– На пятый! – бросил Корнилов Жандру и казакам, взмахнув рукой на западную сторону города.
Расстегнув воротник мундира, Корнилов снял фуражку, не спеша протер платком пот внутри и, слегка хлопнув рукой своего коня по загривку, произнёс:
– В путь…
Не успевшие устать за день кони резво застучали копытами по пыльной дороге в сторону прикрывающего Севастополь с запада бастиона.
Неожиданно содрогнулся воздух. Со стороны моря донёсся раскатистый звук залпа сотен стволов. Затем ещё и ещё… Корнилов вздрогнул.
– Мать честная, неужто началось? – пробормотал он.
Над внешним рейдом и центральной частью города зависли рваные по краям грязно-серые облака. Не успело ещё эхо первых морских залпов смолкнуть, как со всех сторон загрохотали вражеские пушки. Корабельные и наземные пушки противника почти одновременно дали очередной залп по центру города, бастионам и фортам. Больше всего досталось Константиновскому.
Корнилов слегка стеганул плёткой коня. Конь фыркнул, но побежал быстрее.
Добравшись почти до цели, адмирал ещё издали разглядел знакомый профиль Нахимова, чему немало удивился. Тот стоял рядом со своим конём рыжей масти в окружении нескольких офицеров, а совсем недалеко от них, поднимая тучи пыли и камней, рвались снаряды. Корнилов уже было собрался крикнуть: «Павел Степанович, пригнись!», как Нахимов как-то неестественно дёрнулся, пошатнулся, его рука потянулась к фуражке. Страшная мысль пронзила Корнилова, он вскрикнул. Хлестнув коня плёткой, Владимир Алексеевич рванул вперёд.
Подскочив ближе, Корнилов увидел кровь, тонкой струйкой стекавшую на мундир Нахимова.
– Павел Степанович, вы ранены? – закричал, соскочив с коня, Корнилов.
Нахимов не спеша снял фуражку, пощупал голову рукой, затем недоумённо посмотрел на свою ладонь, запачканную кровью, и совершенно спокойно произнёс:
– Пустяки, царапина. Не извольте беспокоиться, Владимир Алексеевич.
Окружавшие Нахимова офицеры внимательно осмотрели место ранения и, убедившись, что это была действительно царапина от осколка, успокоились.
Облегчённо вздохнул и Корнилов, проговорив:
– Ну вот, дождались, Павел Степанович! Кажется, началось. По Константиновскому молотят. Почему он молчит? Неужто союзники на прорыв в бухту нацелились?
– Вряд ли, Владимир Алексеевич. – Не пройдут они центром: мачты не дадут. А коль берегом – на мель сядут и наши форты в упор расстреляют.
– Тогда, думаю, дело серьёзнее… Только бы не штурм… – с тревогой произнёс Корнилов.
За его спиной в это время опять раздался грохот от очередного залпа пушек. Корнилов обернулся в сторону Малахова кургана. Оттуда тоже доносились звуки залпов. Перебросившись парой фраз, Корнилов вскочил на коня и со словами «Два вице-адмирала в таком месте – перебор, Павел Степанович. Я – на Малахов… Берегите себя!» галопом помчался вперёд. Не отставая, за ним устремились сопровождающие.
Канонада усилилась. Все орудия верхнего этажа Константиновского форта были разбиты или опрокинуты; на дворе взорвались три зарядных ящика, и взрыв этот произвел опустошение.
Однако нижние батареи форта ответили метким огнём всех орудий. На английских кораблях «Кин», «Лондон» и «Агамемнон» вспыхнули пожары. Получив серьёзные повреждения, они вскоре покинули место боя.
И тут загрохотали пушки наших кораблей и береговых укреплений города. Возник ужасный, не поддающийся никакому описанию грохот. По всей округе расстилался густой ядовитый дым, сквозь редкие просветы которого вспыхивали красноватые, словно короткие стрелы, огни разрывов.
Вспыхнули пожары. Снаряды выворачивали камни мостовых, срывали крыши домов, вырывали с корнями деревья. Смерть не щадила никого.
Напротив Малахова кургана, куда прибыл Корнилов, неприятель возвёл и продолжал строить свои главные укрепления. Несмотря на бомбардировку, на наших бастионах тоже шли строительные работы. Десятка три-четыре солдат да матросы, списанные с кораблей, копошились, укрепляя брустверы плетёными корзинами с землёй, вбивали короткие деревянные сваи, подтаскивали огромные валуны, подле орудий суетилась прислуга.
Бомбардировка кургана набрала ещё большие обороты. Продолжал стоять грохот, пороховой дым разъедал глаза. Достав подзорную трубу, Корнилов стал разглядывать укрепления противника и окружающую местность. И то, что он увидел, его разозлило. Подбежавшему к нему в это время контр-адмиралу Истомину Корнилов вместо приветствия, махнув рукой в сторону вражеских укреплений, дал указание:
– Дистанция перед бастионом весьма мало защищена, Владимир Иванович. Извольте найти время исправить.
От удушливого дыма и Корнилов, и Истомин закашлялись.
– Немедля команду дайте батареям южного склона подавить орудия противника, что напротив ваших редутов. Не видите, что ли?.. Не держу вас, ступайте, – не отрывая трубу от глаз, приказал Корнилов.
В подзорную трубу хорошо просматривалось пространство между морским госпиталем и Доковым оврагом. Особенно много ложилось снарядов на большой площади у Корабельной слободки. На северном краю этой площади располагался Бутырский полк, куда Корнилов собирался позже заглянуть.
Воздух опять содрогнулся от мощного залпа. Вокруг творилось что-то невообразимое. И с суши, и с моря над городом летали смертоносные снаряды. Их было столько, что адмирал невольно пробурчал: «Как они ещё не сталкиваются?..», и тут же с удовлетворением отметил, что эту массу железа и чугуна усиливали залпы русских батарей. И пусть залпы эти были не такие одновременные, как вражеские, а перекатывались с бастиона на бастион, смертоносный шквал огня всё же накрывал позиции и корабли неприятеля.
Недалеко от Корнилова раздались взрывы: взлетали кули с землей, разлетались в щепы деревянные щиты, несколько солдат упали. Образовалась куча мусора из обломков той же щепы, осколков бомб, исковерканных ружей. И на фоне этой серой массы мусора ярким алым пятном выделялись клочья окровавленных шинелей и солдатских портянок.
Грязно-чёрная шапка порохового дыма над городом и курганом продолжала разрастаться.
Повернувшись к своим казакам, Корнилов резко скомандовал:
– Лошадей загоните на северный склон – там огонь меньше, – и сам заспешил к центру кургана, где было самое высокое место.
– Владимир Алексеевич, – услышал Корнилов за спиной голос Жандра, – кажется, пора возвращаться домой. Опасно… Вы ведь видели с террасы все, что делается здесь.
– Ну и как вы думаете, капитан, что скажут солдаты, если я на их глазах в такой час покажу им спину, покину этот кошмар и спрячусь дома? – ответил Корнилов.
– Хм…Не знаю, ваше превосходительство. Может, вы и правы. Ваше присутствие, ей богу, воодушевляет солдат. Тогда хотя бы поберегитесь, ваше превосходительство, не стойте под пулями!
Слегка придерживая фуражку рукой, Корнилов направился к центру кургана, заглядывая на каждую батарею. При виде адмирала солдаты улыбались, а канонир одной из пушек, держа в одной руке размоченный в воде чёрный ржаной сухарь, другой – затравку на казённой части пушки, собираясь поджечь заряд, неожиданно прокричал:
