Понятно, что вся эта откровенная ложь (по поводу учёбы у недавно умершего академика), при надлежащей проверке моментально вскрылась бы. Но вот так сразу всё сказанное выглядело стройно, удивительно, таинственно и многообещающе. И ни к чему, как бы, не обязывало. Ну подержится некий юный знахарь за ордена и медали, ничего ведь страшного не случится. К тому же сердечко у профессора болело в связи с нервотрёпкой последних дней постоянно. Вот он и поддался настойчивости молодого человека. Тем более, что сам факт появления юной парочки в кабинете, говорил о многом. В секретариате сидели такие две грымзы, что только самого Сталина пропустили бы к новому руководителю кафедры. Ну и Берия мог прорваться, который Лаврентий Павлович. И раз ребятки прошли через эти препоны, то явно не простые люди…
Только и поинтересовался генерал, любуясь очаровательной спутницей Александра:
— А ваша невеста тоже умеет исцелять наложением рук?
— Пока нет. Но у неё это всё в будущем.
Откровенно говоря, мемохарб и сам ещё не наработал должные умения в своём нынешнем, юном теле. В прошлой жизни он подобное лечение мог практиковать лишь к пятидесятилетнему возрасту. В этой — надеялся справиться года через два. Но вот дать импульс самой малой регенерации — уже получалось. Как и убрать неприятные болевые ощущения, которые создавали дополнительные мышечные спазмы, тем самым угнетая всю сердечнососудистую систему пациента.
Так что показательное исцеление прошло как по маслу. Десять минут и Ахутин замер, прислушиваясь к себе. Помассировал грудь, сделал несколько резких выдохов, озадаченно похмыкал и только после этого констатировал:
— Либо это ловкое шарлатанство, либо гипноз, либо… мне действительно полегчало. Причём — резко! Но тогда, как истинный материалист, я буду вынужден признать, что всю жизнь работал не в том направлении…
— Зря вы так, Михаил Никифорович! — заверил его Александр. — Направлений много, все они важны, и ваша работа, не чета моим слабым потугам. Просто для каждого деяния есть свои методы. А по поводу гипноза, вы и сами прекрасно знаете, что ему не подвержены. Тот же Мессинг так и не смог на вас воздействовать, как ни старался.
Тоже тайна, о которой знало до смерти Ахутина лишь три человека: его жена, он сам и великий менталист Мессинг, побывавший в гостях у генерал-лейтенанта несколько месяцев назад. Да и после, супруга поведала об этой встрече лишь через двадцать пять лет, описав её в своих воспоминаниях. Так что профессор вновь напрягся, нахмурился, повысил голос и сходу наехал на парня:
— Откуда узнал?! Кто за мной следил? Кто установил прослушку?
Киллайд ничуть не смутился:
— Сейчас вы всё равно не поверите моим словам, но чуть позже получите правдивые ответы на все вопросы. Обещаю! — в планах мемохарба имело место привлечение и этого виднейшего деятеля медицины к запланированным и уже начавшимся преобразованиям. Через него можно было выйти на кремлёвский контингент политиков, на иных врачей, лечащих лиц, засевших у кормила власти. Мало того, если бы вдруг сейчас Ахутин рассердился, устроил ор со скандалом, то и его нашлось бы чем приструнить. Потому что безгрешных в то время не было, на каждого имелся хоть небольшой, но компромат. А почти на всех «шишек» покрупнее — компромата хватало с лихвой.
Да и разговор юный гость постарался перевести в мирное, нужное именно ему русло:
— Сейчас же нам с невестой надо оформить вступительные документы и получить подтверждение, что мы приняты. Вам это не сложно, достаточно сделать устное распоряжение.
И опять, довольно симпатичное лицо Ахутина скривилось в сомнении:
— Решили здесь учиться?.. Вдвоём?.. А ведь для этого несколько иные знания нужны, отличные от ментальных практик.
— Знания у нас есть! Как и документы об окончании школы с отличием! — Шульга протянул через стол аттестаты руководителю кафедры. — Вдобавок к этому мы самостоятельно прошли программу обучения за первый курс института. Можно сказать, что и за второй — тоже. Если говорить о Насте. Я же спокойно могу экзаменоваться по теоретическим знаниям третьего курса. Задавайте нам любые вопросы по темам, и мы сходу отвечаем.
— Так-таки и любые? — хмыкал профессор, рассматривая документы. — Да ещё в таком юном возрасте?!.. Хе! Не смешно, даже… Но… Чисто из академического интереса, несколько вопросов таки задам.
В этот день Ахутин был невероятно занят. И затянувшаяся беседа со странными визитёрами, ломала все его планы и составленные графики работы. К тому же он сразу осудил мысленно прозвучавшее хвастовство. Хоть и сам был гением в медицине, но признать в данных школьниках знания студентов второго курса — это превышало все границы здравого смысла и ломало привычные стереотипы.
А, с другой стороны, некое чудо ведь произошло! Постоянно ноющее сердечко вдруг перестало болеть. Настроение резко скакнуло в заоблачную высь. Жажда деятельности, и так присущая генералу во всём, поползла на отметку «Горы сверну!». Так почему бы и не проэкзаменовать зазнавшегося целителя самыми каверзными вопросами?
Вот он и начал с молодой девушки, давая такие вопросы, на которые надо отвечать кратко и быстро. Сколько надо грамм новокаина, для такой-то инъекции? Какое лекарство надо применить при таких-то симптомах? При какой болезни возникают такие-то боли? Какой главный симптом при такой-то болезни? Из скольких костей состоит рука человека? И тому подобное. Причём некоторые знания, необходимые для ответов, находились уже в сфере третьего курса обучения.
Анастасия Бельских поразила профессора своим спокойствием, рассудительностью и …правильными ответами. Что можно было смело причислять ко второму чуду, случившемуся сегодня.
Не сдержав восхищения, Ахутин выдал этакое рычание, в виде звука «у». Даже ладонями при этом похлопал. После чего перевёл взгляд на Александра Шульгу:
— А ты, парень, уверен, что больше знаешь?.. Хм! Тогда тебе только один вопрос. Ответишь — значит приняты.
— Спрашивайте!
— Укажи период регенерации тканей спинного мозга в послеоперационный период.
— Никак они не регенерируют, заменяются при заживлении рубцовой тканью с пролефирацией невралгии.
Вопрос и в самом деле оказался каверзный, и ответить на него мог только хирург с десятилетним опытом. Но Шульга ответил. Ещё и пояснил, почему именно так получается, а не иначе. То есть вообще ушёл в область глубокой практики, которая намного перекрывает любые теоретические знания.
Третье чудо?
На это прославленный фронтовой врач только руками развёл. Затем вызвал в кабинет одну из грымз в секретариате и распорядился оформить гостей, как студентов первого курса. Само собой, что перед этим поинтересовался:
— На каком факультете и по какой специальности собираетесь покорять вершины знаний? — тут парень и выдал, поразив генерала в который уже раз:
— Биохимия, предпочтительней всего. Очень нас интересуют реакции трансаминирования. Ну и, в общем, хотим озадачиться использованием в биохимических исследованиях физических, физико-химических и математических методов, активным и успешным изучением основных жизненных процессов на молекулярном и надмолекулярном уровнях.
