И тут же голосом крайне раздраженного человека рявкнул:
– Войдите!
Дверь открылась, и в проем протиснулось шарообразное тело гражданки Тушко. Ее щеки пылали привычными кумачовыми оттенками, выдавая известную степень взволнованности.
– Радуйте! – приказал Голомедов, сдвинув брови.
– А что? – тряхнула подбородками Зинаида Леонидовна и попыталась улыбнуться. – Все, та-скать, в норме и, та-скать, по плану…
– Так-таки и все? – поинтересовался Кирилл с неопределенной интонацией.
– Д-да… – произнесла гражданка Тушко голосом вора, на котором начинает тлеть шапка.
– Неужели вам удалось собрать письменные обращения пенсионеров к Харитону Ильичу с просьбой отремонтировать освещение в подъездах, нанять рабочих, закупить материалы, провести работы и уложиться при этом в смету? Вы смогли все-все это сделать и ни разу не ошибиться?! В подъездах загорелись «Лампочки Харитона Ильича», и мы действительно сможем прочесть хвалебные отчеты об этой работе в завтрашних газетах?
– У-у-у – затравленно простонала Зинаида Леонидовна, опустив глаза.
– Уверены?
– У-у-у…
– Тогда можете быть свободны!
Зинаида Леонидовна, не веря своим ушам, хотела кивнуть головой, но вместо этого у нее вышло что-то вроде земного поклона. Она спиной попятилась к двери. Когда ее грузное тело уже наполовину покинуло кабинет, Голомедов опять воскликнул:
– Зионида Ленаидовна! А вы на сто процентов уверены?!
Гражданка Тушко замерла в двери, словно пойманная за хвост. Она молча уставилась на квадратики паркета. В наступившей тишине было слышно, как он негромко потрескивает и поскрипывает, словно жалуясь на свою нелегкую паркетную долю.
– Скажите, уважаемая, а вы кого нанимали – работу работать? – вкрадчиво поинтересовался Кирилл, разрывая повисшую паузу.
– Это… Та-скать, рабочих… – промямлила Зинаида Леонидовна.
– И, конечно, снова экономили бюджетные средства? – продолжил допрос Кирилл.
– Я, та-скать…
– Не скромничайте, уважаемая! Вы ведь наверняка наняли «специалистов» из Средней Азии, рассчитавшись с ними китайской лапшой и пластиковыми бусами?
Зинаида Леонидовна побледнела, пожевала губами и, глубоко вздохнув, попыталась перейти в контрнаступление:
– А что, собственно, вы мне пытаетесь?!
– Я пытаюсь рассказать вам, уважаемая, что в доме № 46 по улице Героев Краснославинцев ваши чудо-работники частично заменили электропроводку, и даже успешно ввинтили в подъездах новые лампочки. Но, к сожалению, потом эти дебилы поставили вместо выключателей дверные звонки. Звонки! Понимаете? Вместо выключателей!!! Двадцать штук! Свет горит, пока кнопку держишь!
Гражданка Тушко тихо икнула.
– Зионда Ленаидовна! – загремел Кирилл, – я понимаю, что ваши мозги пока находятся в стадии активного созревания и еще не в полной мере осознают последствия вашей экономии. Но скажите мне, что напишут в газетах приглашенные журналисты по этому поводу?
Гражданка Тушко положила руку на левую грудь и всеми силами постаралась изобразить не то раскаяние, не то непричастность к грядущему скандалу.
– Иногда мне кажется, что вы сознательно саботируете работу нашего предвыборного штаба! – строго выговаривал Кирилл. – Но потом я понимаю, что понятие «сознательно» и вы находитесь в совершенно разных измерениях!
– Кирилл! – тихо произнес Раздайбедин. – Осади… Голова болит. Ты не умеешь работать с людьми…
– Я?! Не умею?! – взвился Голомёдов.
– Угу… – кивнул Василий. – Там, где не хватает львиной шкуры, пришивают лисью. Это не я, это Плутарх. Раз уж у нашей уважаемой Зинаиды Леонидовны так хорошо получается работать на наших конкурентов, то пусть этим и займется.
– Как это? – проблеяла гражданка Тушко.
– Очень даже просто. В одну руку берете агитационную листовку госпожи Хохловцевой, в другую – городской телефонный справочник, в третью – телефонную трубку и обзваниваете избирателей, самым подробным образом рассказывая им о предвыборной программе Октябрины Александровны.
– Зачем? – прошептала совсем уж потухшим голосом Зинаида Леонидовна.
– У нас в стране, кажется, демократия? Люди имеют полное право на информацию. Они должны знать, за кого голосуют. Правда, есть один важный нюанс. Звонить вы начинаете после одиннадцати часов вечера, а лучше после полуночи.
– Но ведь меня… меня будут, та-скать…
– Правильно. Вас будут посылать. И не просто посылать, а с использованием нецензурной брани. Но вам и не нужна любовь. Ваша задача – доносить предвыборные тезисы Хохловцевой до каждого избирателя и обязательно прочитать всю листовку до конца. Даже если для этого придется позвонить по одному номеру пять, десять или пятнадцать раз. Прозвонить весь справочник в течение недели. Можете подключить к обзвону вашу бригаду гастарбайтеров. Задача ясна?
Зинаида Леонидовна вяло кивнула, но потом отрицательно замотала головой.
– Какие вопросы? – вскинул подбородок Василий.
– А можно – на стол? – робко поинтересовалась Зинаида Леонидовна.
– Что – на стол?
– Ну, та-скать, листовку? Вы сказали, что ее надо в руке держать!
– И в чем проблема?
– В одной – листовка, в другой – справочник, в третьей – телефонная трубка. А у меня – вот! – и Зинаида Леонидовна растопырила две пухлые пятерни, унизанные золотыми кольцами.
– Понял! – улыбнулся Раздайбедин. – Во избежание недоразумений предыдущий приказ – отставить. Листовка – на столе. Телефонный справочник в открытом состоянии – так же на столе. Одна рука задействуется в наборе номера, другая – при удержании телефонной трубки. Использование рук для прочих надобностей считать нецелевым. Ясно?! Тогда кругом марш!
– Ну вот, – устало вздохнул Василий, слушая удаляющийся чеканный топот, – если наша тетя Тушка проявит хотя бы половину своего обычного рвения, то через неделю люди будут биться головой о стену при одном упоминании о Хохловцевой.
Кирилл, довольно усмехнулся и потер руки.
– Что ж, Вася! Одну проблему ты решил.
– Как минимум, две, – скромно потупился Раздайбедин. – И тетя Тушка при деле, и Хохловцева в обороте.
– Раз ты не боишься сложных задач, наведи-ка ты порядок!
– Где?
– Для начала – на рабочем месте! – Кирилл широким жестом обвел кабинет, где на столе, подоконнике, стульях и даже на полу лежали исписанные бумаги, черновики прокламаций, макеты листовок, Славинские газеты, календарики с лицом Харитона Ильича, многочисленные счета от редакций и из типографий, наполовину исписанные блокноты и прочий предвыборный мусор. Василий брезгливо проследил за жестом Голомедова и сказал:
