посмотрел на свой пистолет и от досады сплюнул, жалея, что под рукой не оказалось ружья.
Оглядев ещё раз картину высадки, Михаил помчался вслед за своими солдатами. Уже перед самой башней взрывная волна от очередного разрыва снесла с его головы фуражку, ухо уловило звук пролетевшего мимо него осколка. Желая подобрать фуражку, мичман остановился, но, перекрестившись и пробормотав «О, Господи!», вслед за солдатами вбежал в башню.
В помещении стоял полумрак и тяжёлый пронизанный пороховой гарью воздух. Сразу стало трудно дышать.
Со стороны противоположной от входа стены раздавались едва различимые команды офицеров, отовсюду неслись матерные выкрики канониров, топот и шарканье ног сотен солдат, и весь этот шум сливался в общий неразборчивый гул.
Михаил в надежде побыстрее привыкнуть к полутьме потёр руками глаза, и когда они стали различать предметы и людей, стал крутить головой из стороны в стороны, надеясь увидеть командира башни капитана Теше. На мичмана никто не обращал внимания.
Но тут, Аниканов не поверил своим ушам, из дальнего угла нижнего яруса раздался весёлый задорный смех солдата. И это было так неожиданно, что на какое-то мгновение возникла тишина – все прислушались. Но через секунду-другую грохот выстрела одной из пушек разрушил это безмолвие – пространство вновь наполнилось гулом.
Когда рассеялся пороховой дым и глаза привыкли к полумраку, среди защитников башни Михаил разглядел своих солдат. После очередного выстрела они помогали канонирам подкатывать к амбразурам пушки. Недалеко от себя он увидел старого солдата, что отчитывал его у редута. Задыхаясь от нехватки воздуха, еле передвигая ноги, старик тащил к выходу раненого солдата, потерявшего сознание, в котором Аниканов узнал Загородникова. Михаил бросился к ним…
И в это время раздался страшный грохот: сильный удар потряс башню. От прямого попадания тяжёлых ядер, выпущенных мортирами с близкого расстояния, угол стены треснул и обвалился, куски кладки из гранитных камней с шумом посыпались вниз. Груда камней завалила одну из пушек. Сквозь огромную дыру в стене проник дневной свет, высветив медленно оседавшие частички пыли. Послышались крики раненых.
Взрывная волна отбросила мичмана в сторону, и он всей своей массой обрушился на щуплого солдатика, в это время тащившего мимо него большую кастрюлю с кашей для канониров первого яруса. От толчка солдат взмахнул руками, кастрюля взлетела вверх: мичман и несколько находившихся рядом солдат покрылись липкой, на счастье, не горячей кашей.
После грохота взрыва в помещении опять наступило секундное безмолвие, и в этой зловещей тишине раздался характерный звук: затрещали потолочные балки перекрытия, с потолка посыпались куски глины, камни… Казалось, мгновение – и он рухнет… Страх охватил людей… Однако свод остался на месте.
Оцепенение прошло… Помещение наполнилось стонами раненых, а из дальнего угла, откуда только что раздавался смех, послышался перемешанный с проклятьями и матом истошный крик одного из защитников, требующего помощи.
Чуть не сбив в полутьме мичмана, мимо пробежал командир башни Теше. В это время под тяжестью второго яруса опять угрожающе затрещали балки перекрытия: потолок вновь стал медленно оседать. По трапу, ведущему наверх, гурьбой, толкая друг друга, стали сбегать солдаты верхнего яруса.
– Аниканов, выводи всех наружу. Потолок… свод рухнет… – успел бросить капитан, прежде чем скрыться во мраке помещения.
– Все наружу! – заорал Михаил и бросился на помощь старому баталеру. Обхватив одной рукой Загородникова за туловище, второй – задыхающегося старика, он выволок их во двор. За ним устремились остальные защитники. В нижнем ярусе осталось человек тридцать канониров.
И опять взрывы… Сразу несколько ядер угодили в оба яруса. Башня вздрогнула, качнулась. Часть внутренних перегородок нижнего яруса обвалилась. Взрывная волна загасила фитили, зажжённые канонирами для очередного залпа. Из последних сил задыхающиеся от нехватки кислорода пушкари за несколько секунд до следующих взрывов успели поджечь фитили – грохнул последний залп. Едкий пороховой дым заволок помещение.
– Пушки заклепать, – раздался среди хаоса отчаянный голос капитана. – Помирать, братцы, так с музыкой… Захватив с собой несколько солдат, капитан бросился вниз, к пороховому погребу, чтобы взорвать башню. Но не успел… Очередные взрывы накрыли башню. Канониры бросились к выходу.
На прилегающей к башне территории покинувшие её защитники после пропитанного внутри гарью и пылью воздуха теперь здесь, на улице, пытались отдышаться и жадно хватали ртом свежий воздух.
И тут с левого фланга башни через редут неожиданно полезли французы. Это был, по всей видимости, отряд разведки, так как их было совсем немного, человек пятнадцать-двадцать. Они столпились в саженях двадцати от защитников башни, которые с удивлением, больше похожим на любопытство, разглядывали своих врагов. Судя по лицам французов, они мучительно размышляли, бежать вниз или ввязаться в бой. И они уже было повернулись, чтобы отступить, приготовившись спрыгивать с бруствера, как раздался сухой щелчок выстрела винтовки. Лежавший на земле Загородников выстрелил в толпу французов. Один из французских пехотинцев упал. Тут же раздалась команда на французском языке: пехотинцы резко вскинули ружья и дали залп. Несколько русских солдат вскрикнули. Аниканов выхватил пистолет и, не целясь, нажал на курок.
– К бою! – закричал капитан Теше.
Выставив вперёд ружья с грозно торчащими штыками, защитники крепости бросились на французов. Завязался бой, страшный своим молчаливым безмолвием, в котором раздавались глухой металлический скрежет железа, стоны и предсмертные крики раненых.
Выхватив у Загородникова ружьё, Аниканов бросился в бой. Разделившись по парам, солдаты обеих сторон делали выпады, стараясь проткнуть штыком противника. Среди них, размахивая своим палашом, капитан Теше сражался сразу с двумя французами.
Заметив рядом с собой щуплую фигуру баталера, отбивавшегося от рослого пехотинца, Михаил поспешил сделать выпад, целясь в грудь француза. Но вёрткий французик заметил опасность и увернулся. Скользнув по его груди, штык Михаила вспорол французу плечо, на его рукаве сразу появилась кровь. От боли француз вскрикнул, и в это время штык старого солдата вонзился ему в грудь. Француз стал медленно валиться на землю.
Неожиданно сзади мичман услышал тяжёлое дыхание, а затем чей-то возглас. Краем глаза Михаил успел увидеть француза и сталь его штыка… И в этот момент пехотинец дёрнулся, словно что-то толкнуло его в спину. Рука француза дрогнула… Разодрав сбоку мундир, штык прошёлся по телу Михаила, слегка зацепив кожу.
Михаил обернулся. Позади француза он увидел мальчишку, который вторично замахивался большой палкой на французского пехотинца. Не раздумывая, Аниканов развернулся и с разворота, вложив всю силу, концом приклада ударил пехотинца по голове.
Брызнула кровь, француз отлетел в сторону. Глаза мальчишки радостно заблестели, он издал победный крик и палкой стал добивать упавшего врага. В мальчишке Аниканов признал сына купца. К упавшему французу бросился его товарищ.
