А после того, как Дорант вывел остатки компаниды к белым людям, а потом не бросил, но помог найти лекарей, купить одежду и коней, довел всех до Акебара и представил вице-королю, докладывая о результатах экспедиции, его имя стали называть с уважением во всей Марке.
В следующей компаниде он уже носил офицерский протазан.
Потом были восемь лет службы в разных компанидах, походы, добыча, потери, раны и болезни. Последнюю свою компаниду Дорант собирал уже сам. Она продержалась три года, прошла Марку с севера на юг и с запада на восток, расширив её границы едва ли не на треть, и почти полностью полегла под стенами Корволета при подавлении мятежа Исти-Маграла. Дорант был тогда тяжело ранен и приходил в себя почти два года. Он едва не потерял тогда ногу — да что нога, если бы не Саррия, добрый его ангел, может быть, вовсе не выжил бы.
На службу к вице-королю по некоторым причинам его больше не звали, а он не просился. За время походов он натаскал в дом золотишка, так что мог себе позволить не роскошную, но уютную жизнь в столице Марки. Часть золота ушла на покупку прав на земли в плодородной долине недалеко от Акебара, где Дорант посадил два десятка крестьянских семей на аренду. Остальное он потихоньку проживал.
Потом случилось так, что один его друг — ещё по компаниде дуки Фарелла, второй в его жизни — попал в затруднительное положение: его начали шантажировать родственники комеса Маррены, которым приглянулся принадлежавший ему прииск в предгорьях Сарниды. Дорант взялся помочь — и помог. Комес Маррены был очень недоволен, однако признал, что родня его оказалась неправа. И куда бы он делся, когда выплыло про них такое… словом, выбор был простой: или на рудники, или тихо уладить дела. Комесу Маррены очень не хотелось, чтобы его родня оказалась вдруг на рудниках. Поэтому он предпочёл поговорить с ними сам, а не доводить дело до вице-короля или чиновников Светлейшего, не к ночи будь помянут.
Оказалось, что Дорант хорошо умеет разговаривать с разными людьми, которые рассказывают ему разные полезные вещи. А иногда за относительно небольшие деньги приносят и документы.
И к Доранту стали приходить всяческие обиженные (да и просто оказавшиеся в сложном положении) и просить, чтобы он разрешил их затруднения. Чем дальше, тем больше было таких. Дорант с удивлением обнаружил, что доход от этого занятия заметно выше, чем то, что он успевал раздобыть во время службы. И не то, чтобы он брал помногу с тех, кто просил его помощи: подобных случаев за всё время было всего несколько, обычно он ограничивался компенсацией расходов, — но вокруг Доранта постепенно образовался постоянно расширяющийся круг тех, кто были ему обязаны. И с каждым годом в этот круг попадали лица всё более и более высокопоставленные и могущественные. Это само по себе приносило деньги (в частности, Дорант был теперь в немалой доле в одной из серьёзных судоходных кумпаний, гонявшей торговые суда между Маркой и метрополией), а заодно помогало улаживать чужие (и свои) неурядицы.
Большинство задач требовало конфиденциальности и личного участия Доранта. Поэтому он проводил теперь дома не больше месяца подряд: потом обязательно случалась какая-то оказия, которая требовала его участия. Нельзя сказать, что это ему совсем не нравилось. Дорант был человек деятельный, здоровьем крепкий и неутомимый. Если бы ему пришлось сидеть дома в покое — он затосковал бы и, наверное, запил.
Дорант очень не любил заказы, приходившие иногда от чиновников вице-короля. Но бывали и такие — обычно всегда связанные с большими людьми, грязной политикой и грозившие при малейшей ошибке (а иногда и при успехе) большими неприятностями. Однако жить в Марке и не выполнять поручений вице-короля — вряд ли возможно (разве что ты простой крестьянин).
Сейчас же его поручение шло вовсе против интересов вице-короля.
3
В Империи чрезвычайно запутанная и нелогичная система землевладения и связанных с этим дворянских званий.
Прежде всего — земля Божья. Никакой человек по справедливости не может быть хозяином земли.
Распоряжается землёй Император, помазанник Богов и проводник их воли. Земли он предоставляет как бы в пользование, обязывая их держателей службой.
Это в теории. На практике всё гораздо сложнее.
Во-первых, Империя занимает место, где раньше (от тысячи двухсот до ста пятидесяти лет назад) были другие государства, со своими королями и своими пантеонами.
Во-вторых, две трети Империи ещё двести лет назад были заняты однобожцами-северянами из гарангских майратов и реалмов.
Всё это очень сильно повлияло на земельные отношения и имперское дворянство.
В Империи дворянство наследственное и тесно связано с владением землей — точнее, с правом держания земли. Когда прапрадед нынешнего Императора объединил южные территории, надел имперскую корону (заброшенную к тому времени больше восьмисот лет) и начал очищать захваченные однобожцами земли, он сразу же стал жаловать их своим соратникам. Земель было много, соратников тоже. Но по естественным причинам в ходе сражений соратников становилось всё меньше, а земель всё больше. Поэтому наделы, которые получили первые и самые заслуженные, оказались меньше, чем те, что доставались пришедшим последними. Зато они были ближе к столице и престижнее.
В конце концов, землю стали получать даже свободные крестьяне-пехотинцы, в размере, который могли обрабатывать сами или своей семьей. Над пехотинцами были поставлены всадники — дворяне, получавшие такие наделы, налогами с которых (а их уплачивали пехотинцы) могли прокормить свой конный отряд. Отряды объединялись в комиты, которые формировал за собственный счёт со своих земель комес (для этого за ним закреплялась область, которую так и звали — комита), или компаниды, которые формировал уже кто угодно и из кого угодно — но тоже за свой счёт. Во главе компаниды раньше тоже стоял комес. Но теперь всё чаще компаниды (особенно в Заморской Марке) формировали дворяне и меньших званий, в том числе и вовсе безземельные. Императоры с некоторых пор это поощряли, видя в таких компанидах противовес усилению высшего дворянства.
Комес пользуется широчайшими правами на территории комиты, вплоть до того, что может устанавливать собственные налоги, пошлины, сборы; набирать войско, которое и возглавляет; судить подданных, включая дворян, чьи имения находятся на территории комиты, и т. д. Только при отце нынешнего Императора у них отняли право чеканить собственную монету.
Административную власть в регионах, объединяющих несколько комит, получили полководцы и приближенные императора, которых звали «дука», от слова «дуката», что значит «область», с прибавлением названия дукаты. Исключение имеется лишь одно: пресловутый Светлейший дука Санъер, выходец даже не из купцов, а из семьи ремесленников, самоучка, научившийся читать, писать и считать, а потом как-то пристроившийся младшим писарем в свиту к одному из комесов. Там он изучил законы — комиты, дукаты, Империи — и однажды оказался в нужное время в нужном месте и здорово помог своему хозяину. Тот был достаточно умён, чтобы парня выделить и приблизить. Потом Санъер — а это его личное имя — попался на глаза самому Императору, и вроде бы даже дал ему ценный совет. Настолько ценный, что уже через месяц ходил за Императором по пятам, таская мешок с книгами и свитками, а на переговорах сидел не дальше соседней комнаты, а то и за плечом Его Величества.
