Ей нравилось поддевать его за излишнюю властность, увлеченность работой, за командные нотки в любом телефонном разговоре… Короче, практически все, что Стас делал или как говорил. И его ироничные комментарии в ответ, в которых также не щадя проходился по ее «грехам», ужасно смешили, вообще не раздражая. Когда Пете звонила, уламывая очередную базу данных проверить и ей скинуть результат, а Стас комментировал тихо сбоку, попрекая едва ли не на сто процентов идентичными его «провинностями» (не ошибся когда-то Николай, ох не ошибся, заметив их схожесть), но при этом ни разу не оскорбив и не принизив ее, просто подтрунивал, — ну ведь сказка же!
Вместе с тем Стас был совершенно не против, чтобы она своими исследованиями занималась… Правда, все так же категорически препятствовал попыткам Миры разобраться с трениями, которые у него когда-то случились по поводу комбината с Авраменко.
— Окей! — ярилась Мира, фыркая и уворачиваясь, не позволяя мужчине себя обнять, чем хитрый Стас тут же пытался прекратить любые прения, явно смекнув, что метод действует безотказно. — Сначала ты хочешь, чтобы я все выяснила, — начала возмущенно загибать пальцы она, методично ходя из угла в угол по террасе, которая чаще всего служила им обоим и кабинетами, и комнатой отдыха, и столовой на этих выходных. — Потом начинаешь мне мешать, натравливаешь Клима, чтобы тот пресекал любые мои шаги. Твой брат заявляет мне, что это изменится, когда ты вернешься, разобравшись во всем. И вот, ты здесь, а ничего не поменялось!
Тут Мира совершила тактическую ошибку, остановившись, чтобы ткнуть пальцем в сторону Стаса… Стоило бы быть внимательней и не забывать, чем подобное закончилось в прошлый раз — около него махать руками чревато! А вот Стас ничего не забыл, и любыми промахами пользовался на все сто процентов!
Обхватил ее ладонь, на себя дернул, вжав в свое тело до глухого удара столкновения. Сжал пальцы, переплетая со своими так, что не высвободиться!
— Поменялось вообще все, Мира! И для своего же блага, отложи уже это себе в памяти! — очень веско и решительно хмыкнул Стас, пронзительно и жарко глянув ей глаза в глаза.
Еще и так это заявил, что у Миры дрожь по спине пробежала, заставив тонкие волоски на руках дыбом встать. Но, видно, поняв, что в эту минуту она не готова мгновенно жертвой его обаяния пасть… Или очень усердно такому желанию сопротивляется, продолжил:
— Так все и будет, белла. Когда я разберусь толком, — как с намеком глянул на нее. — Только я с этой подготовкой открытия терминала ни черта узнать по своим каналам не успел. Слишком много всего решить было нужно, — вздохнул, вроде и откровенно, с околдовывающими ее нотками искренности в низком тембре голоса, но и как посмеиваясь над возмущением, снисходительно «объяснил» Гончаренко. — А тебе мелькать и напоминать о себе Авраменко не просто не нужно, а категорически запрещено. И охрана об этом в курсе, так что не надо им задачу усложнять, по своему обычаю встревая в неприятности. Все ясно, белла? — так твердо заявил, будто Мира только то и делала, что влипала куда-то. Еще и посмотрел, будто со снисхождением, пусть и страсть никуда из взгляда не ушла. — У тебя же есть и другие ниточки? Точно помню, что ты еще про какого-то депутата из новых говорила, не упомянув фамилию. Вот про него пока и выясни, и мне, заодно, сообщи.
— А ты не много на себя берешь? — откровенно ошалев и от такого ограничения собственных прав, по сути, и от несправедливых намеков на ее «непутевую» удачу, хмыкнула Мира, недовольно поджав губы.
— В самый раз. Все, на что право имею, — на лице Стаса расплылась настолько самоуверенная улыбка, что ей захотелось его укусить! И, будто ощутив это, Гончаренко крепче стиснул руку Миры, завел их переплетенные ладони ей за спину, вынудив вплотную прижаться к себе. — И больше возьму, имей в виду, если от этого будет твоя безопасность зависеть. Я в своем праве тебя ограждать и защищать.
Что-то он с каждым словом все больше в ней кровожадные порывы будил! Не будь замкнута в такой неудобной позиции, точно на ногу наступила бы. Может, макушкой в подбородок ему засадить? Навряд, чтоб сильно повредила, конечно, но хоть своей досаде приятное сделает.
Что за пещерный тиранизм?!
— Не помню, чтобы давала тебе подобные права, — огрызнулась, прикидывая, достанет или нет до головы Стаса.
А его усмешка еще шире стала, будто он ее мысли читал, вот правда!
— Я и сам возьму то, что мое, белла, предупреждал же. Не склонен страдать колебаниями и сомнениями. Тем более там, где нужно действовать быстро и решительно, — второй рукой он обхватил ее щеки, притянув к себе ближе лицо.
Реально по глазам намерение прочел? И легко, очень нежно и мягко, что полностью вразрез с его тоном и этой вот наглой манифестацией шло, коснулся возмущенно поджатых губ Миры своим жадным ртом.
Надавил, все так же мягко и дразняще, чуть прихватил зубами ее нижнюю губу, скользнув языком в рот, как только Мира чуть ослабила внимание, собираясь ему высказать свое мнение.
— Стас!
Ладно, она и с «набитым» ртом разговаривать умела. Дикция поставлена неплохо, профессия обязывает. Даже с полным ртом орехов, когда-то пробовала зачитывать репортаж перед камерами.
— М-м-м? — так, словно она ему мешала наслаждаться десертом, реально мурлыкнул Гончаренко.
Вот едва сам языком по ее губам не проехался, словно сливки слизывая. И все-таки удержался, хоть и с иронией в глазах. Возможно, допускал, что это все же искры кровожадности сверкают в глазах Миры, а не только лишь страсть. И язык может вполне пострадать.
Но позволил ей немного отклониться.
Вовремя, еще секунда, и голова бы подвела, закружившись, сдавшись на милость этого мужчины. А так, успела.
— С чего ты решил, что я склонна влипать в неприятности, Гончаренко?! — выдав свое негодование тем, что по фамилии ему рявкнула, взвилась Мира.
— Я помню, как мы познакомились, — рассмеялся с тягучей иронией Стас, кажется, вообще не смутившись из-за ее гнева.
— То есть, и ты тоже считаешь себя моей неудачей и проблемой? — фыркнула она, заломив бровь под линию роста волос, судя по ощущениям, чтоб совсем очевидно свой сарказм и нелепость его претензий продемонстрировать.
— Как раз наоборот, твоя главная удача — что там был я, белла, — и не подумал устыдиться Станислав. — А вот представь, как бы все сложилось, окажись там кто-то из тех, кто уже всплыл в твоем расследовании? Тот же Авраменко, к примеру? — Стас моментально помрачнел, хотя сам завел эту тему. — Ты уверена, что живой и целой выбралась бы? — даже как-то с негодованием рыкнул он под конец, явно накрутив себя.
Ну вот что за мужчина?! Как с ним спорить или о чем-то договариваться, когда архаичный деспотизм с такой заботой и тревогой о ней мешается?!
Совершенно непривычная к подобному, Мира просто позорно терялась в незнакомых порывах, раздирающих ее разум и душу на части.
В воскресенье Миру никто домой не отпустил.
