— Зачем??
— Это честь. Преодолеть страх. Показать мужество.
— Может быть, добыча?
— Они не берут добычу. Только пленных, для пыточного столба.
Дорант глубоко задумался, а потом задал вопрос, с которого, наверное, стоило бы начать:
— Так они не животные?
Гаррани взглянул на Доранта своим единственным глазом с искренним удивлением:
— Они воины, они достойные люди. Люди чести. Они держат слово, данное друг другу.
Дорант вновь пристально посмотрел на альву, понимая, что должен переменить многие свои представления.
2
Тут подтянулся и Харран, посмотрел с любопытством на альву, аккуратно, по одному поедающую абрикосы, передернулся, как раньше сам Дорант, представив, какая это вяжущая кислятина, хлопнул Доранта по плечу со словами «Ну вот видишь, жрёт твоя альва» и пригласил обедать.
Дорант, посмотрев на Асарау, попросил у Харрана немного времени, чтобы привести себя в порядок. Заодно и увечного воина, который очень сильно в этом нуждался. Харран с полуслова понял мысль и лично сопроводил Доранта и гаррани в комнаты, где слуга слил им воды, а служанка принесла Асарау одежду и помогла переодеться, несмотря на его смущение. Одежда была ему великовата — взяли, наверное, из запаса для боевых слуг.
За столом Асарау, сын Кау, сына Васеу, держался с достоинством, удивившим Харрана, но не Доранта, который хорошо знал воинов гаррани. По просьбе Харрана молодой воин рассказал свою нехитрую историю; Дорант также послушал со вниманием, поскольку его интересовали детали, касающиеся альвов. Да и переводить для Харрана пришлось ему же. Выходило, что у них — не повадки, а обычаи; что живут они кланами, которые враждуют друг с другом из-за территории, где растут съедобные и целебные растения; что мужчины (Дорант с трудом воспринял, что их надо называть так, а не — как привычно, «самцы») ходят на охоту убивать опасных хищников, а также в походы чести на другие кланы и на людей, живущих на окраинах Альвийского леса. Ещё выяснилось, что вражда между кланами не мешает им время от времени объединяться, чтобы напасть на какой-нибудь другой клан или на человеческие поселения. Походами чести руководят военные вожди, которых выбирают благодаря их удачливости и опыту.
Самое поразительное, что рассказал Асарау, было то, что альвы не знают ремёсел в нашем понимании. У них нет инструментов, они ничего не изготавливают из дерева или глины, а железа и других металлов не употребляют вовсе. Вместо этого они умеют заклинать растения, чтобы те давали им побеги, ветви, плоды и прочее, из чего плетутся веревки, сворачиваются сосуды и так далее. Даже свои страшные копья и метательные ножи они получают от специального дерева.
Женщины заклинают растения на изменение формы, на мягкость, на непроницаемость. Они умеют заклинать плоды, чтобы те не портились месяцами, сохраняя свежесть. Они же лечат раны, заставляя их затягиваться и зарастать, не загнивая.
Мужчины же могут заклясть растение, чтобы оно стало твердым и острым, уговорить бамбук, чтобы сплёлся в изгородь, и так далее. Умеют они и почти все то же, что делают женщины, только это считается для мужчин занятием низким, и получается у них хуже.
В это невозможно было поверить, но Дорант знал, что гаррани никогда не лгут.
На лице Харрана было написано удивление и недоверие. Дорант, не желая, чтобы его друг ненамеренно оскорбил увечного воина (и имея собственный интерес), перевёл разговор на другую тему:
— Расскажи нам про их воинов, Асарау.
— У альвов есть только два достойных занятия для мужчины: война и охота на хищников. Они с детства учатся этому. Они каждый день сражаются друг с другом на площади перед столбом пыток, до первой крови. А потом вместе едят: для этого там есть (что-то, чего Дорант не понял, но на всякий случай перевел как "большая циновка"), где они рассаживаются бок о бок, а женщины приносят им плетёнки с плодами. Всё время кто-то из мужчин уходит из поселка, либо в одиночку, либо группами. Потом возвращаются и приносят уши.
— Какие уши? — Спросил Харран.
— Разные. Иногда это уши хищных животных, чаще — уши людей или альвов.
— И что, всегда они возвращаются с добычей?
— Нет, конечно. Пока я был в плену, несколько раз было так, что воины уходили и не возвращались. Однажды двоих принесли изувеченных, они попали в засаду других альвов недалеко от поселения. Один раз ушли почти две руки воинов, а вернулись двое, и ещё одного принесли тяжело раненного. Его добили уже в деревне, с почестями.
— Как то есть — добили?
— Просто: поговорили над ним, а потом главный альв клана ударил его в сердце своим копьём. У них считается, что если воин ранен так тяжело, что не сможет полностью выздороветь, то для него лучше умереть от руки своих.
Как ни странно, самый важный вопрос задал не Дорант, а Харран:
— А как они сражаются? В чем сильны и в чем слабы?
В ответ Асарау довольно подробно объяснил, что основное оружие воина-альва — копьё длиной «примерно до твоей груди, Дорант». Что альвы умеют этим копьём и колоть, и рубить, и резать; что при случае могут его метнуть, да так, что оно на расстоянии в двадцать ростов человека легко пробивает даже кольчугу
[31].Что бросают альвы не только копья, но и ножи, а если случится — и камни, и соревнуются в этом. Что в соревнованиях участвуют не только воины, но и женщины, и даже дети. И что для альва позор не попасть ножом в тридцати шагах в мишень размером в сливу.
Про слабости же альвов Асарау ничего не смог сказать. Разве что — заметил он после глубокого размышления — копья их вряд ли могут пробить сплошную сталь.
Дорант, подумав, удивился: как альвы носят оружие, у них ведь нет одежды, ремней и прочей амуниции?
Асарау ответил, что одежду альвы и впрямь не знают, но умеют плести из лиан и коры подобия поясов, ожерелий и сбруи, на которые вешают свое оружие, да и другие нужные в походе вещи.
Оба друга крайне этому удивились, поскольку ни о чем подобном до того не слышали.
Они поспрашивали ещё про обычаи альвов, давая, впрочем, воину поесть и запить между ответами на вопросы. Потом стало ясно, что вина для молодого гаррани оказалось чуть многовато, и он начал клевать носом. Харран позвал слуг, чтобы проводили Асарау и уложили спать — строго наказав, чтобы относились к нему с уважением.
Калека-воин учтиво поблагодарил Харрана, поклонился Доранту и, не давшись в руки слугам, удалился, шаркая голенями по полу — но не сутулясь и почти не покачиваясь, хотя было видно, что это давалось ему не просто.
