Но ничего интересного не случалось. Все жители Слободы, пригодные хоть какому-то делу, утренними автобусами уехали в город. Кто на службу, кто торговать помидорами и картошкой, как Нюркина бабка. Дома остались только немощные старики, совсем уж пропащие пьяницы, да мелкота, вроде Нюрки. Какие уж тут события? Возле клуба лениво протрусила собака. Где-то далеко – в самом городе – гудели машины. А, может быть, это пчелы угрюмого соседа дяди Степана трудолюбиво собирали пыльцу с последних осенних цветов?
Нюрка подумала о том, что если бы у нее было столько меда, она уж точно не была бы угрюмой! Но потом вспомнила, как летом в огороде ее укусила за локоть пчела, и задумалась о том, что пчелы, если их много, все-таки могут испортить человеку характер.
Неясный гул приближался. Нюрка насторожилась. Нет. Это точно не пчелы. Где-то вдалеке рычали серьезные моторы какой-то большой техники, молотило и лязгало горячее железо.
Нюрка привстала на цыпочки и вытянула тонкую загорелую шею. Наконец, вдалеке показалось облако пыли. Рев моторов и лязг железа стал еще громче. Он приближался. Что-то страшное, бездушное, чужое послышалось Нюрке в этом гуле. Ей показалось, что под ее ногами задрожала земля.
Пыльное облако стремительно надвигалось на Нюрку. Вот из него выдвинулся огромный четырехугольный ковш, который, казалось, перегородил всю улицу. За ковшом, громыхая гусеницами и выбрасывая серо-черный дым, ползло большое стальное тело.
– Бурдозел… – восхищенно прошептала Нюрка и в ту же секунду вздрогнула от страха. Там впереди на пути бульдозера была детская площадка с белыми лебедями, Избушкой на курьих ножках, слоном, крокодилом, мухоморами, качелями и песочницей!
Нюрка стремительно развернулась в сторону клуба, и у нее тут же отлегло от сердца. Она вспомнила, что с недавнего времени каждого приезжающего здесь встречает Стальной Рыцарь. Вот и сейчас он, вытянувшись в полтора человеческих роста, грозно блестел доспехами из оцинкованного железа, выставлял вперед огромный щит с нарисованным солнцем и надежно заслонял собою всех обитателей площадки.
Но бульдозер хитро обрулил воина. Он прогромыхал мимо площадки и остановился у крыльца клуба. Шляпка самого маленького грибочка из семейства мухоморов скрылась под страшным ковшом. За бульдозером подтянулась целая колонна: экскаватор на больших колесах, подъемный кран, грузовики с высокими бортами и автобус. Площадь была просторной, и при желании на ней могло бы поместиться десятка два таких машин. Но Нюрке показалось, что ковш бульдозера занял все свободное пространство.
Чуть поодаль – на взгорке по дороге к церкви остановилась красивая серебристая машина с черными тонированными стеклами, окраской своей чем-то похожая на галку.
Еще при первых отзвуках приближения колонны на крыльцо выскочил сухонький старичок с чапаевскими усами. Нюрка заметила его только теперь – когда немного улеглись облака пыли. Дед с тревогой смотрел на маневры техники.
Через секунду дверь подъехавшего автобуса распахнулась, из нее выскочили смуглолицые рабочие с лопатами и рассыпались по площадке. Почему-то они напомнили Нюрке колорадских жуков, облепивших картофельный куст. Может, своими желтыми жилетками, может, потому что их было очень много.
Дед сбежал с крыльца и принялся что-то горячо говорить приезжим. Но те отрицательно качали головами, белозубо улыбались, или наоборот отмахивались и хмуро отворачивались. О чем шла речь, Нюрка не слышала из-за рева техники. Любопытство пересилило робость, и Нюрка, выйдя из своего укрытия, подобралась поближе.
– И ты по-нашему ни бельмеса? – в отчаянии хлопал себя по карманам штанов дед Чапай. – А начальник твой где? На-чаль-ник! Хоть это ты понимаешь, бабай? Нет? Это с каких же заграничных яиц нам такое чернявое счастье-то вылупилось?!
В это время от серебристой машины шагнул в их сторону человек с вислыми усами, красным лицом и красными же ручищами. Его объемный живот был обтянут новеньким с иголочки строительным комбинезоном васильково-синего цвета. Чапай спотыкающимся галопом кинулся ему навстречу.
– Вы, значит, бригадир будете? – крикнул он человеку издалека и улыбнулся немного заискивающе.
Человек с усами не спеша подошел, уставился на Чапая круглыми глазами безо всякого выражения и, обстоятельно обдумав вопрос, ответил:
– Так!
– Это для чего ж вы такие танки серьезные подогнали, разрешите поинтересоваться? – все еще улыбаясь какой-то непонятной улыбочкой, спросил Чапай. – Дорогу асфальтную к нам в Слободу, наконец, решили провести, али как?
Бригадир снова помолчал, посопел, обдумывая что-то, и, наконец, произнес:
– Ти, атэц, зачэм спрасиль? Это разве твае дэло?
– А чье же? – взвился Чапай? – Я здесь живу!
– В этот дом? – все так же бесцветно поинтересовался бригадир и указал глазами на клуб.
– В этот город! – с отчаянием тряхнул головой Чапай и обвел рукой широкий круг. – А это наш клуб, и я ему – директор! А потому отвечать, когда спрашивают! Что за раскоп затеваете? Ну?!
Бригадир на секунду очнулся от транса, посмотрел на Чапая, и на красном лице его промелькнуло сомнение. И все-таки, пожевав губами, он неохотно ответил:
– Здэсь статуй будэт. Вот такой…
Бригадир, выкатив грудь, надул щеки, нахмурил брови и вытянул вперед правую руку. Чапай посмотрел на него, потом оглянулся через плечо в сторону избушки на курьих ножках. В глазах мелькнула тоска.
Человек с моржовыми усами усмехнулся и утвердительно кивнул головой:
– Гэнэрал будэт!
– Какой такой генерал?.. – опешил Чапай.
– Жэлэзный! – флегматично пожал плечами бригадир и, отодвинув Чапая животом, как бульдозерными ковшом, медленно зашагал в сторону клуба.
– Какой генерал? – возмущенно закудахтал Чапай, семеня сбоку и пытаясь ухватить бригадира за рукав. – Ни про какого генерала у нас тут никогда не слыхивали.
Видя, что слова его не имеют никакого действия на сонного бригадира, Чапай обогнал его, встал на пути и крикнул тоненько и натужно:
– Стоя-ать! А ну предъяви документ! Будет тут мне каждый прохвост генералов ставить!
– Зачэм шумишь, атэц? – недовольно сморщился краснолицый усач.
– Без разговорчиков! – прикрикнул Чапай. – Или бумагу покажи, или…
Бригадир вопросительно поднял густые черные брови.
– Или узнаешь, с кем связался!
Усатый снова с сомнением посмотрел на Чапая, подумал о чем-то, посопел, развернулся и пошел назад к машине.
Нюрка стояла чуть поодаль и слышала весь разговор. Теперь она подошла к Чапаю и осторожно коснулась его продубленной на солнце руки. Она удивилась и испугалась, почувствовав, что загрубелые пальцы его дрожат.
– Деда… – позвала Нюрка. – А чего они?
– Ничего, ничего, Нюрушка! – бессвязно бормотал дед побелевшими губами. – Ничего, мы им покажем, как генералов ставить! Ты, главное, не бойся!
