— Эту часть возьми себе и разложи по карманам, чтобы ничего и нигде не выпирало. Мало ли, где и за что рассчитаться надо будет именно женщине… Чуть позже подумаем, куда и как твой пистолет спрятать. Наверное, к бедру вот это подобие кобуры примотаем, с внутренней стороны. Под юбкой и незаметно будет, и достать сможешь довольно быстро.
Начав проверять пистолет, вновь покосился взглядом на Бельских и порекомендовал:
— И вообще, прекращай вести себя как школьница. Хватит краснеть, бледнеть и синеть по всякому случаю. Отныне мы взрослые и самостоятельные люди, так что вести себя должны соответственно. Поняла?
Она вначале кивнула согласно, но тут же спохватилась:
— Это как соответственно? Пытать? Убивать? И самим грабить?
— Никого мы не грабили, а только собирали трофеи. Ведь на войне — как на войне. Убить врага — самое верное дело. И правильное. Как и устроить экспресс допрос в полевых условиях. И это не мы такие плохие, это жизнь такая.
По большому счёту, Киллайд и такие объяснения ленился давать. Но раз время есть и обстановка позволяет, то почему бы не заняться воспитанием своей попутчицы? Тем более что в перспективе предстоящего путешествия она всё ещё оставалась полезной и желаемой.
А сомнений у девчушки оставалось полно:
— Но ведь не обязательно было самому руки пачкать, общаясь с этой нечистью? Мы могли на той же станции передать записку милиционерам, а дальше они уже сами пришли бы в это место, арестовали бандитов, сделали бы обыск, описали бы все вещи…
— И?.. Что потом? — видя недоумение в глазах Насти, он стал перечислять: — Вещи и деньги остались бы вещественными доказательствами, так и не дойдя до родственников убитых. Затем — пошли бы на пользу властных структур и всяких интендантов-прихлебателей. Бандитов бы пришлось народу содержать за свой счёт в тюрьмах, а потом бы они вышли на свободу и вновь принялись за старое. Честные милиционеры (сколько бы их там не было) будут отвлечены от основной работы и упустят иных уголовников, которые действуют в поездах и на вокзалах. Так не лучше ли нам самим решить этот вопрос и, так сказать, закрыть дело? При этом не стоит гнушаться самим себе выделить заслуженную премию за уничтожение бандитского логова, тем самым существенно поправив собственное благосостояние. Вот и получается: наше дело правое. Мы победили! Совершили подвиг. Должны собой гордиться и никакими угрызениями совести не заморачиваться.
Кажется, наущения и логические выкладки дошли до сознания девушки. А частые упоминания союза «мы», ей даже польстило. В то же время банальная совесть и въевшаяся честность не позволяли ей зачислить себя в список героев. Она настолько этим озадачилась, что обратилась к старому приятелю полным именем:
— Александр! Во всех этих событиях моей заслуги нет. Если бы не ты, даже представить страшно, что со мной сделали эти звери…
— А вот это ты зря! — Шульга уже проверил пистолет, уложив его рядом с правой рукой, и приступил к просмотру коробки с документами. — С самого начала нашего побега, ты приложила максимум усилий к нашему спасению Твоя тётя Глаша — дала нам приют и накормила, снабдила вещами и некоторой суммой. Дядя Эдик — отвёз в город и помог с документами. Ну а дальше… Дальше я просто обязан был защищать свою девушку. А если по справкам смотреть, то вообще: свою возлюбленную супругу. Правильно я говорю? Вот и получается, что мы с тобой единое целое и все наши победы — это наши общие свершения.
Теперь Бельских выглядела до наивности заинтересованной. Особенно на слове «возлюбленной» её глаза как-то непонятно заблестели. И губки она облизнула, явно собираясь уточнять и выпытывать. Но парень ей больше таких поблажек не предоставил. Тон его стал строг и требователен:
— Вот, выбирай документы, на которых фотография сходны с тобой! — и подвинул ей две стопки. — А вот этот вариант, как по мне, вообще нам идеально подходит. Смотри внимательней, девушка — твоя вылитая копия, только тебе надо обязательно осветлить волосы. Причём ей уже семнадцать… Но самое главное — имя! Оно с твоим совпадает… Пожалуй и себе подобные документы подберу…
— Никак она не похожа… Совершенно! — скривилась Настя, рассматривая критически чужой паспорт. — Некрасивая. И старая она, слишком… Про волосы — вообще не говорю. Как это? Осветлить?
— Ерунда! Элементарные знания химии — и ты натуральная блондинка уже через час. Тем более что на кухне целое вёдро с горячей водой на плите. Вот поступить наоборот, не в пример сложней…
Он уже вписывал какие-то данные в чистые бланки со штампами, сверяясь с образцами и посматривая на нужные документы. Но замолчавшая подруга изумлялась не столько стальной уверенности в каждом прозвучавшем слове, как кардинально изменившемуся почерку своего школьного приятеля. Она даже не постеснялась об этой несуразности заявить вслух. Пусть и настороженным шёпотом:
— Санька! Ты пишешь идеальным каллиграфическим почерком!.. А раньше писал, как курица лапой…
— При должном усердии и надлежащем старании, всё подаётся улучшению! — пустился в пафосные нравоучения Шульга. — В школе не стоило выделяться из остальной серой массы, ибо чревато разными осложнениями. Помнишь, меня в старосты класса хотели выдвинуть? Вот мне плохой почерк и помог избавиться от неуместной общественной нагрузки. А тренировался я много и настойчиво. Вот… даже разными почерками могу!
И он с гротескным самодовольством принялся заполнять иную справку, выданную якобы при регистрации брака. При этом почерк значительно отличался от прежнего, хотя и оставался красивым, разборчивым и правильным.
Девице Бельских только и оставалось, что констатировать вслух:
— Откуда в тебе столько удивительных, тщательно скрываемых талантов?.. Так и кажется, что ты какой-то супер разведчик… Недавно про такого читала. Тот тоже всё умел…
— Ага! Ты ещё скажи, что я британский шпион! — беззаботно рассмеялся парень. — Сейчас как раз модно разоблачать наших бывших союзников в их попытках вызнать все наши секреты.
Его подруга явно смутилась от таких слов. Из чего стало ясно, что если не сказала вслух, то однозначно подумала. Но тут же постаралась оправдаться, рассуждая:
— Какой из тебя шпион? Я ведь тебя с детства знаю, на моих глазах вырос. Разве что…
— Ну? — поощрил он её с улыбкой. — Давай, давай, фантазируй!
— …разве что тебя кто-то ночами вербовал и обучал?
— Фи! Слабо! И неконструктивно. Мы и так выспаться не успевали, с нашими забавами и шалостями. Вспомни, как мы это лето только и делали, что на речке сидели, сады обносили, да по дому из последних сил помогали.
— Но ведь почерк свой ты как-то успел натренировать? — резонно заметила Настя. — Вдруг ты вообще можешь не спать?.. Шпионы — они такие.
И сама хихикнула, вторя задорному смеху своего приятеля. Ну да, сейчас на его лице сияла юношеская беззаботность и бесхитростная простота. Какой из него может быть шпион вообще? Или пройдошный разведчик в частности? Парень, как парень… Это, если забыть о событиях последних суток. А вот если вспомнить… то лишь остаётся испуганно вздрагивать и оглядываться на стены бандитского притона.
