Неожиданно по темным пальцам Василия, простертым к городу, пробежал золотистый отблеск.
– Вот оно! – вдруг понял бог Василий. – Люди должны менять свой цвет в зависимости от настроения. Если человек зол – он фиолетовый. Если добр и готов поделиться позитивом – будет золотистым. Если влюблен – цвета рубина, если хочет просто затащить девушку в постель – цвета мартини со льдом. Согласие – зеленый, отказ – красный. Глупость и алчность, разочарование и ярость – все будет иметь свой оттенок. Выборы и коронация наполеонов потеряют смысл. По первому взгляду люди научатся понимать, кто перед ними. В чести будут не власть и золото, а лишь золотистый цвет кожи, который будет свидетельством твоей доброжелательности и полезности окружающим. Лжец же покроется разноцветными пятнами, и это будут несмываемые пятна позора…
Василий смотрел на свою растопыренную божественную длань, по которой бегали, переливаясь, синие и красные световые зайчики…
– Эй! Придурок! Оглох?! К тебе обращаюсь!
Грубый голос поверг новоявленного бога Василия с небес на землю. Точнее, на шершавый бетон, ощетинившийся арматурой. В глаза ударил золотистый луч фонарика. Синие и красные всполохи милицейской сирены освещали пейзаж, который становился все менее мистическим и приобретал черты недостроенного моста через Славинское водохранилище.
* * *
Люди всегда селились у водоемов. А если селились там, где их нет, то всегда впоследствии очень жалели о своем выборе. В Славине, как и в любом крупном городе, так же имелась своя «водная преграда». В данном случае она была рукотворной. В индустриальные года обмелевшая речка Беспута уже не могла удовлетворить нужды населения, неуклонно приближающегося к миллиону. А потому в Славине ударными темпами возвели плотину, перегородившую русло Беспуты.
Само собой, денег и времени на вдумчивое проектирование не было, а было стремление выполнять пятилетку за три года. Вырытый котлован оказался недостаточно глубоким, грунт – недостаточно прочным. Воды Беспуты немедленно затопили все прилегающие луга и смыли пригородные деревеньки. Повезло лишь Беспутной Слободе, которая не попала в зону мелиорации и оказалась ниже линии плотины. Но, конечно, все это были мелочи по сравнению с грандиозным подъемом, который испытывала в эти годы вся советская страна. Закладка, ход строительства и торжественный пуск в эксплуатацию Славинского водохранилища освещались различными СМИ – от районных газет до центральной «Правды», а также в газетах некоторых других социалистических стран. Стройке посвящались стихотворения, поэмы, документальные киноленты и даже оперетта «Когда укрощена стихия».
А вот первой Славинской пятиэтажке, выстроенной на берегу рекордными темпами, повезло чуть меньше, чем Беспутной Слободе. Ее заселение планировали приурочить ко дню приемки объекта министерской комиссией. Многие потомки воеводы Дрынова даже успели получить ордера на квартиры в новом небоскребе (тогдашняя публика была не так избалована высотными зданиями, и небоскребами называла любые дома, выше двух этажей). Но оценить все прелести элитного жилья номенклатура не успела, поскольку первый Славинский небоскреб бесславно съехал в воду вместе с фундаментом, сваями, и пластом берега. Этот случай срывал все плановые показатели по вводу жилья в эксплуатацию, и внушал серьезные сомнения по качеству исполнения СНИПов. Но, к счастью, скандал удалось замять. Дом списали под снос аварийного жилья, скрыв все прискорбные факты и от прессы, и от столичных ревизоров.
Заслуженные члены Приемной комиссии, в числе которых были министры, почетные академики и потомственные мелиораторы, под бурные аплодисменты перерезали красную ленточку. В целом их отчеты о грандиозной стройке были восторженными. Лишь какой-то заштатный инженеришка, который был включен в состав приемной комиссии явно по ошибке, отметил «некоторые недостатки». Как то: «отсутствие укрепленных берегов», «угроза застаивания воды ввиду низкой проточности» и «наличие в прибрежной зоне водосброса системы городских очистных сооружений». Но на такие мелочи никто не обратил внимания.
С годами отмеченные недостатки заявляли о себе все отчетливее. «Застаивание воды в прибрежной зоне» обернулось тем, что водохранилище наглухо заросло сине-зелеными водорослями. С ранней весны до поздней осени прибрежные отмели хорошо прогревались если не солнцем, то промышленными и канализационными стоками. Тепло и сырость сделали их излюбленным местом размножения комаров. Комариная популяция установила свои демографические показатели (примерно миллион на гектар), и в отличие от жителей Славина с легкостью достигала намеченного.
Проливные дожди – главные помощники Славинских коммунальных служб в вопросах уборки улиц – регулярно смывали в водохранилище пыль, мазут и прочую грязь с тела мегаполиса.
Построить новую систему очистных сооружений городской канализации по разным причинам так же не представилось возможным. Примечательно, что и забором воды для Славинского водопровода, и очисткой канализационных стоков руководило одно и то же предприятие «Славводоканал». Им в свою очередь руководил молодой, но подающий большие надежды, политик Славик Дрисвятов. Некоторые злые языки, нарочно коверкая название предприятия, произносили его как «Слава доконал». А кто-то всерьез утверждал, что Дрисвятов просто соединил выпускающую трубу с впускающей и пустил воду по кольцу.
Вячеслав Егорович умело отражал все нападки общественности, периодически заявляя в прессе, что многоступенчатая очистка превращает канализационную воду почти в родниковую. Для наглядности он демонстрировал журналистам свой настольный аквариум с рыбками гуппи и внушительно говорил: «Рыба – не человек. Она в дерьме жить не станет». Общественность со вздохами принимала заявления товарища Дрисвятова. Однако ж гости города полагались не на заявления, а на собственное обоняние, и потому все-таки чувствовали над водохранилищем отчетливый аромат дерьма, который перебивался лишь запахами фенола и дивинила со стороны промышленных гигантов.
Таким образом, население Славина получило в свое полное распоряжение «водную преграду» со всеми ее плюсами и минусами. Однако со способом преодоления этой водной преграды возникли большие вопросы.
Строительство моста через водохранилище началось практически одновременно с рытьем котлована. Но годы, подобно каравану верблюдов, неспешно шли один за другим, а капитальный мост так и не появлялся. Рядом с бетонными быками, подточенными временем, водой и ветрами, кое-где опираясь на них, выросла временная конструкция из железа. Предполагалось, что срок ее эксплуатации составит не более пяти лет. Такого срока – писали Славинские газеты – будет более чем достаточно для завершения работ по наведению капитального моста. Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. Каждый год компетентные специалисты в составе специальной комиссии вдумчиво ковыряли ржавчину старых свай, осторожно пинали по хлипким опорам, а кое-кто даже прикладывал ухо к прогнутым балкам, пытаясь на слух оценить степень усталости металла и износ несущих конструкций. По итогам обследования комиссия неизменно приходила к выводу, что срок эксплуатации временного моста можно еще продлить.
