За спиной Берга раздался голос:
– Однако, господин адмирал, наш флот, пусть и меньший, но Ушаков на море, а Суворов на суше и не таким количеством побеждали. Не пример ли для нас Синоп? Павел Степанович, скажите…
Берг не стал вступать в полемику и, не оборачиваясь, спокойно продолжил:
– Прав его превосходительство Нахимов Павел Степанович и в отношении возможного безветрия. Негоже полагаться на погоду. Но вот что, судари мои, интересно, и контр-адмирал Метлин Николай Фёдорович тоже мысль разумную высказал: а что как не успеет в должном объёме подоспеть к нам помощь с материка? А враг – вот он, прямо перед нами. Однако, – тут старый адмирал повернулся и глянул в сторону капитана 1 ранга Зорина, – прав и командир «Селафаила». Коль так случится и враг войдёт в Севастополь, что будет с Черноморским флотом? Достанется флот врагу, аль спешно жечь будем? А потому все предложения, оглашённые здесь, справедливы. Разумею я, что вам, Владимир Алексеевич, потребно сии предложения поставить на голосование. А верное ли решение примем – время рассудит.
Корнилов согласно кивнул.
Неожиданно встал до того молчавший недавно назначенный Меншиковым руководитель всеми сухопутными войсками в городе генерал-лейтенант Моллер:
– Господа! Хочу напомнить вам, не обессудьте ужо. С уходом регулярных войск гарнизона на Бельбека и далее в городе остались всего четыре батальона Виленского и Литовского полков, четыре десантных батальона с двумя подвижными морскими батареями и разные мелкие морские команды, находящиеся частью на судах, частью на берегу. Хочу сообщить вам, господа, и радостную весть. Князь Меншиков, хотя и не смог присутствовать на нашем собрании, однако выделяет на усиление гарнизона целых три полка 17-й пехотной дивизии: Московский, Бородинский и Тарутинский с батареями 17-й артиллерийской бригады и резервные батальоны – по одному от Волынского и Минского полков. Это прекрасно, но сил всё равно недостаточно. А потому видит Бог, как нужны гарнизону судовые экипажи и пушки.
Моллер сел. Не придав особого значения сообщению о дополнительных силах, явно недовольный словами генерал-лейтенанта, Корнилов вынужден был приступить к голосованию. Однако в его голосе уже не было того недавнего пафоса, и глаза адмирала не пылали бесстрашным огнём героя, желающего сразиться с превосходящими силами врага в открытом море. Как русский человек, Корнилов понимал: флот нужно топить, городу нужны солдаты, пушки и боеприпасы! Главное – не пустить в город врага… Но честь морского офицера Корнилова бунтовала: она больно стучала молоточками в виски, билась тяжёлыми ударами сердца в груди, срывала голос…
Корнилов понимал, что большинство присутствующих склоняются к предложению командира «Селафаила», и мучился.
– Господа офицеры! – произнёс Корнилов слегка дрожащим от волнения голосом. – Прежде чем ставить вопрос на голосование, хочу известить вас: командующий армией его светлость князь Меншиков настоятельно требует заградить фарватер бухты путём затопления наших кораблей. Я, как вы понимаете, был категорически против сего действа, оскорбляющего честь морского офицера. Но, тем не менее, я был вынужден согласиться с требованием князя. Однако ваше решение для меня будет определяющим.
Корнилов бросил взгляд на адъютанта главнокомандующего, который в это время о чём-то шептался с соседом, но, почувствовав паузу в выступлении Корнилова, встрепенулся:
– Да-да, господа. Командующий настаивает на том. Топить, господа, топить… – довольно громко произнёс он.
– Итак, господа! – произнёс Корнилов. – Ставлю на голосование два предложения: всем флотом выйти из бухты и сразиться с врагом или утопить часть наших кораблей на фарватере, дабы преградить врагу вход в бухту.
– Предварительно снять пушки с кораблей, боеприпасы и прочее, – уточнил адмирал Метлин. – Горько говорить это, но выхода у нас нет, господа.
Корнилов не ответил, но что-то невнятно буркнул. И уже без особого воодушевления произнёс:
– Господа офицеры, кто за первое предложение: выйти всем кораблям в море и принять бой? Прошу поднять руки.
Медленно поднялись руки части офицеров, но, что удивило Корнилова, в основном это были молодые офицеры.
– Утопить корабли всегда успеем, чего торопиться? – выкрикивала молодёжь, поднявшая руки. Корнилов благодарно посмотрел в ту сторону.
– Кто за второе… – Владимир Алексеевич не успел договорить, как поднялись руки остальных.
«Большинство», – отметил про себя Корнилов.
И мгновенно в зале наступила тишина. Присутствующие вдруг осознали всю трагичность того, за что они только что проголосовали. Затопить корабли!.. Трагизма минуте добавил негромкий голос, прозвучавший из середины зала. Командир одного их кораблей с горечью произнёс:
– Зря, господа. Зря… История не знает другого подобного примера безумного, бессмысленного уничтожения своих боевых кораблей… Такому поступку нет оправдания. Не поймут нас люди…
И перед глазами собравшихся мысленно возникли гневные лица матросов, офицеров, жителей города… Они кричали: «Зачем?.. Не дадим…»
И, не сговариваясь, все повернули головы в сторону Нахимова. Казалось, он сейчас встанет и скажет: «Что мы делаем-с? Опомнитесь, господа!» И все бы с облегчением вздохнули и переголосовали.
Но Нахимов не встал. Не поднимаясь с места, Павел Степанович печальным голосом произнёс:
– Бог милостив! Он и теперь готовит верному Ему народу русскому тяжёлое испытание, дабы потом возродиться с большею силою-с. Сдаётся мне, корабли топить надобно. Да-с…
Явно недовольный подобным решением Корнилов достаточно громко, чтобы слышали все, произнёс:
– Хочу, господа, сказать. Несмотря на то, что я уже дал слово светлейшему князю, я сделал всё, чтобы убедить командующего и вас не топить корабли. Но принятое решение принуждает меня согласиться со столь тяжёлой для Черноморского флота акцией.
– И на то есть трагические основания, – пробурчал адмирал Берг.
– Я подчиняюсь вашему решению, господа, – твёрдо произнёс Корнилов. – Павел Степанович, извольте довести сие решение до личного состава кораблей и определить очерёдность… – тут Корнилов неожиданно запнулся. Его язык отказывался произнести трагическое для моряка слово «затопление». И адмирал произнёс: – …сей акции.
При этом его голос всё равно дрогнул, и это заметили присутствующие офицеры. Скрывая своё волнение, Корнилов отвернулся, сделав вид, что хочет налить себе воды из графина. Но тут снова взял слово генерал Моллер:
– Господа офицеры! – сказал он. – Хотя я и желаю посильно быть полезным, да всё боле разумею, что руководство обороной города должно быть в единых руках, что исключает только флотское и сухопутное командование. Как вы знаете, совсем недавно Владимир Алексеевич по моей просьбе согласился принять на себя должность начальника штаба Севастопольского гарнизона. Но ситуация меняется на глазах… Этого уже мало. И я подготовил документ, где приказываю всем командирам сухопутных частей гарнизона неукоснительно исполнять приказания вице-адмирала Корнилова как утвержденные мною распоряжения.
