– И наши парусники прямо на выходе превратятся в мишени. Но как гореть будут!.. – раздался чей-то насмешливый голос.
Его тут же злобно оборвали:
– Типун тебе на язык, умник!
– Вот-вот! Мишени… И экипажи загубим, – согласился Павел Степанович. – Нужен ли ответ теперь, Владимир Алексеевич? – устало закончил Нахимов и тяжело уселся на своё место.
– Пожалуй, я с вами, Павел Степанович, соглашусь, – тихо, почти на ухо, произнёс сидевший рядом начальник Севастопольского порта и военный губернатор, семидесятилетний вице-адмирал Михаил Станюкович. А затем, повернувшись к присутствующим, громко добавил:
– Этак мы, господа, потеряем не только корабли, но и людей, и пушки. А знаете, поди, что защитников города маловато. Потеря флота в нашем положении – непозволительная роскошь. Да-с…
Его выцветшие от старости подслеповатые глаза как-то виновато посмотрели на Корнилова. Встретившись с ним взглядом, бывший флотоводец развёл руками и, словно оправдываясь, произнёс:
– Да-с, Владимир Алексеевич. Теперь я только хранитель казённого добра в порту и в городе, вверенном мне.
И старик-адмирал, несколько смущаясь от того, что не поддержал Корнилова, достал из кармана алмазную табакерку и большой платок.
Табакерку он получил совсем недавно от государя по случаю долговременной и полезной службы, и теперь, не скрывая гордости, на людях часто доставал её, затем, прочихавшись, медленно прятал и тут же доставал опять: смотрите, мол. Но сейчас, покрутив государев подарок в руках, открывать табакерку не стал, а, вздохнув от огорчения, засунул вместе с платком обратно в карман.
– Ваше право высказать своё мнение, Михаил Николаевич, – не скрывая недовольства, ответил Станюковичу Корнилов.
В надежде получить поддержку, Корнилов обратился к сидящему во втором ряду контр-адмиралу Метлину:
– Николай Фёдорович, хотелось бы услышать и ваше мнение по сути моего предложения. Извольте высказаться.
Обер-интендант флота пятидесятилетний адмирал нехотя встал:
– Я, ваше превосходительство, в сомнениях. Велика опасность – это очевидно. Сил гарнизона не вполне достаточно для защиты города с суши – тоже факт. Мало того, господа, нельзя не сказать о недостаточном и неправильном снабжении боеприпасами и продуктами. Молчу уже о лекарствах.
Конечно, думаю, уверен даже: помощь к нам идёт, да при наших-то расстояниях… А потому ещё лишиться и флота… Сие поставит нас в безвыходное положение, – Метлин помолчал, затем добавил: – Боеприпасов в арсенале маловато, ваше превосходительство. Совсем не лишними будут корабельные запасы, молчу уже об экипажах. Вот и получается…
Метлин опять замолчал. Оглядев присутствующих, вздохнул, а затем, видимо, не придумав ничего радикального, произнёс:
– Тут думать надо и крепко. Поди, для того вы нас и собрали, ваше превосходительство.
Обер-интендант сел. Наступила тишина.
Наконец раздался голос одного из присутствующих капитана 1 ранга командира линейного корабля «Селафаил» Зорина:
– Разрешите, ваше превосходительство, высказать своё мнение.
Корнилов кивнул.
– Враг у нашего порога, господа, – продолжил Зорин. – И это факт! Не дано нам времени говорить длинных речей. А потому хочу довести до вас мнение офицеров моего корабля. Видит Бог, мы все не прочь вместе с другими выйти в море, принять неравный бой и искать счастья или славной смерти. Но будет ли польза от того? Ну потопим мы часть кораблей противника, да ведь и сами погибнем. Как оставить Севастополь без флота Черноморского? Никак не можно того, господа. Как нам кажется, есть другой, лучший способ отдать свои жизни, отстаивая Севастополь.
В гостиной установилась тишина.
Зорин оглядел офицеров, с явным интересом разглядывающих своего коллегу. Одни глядели на него с удивлением: этикет нарушил, ещё не все адмиралы высказались, другие – с интересом, третьи – с ухмылкой на губах. Зорина это не смутило. И он, тщательно подбирая слова, произнёс:
– Страшно, господа офицеры, произносить это, но… нужно, – Зорин глубоко вздохнул и произнёс: – Дабы исключить прорыв вражеских кораблей на рейд Севастопольской бухты, необходимо, господа, заградить рейд потоплением нескольких наших кораблей, а самим выйти на берег и защищать с оружием в руках Севастополь до последней капли крови. Вот… Так я думаю, господа!
После этих слов все замерли. Каждый мысленно представил страшную для моряков картину.
Первым нарушил тишину командир корабля «Три Святителя» Куртов:
– Затопить корабли?!.. Это что, шутка? А вы, господа командиры, не забыли, что Черноморский флот есть постоянная угроза кораблям неприятеля? Пока есть флот, враг не сунется. Не станет флота – в бухту прорвутся корабли союзников.
– А форты?.. – возразил кто-то.
– Не уверен я в них, – резко парировал Куртов.
Не проронивший до сих пор ни слова контр-адмирал Новосильский негромко, больше для себя, произнёс:
– Вот удивится противник, завидев подобное!.. Мы, господа, навсегда опозоримся в его глазах. И население Севастополя, и моряки, и гарнизон – все будут подавлены, коль мы сами затопим свои корабли. Однако должен признать, что разумное зерно в словах командира «Селафаил» есть.
– Помилуйте, господа! – закричал командир «Императрицы Марии». – Затопление вовсе лишит флот даже второстепенного влияния на ход обороны города. Как же так, господа, Севастополь и без флота?! Нельзя того допустить, господа. Никак нельзя.
Ему тут же возразил капитан 1 ранга Пётр Кислинский, выкрикнув с места:
– А я, господа, как ни печально сие предложение Зорина, вполне с ним согласен. Поди, флот вражеский не оставит без внимания Ялту, Форос, Алушту и прочие населённые пункты побережья… Куда флот отведём?
Сидевшие впереди Кислинского адмиралы Новосильский, Панфилов и Истомин одобрительно закивали головами. Истомин даже привстал, намереваясь, видимо, что-то сказать, но Новосильский его остановил.
Слово взял вице-адмирал Берг. Шум в зале несколько стих.
В свои почти восемьдесят лет Мориц Борисович как самый старший по возрасту на этом собрании решил не вставать. Он даже не стал оборачиваться, а, вытянув вперёд застывшие от долгого сидения подверженные приступам подагры ноги, глядя на Корнилова, философски изрёк:
– Я, Владимир Алексеевич, так думаю. Ваше предложение сражаться на море… сия традиция достойна уважения. А позвольте полюбопытствовать: ну затопим мы с десяток кораблей противника, потеряв часть своих… Прав Кислинский. Прорвём блокаду, а дальше что?.. Вход в бухту будет открыт для врага… Куда идти оставшимся? Севастополь – единственная в Крыму база. Керчь и прочие не в счёт – малы. Да и вряд ли враг эти порты не займёт к тому времени. А там и осень, и зима на носу: ураганы и без усилий союзников затопят остатки флота…
