– Нет, что ни говори, а работа, как есть, собачья! Вот государство говорит – служи. А само руки связывает. Ни тебе застрелить кого, ни даже ударить покрепче. Сразу ведь жалобы катают. И тебя начальство за твое же усердие – по шеям! Вот и сидишь, как кобель на цепи. Лаять можно, а кусать – только куда цепь достанет. Как тут служить?
Лейтенант не знал что ответить – этот служебный парадокс впервые предстал перед ним во всей своей очевидной несправедливости. Меж тем сержант откинулся на водительское сиденье и принялся мечтать вслух, легонько отбивая по коленке такт профессиональным грезам резиновой дубинкой.
– Вот бы каждому сотруднику органов – автомат и чрезвычайные полномочия… Чтоб каждый милиционер в одном лице был и адвокат, и прокурор, и судья, и исполнитель! Деньги в транспорте тыришь? К стенке! Драку устроил? К стенке! Документов при себе не носишь? Да тоже к стенке! Вот так за недельку расстрелять с пару сотен – какой бы порядок в стране настал!
– А как же эта… Как ее? Презумпция невиновности? – ошалело спросил лейтенант.
– Презумпций каких-то навыдумывали… Да ты расстреляй пару человек. Хоть просто так! И все по струнке будут ходить – и правые и виноватые. Быстро до каждого дойдет, что если даже за «здорово живешь» можно пулю схлопотать, то уж за дело… У-у-у!
Сержант мечтательно прищурился. Но через некоторое время по его лицу вновь пробежала тень.
– А тут ловишь этих бандитов, ловишь… Здоровье свое на эту погань гробишь… А они потом откупаются в суде и тебе же в рожу плюют! Нет, друг! Знаю я эту систему! Мне, если кто в руки попался, я ему сразу наказание выписываю!
Сержант оскалился и шарахнул дубиной по баранке:
– На! на!!
Лейтенант от неожиданности подпрыгнул и неловко прокашлялся.
– А если не виноват?
Сержант сморщился, и на его лице явственно проступила тень неудовольствия. Быть может, он хотел сказать о том, что после грехопадения Адама и Евы человечество порочно в самой своей сути, и обречено до скончания века искупать первородный грех, но свою мысль он выразил проще:
– Был бы человек – статья найдется.
Подумав еще немного, он разъяснил лейтенанту:
– А если не виноват, то впрок! Чтоб неповадно было. Вспомнит меня, бока почешет и лишний раз подумает – напакостить или нет. Мне, если хочешь знать, давно уже нужно медаль выписать «За профилактику преступлений». Да разве ж кто оценит? Народ – скотина неблагодарная…
Тонкий психологизм этих наблюдений настраивал на грустно-философские лад. И все-таки при мысли о медали сержантская душа потеплела. Ей на короткий миг стало легко и радостно. Но, вероятно, злодейка-Судьба специально караулит подобные моменты, чтобы с размаху разбивать мимолетное благодушие о пошлый быт. Откуда-то из-за веток вдруг прямо на капот милицейского УАЗа выпрыгнуло тело в синем комбинезоне. Встопорщенные усы и вытаращенные глаза выдавали крайнюю степень возбуждения незваного посетителя. Увидев людей в форме, он тут же подпрыгнул и заорал в голос:
– Мылытсыя! Мылытсыя!
Сержант скорчил кислую мину и выразительно посмотрел на лейтенанта, как бы говоря: «Ну? Убедился?». Он высунул голову из двери и сурово спросил:
– Чего?!
– Там! Там! – усач замахал руками. – Там хулиган на булдозер! Людей давит, да!
– Вот! – торжествующе воскликнул сержант. – Чуть что, так «менты-козлы». А как бульдозером их давят – так сразу к нам!
– Савсэм пьяный, слушай! – не унимался краснолицый усач. – Поехали туда!
– Вот так все бросили и поехали! – огрызнулся сержант. – Ты сам-то не пьяный? А ну дыхни?!
Человек в комбинезоне послушно дыхнул и приложил руку к груди:
– Паехали, дарагой! Такой балшой хулиган паймаешь – тебе сразу орден дадут, мамой клянусь! Сам буду тэбе медаль просить!
Сержант еще немного поворчал для виду, но слова о награде вошли в удивительный резонанс с его собственными мыслями. Он посмотрел на юного офицера:
– Поедем, что ль?!
В лейтенантской груди уже давно трубил пионерский горн, призывавший на Подвиг. Юный офицер до сей поры оставался на месте, а не мчался вскачь к месту предполагаемого преступления лишь благодаря обещанию, данному себе в день поступления на работу: быть сдержанным, рассудительным и хладнокровным, как и положено настоящему оперативнику. Боясь выдать свои эмоции, лейтенант лишь коротко кивнул. Захватив усатого бригадира, наряд коротким путем двинулся в сторону Слободы.
Долговязую фигуру дяди Пёдыра они увидели издалека. Великан курил, опершись на ковш бульдозера.
– Вот! Он! – запрыгал на заднем сидении усач и для верности ткнул в сторону дяди Пёдыра пальцем. Сержант, разглядев знакомые сапожищи, сразу поскучнел.
– Опять этот долговязый… Из секретной службы… Значит, и капитан этот в желтых очках где-то тут ошивается… Ох, надоели мне эти гастролеры!
И тут же он открыл спасительный клапан для того, чтобы стравить пар нарастающего негодования:
– Ты сам-то кто будешь? Документы у тебя в порядке? Регистрация, прописка, все такое? – ядовито поинтересовался он у бригадира и многозначительно почесал кулаком нос. Бригадир приложил правую руку к груди, левой указал на серебристое авто и голосом, полным искреннего желания сотрудничать, сообщил:
– Вон сматры! Там – балшой началнык. Его спрасы, он скажет!
Сержант, твердо усвоивший за годы службы, что любая инициатива наказуема, а любое начальство всегда право, хрустнул коробкой передач и погнал УАЗ на пригорок. Дядя Пёдыр проводил машину глазами, презрительно усмехаясь.
К досаде сержанта, резвый лейтенант, истомленный жаждой подвига, выскочил из УАЗика первым, откозырял тонированному стеклу иномарки и недальновидно потребовал документы у тех, кто в ней находился. Необходимые разъяснения были получены, и теперь милиционеры стояли, вытянувшись во фрунт у серебристой двери. Само словосочетание «Ваши документы?» казалось им теперь до невозможности глупым фарсом, а их собственное поведение – чередой досадных промахов, которые можно загладить единственно молодцеватым видом и придурковатым выражением лиц.
– Вы сможете его убрать? – поинтересовался холодный голос из иномарки.
– Так точно! – воскликнул лейтенант, всей своей фигурой изобразив полную боеготовность.
– А как? Здоровый ведь бугай! – спросил сержант, обнаружив впротиву коллеге известную профессиональную опытность. – Стрелять-то можно?
– Без стрельбы! – отрезал голос.
– Так ведь в патронах-то газ… – просящее проговорил сержант и сделал жалобные глаза. – Слезоточивый, а?
– Газ? Ну что же, давайте газ. Только подбирайтесь осторожнее, чтобы он раньше времени не догадался и снова в бульдозер не запрыгнул.
– Это мы можем! – заверил сержант. – Военным хитростям обучены!
