А ведь действовать надо быстро. Каждый час, потраченный на разговоры — это лишний час мучений Аолли в плену.
Уаиллар тяжело вздохнул. До аиллоу несколько дней пути, у него будет время подумать.
А пока рядом с ним была Аолли, родная, живая, тёплая, ласковая. Она уткнула холодный мокрый нос ему в шею; он в ответ нежно вылизал её уши. Тихо-тихо, чтобы никто не услышал, рассказал ей свой замысел. Аолли крепко обняла его и на ухо рассказала, как им восхищается и какой он умный и смелый. Уаиллар с трудом справился с возбуждением, полагая унизительным ласкать супругу под взглядами круглоухих — а у него не было сомнений, что их держат под постоянным присмотром.
Аолли согласилась не сопротивляться, когда на неё будут накладывать узел лаллэлаэ, и обещала, что в момент нападения аиллуо на лагерь круглоухих ляжет на землю, прижмётся к ней и будет сохранять неподвижность, пока её не освободят.
Так, обнявшись, они задремали.
Когда стемнело, воина вежливо попросили высунуть руки через решетку. Он покорно согласился, и их связали жёсткими волокнами мёртвой травы, выведя длинный конец наружу. Потом открыли калитку, и Уаиллар вышел на покрытую чахлой травой площадку, окруженную испорченной глиной.
Калитку сразу захлопнули. Воина окружали восемь круглоухих, у четырёх в руках были громотрубы, у троих — копья с наконечниками из испорченного огнем камня.
Уаиллар и не собирался дёргаться: у него был План, и не сейчас было время этот план нарушать. Он обернулся к Аолли; та смотрела на него глазами, полными слёз.
— Жди меня, родная! Я обязательно приду за тобой, если только буду жив!
— Я знаю, что ты придёшь! Ты должен быть жив: если ты умрёшь, то и я умру!
— Не говори так! Помни: у тебя будет ребёнок! Он должен жить! Если я умру, он отомстит за меня!
Уаиллар чувствовал, как сердце его раздирают чёрные острые когти беспокойства. Но надо было действовать, как задумано.
Он покорно вытерпел связывание ног такой же грубой веревкой, сплетённой из мёртвой травы. Ему оставили некоторую свободу — и воин поразился, насколько нелепо, бесполезно и неудобно были увязаны его путы по сравнению с узлом лаллэалэ. При желании он мог бы освободиться от них за минуту.
Впрочем, надо было терпеть: его же обещали вывести из аиллоу многокожих. Вот пусть и выводят.
Пока его вывели только через узкий проход наружу из ааи, где он нашёл Аолли.
Вплотную к выходу из ааи стояло нечто, сделанное из мёртвого дерева, покрытого вонючей кожей мёртвых животных. Оно опиралось на большие круглые — сваи? Подпорки? Уаиллар не знал, как это назвать. Он только чувствовал, что «это» сделано из мёртвого дерева разных пород и видел, что «оно» круглое, состоит из нескольких десятков кусков, выполненных из дерева и может вращаться.
Перед этим «нечто» стояли два испорченных копытных, которые пришли с многокожими. Уаиллар, видевший нечто подобное раньше, во время походов чести, знал, что такие животные иногда таскают за собой нечто подобное, тоже на круглых подпорках, но открытое.
Его толкнули внутрь этого «нечто» — Уаиллар для себя назвал его «подвижное малое ааи» — и запихнули между двумя круглоухими, один из которых держал конец веревки, стягивавшей передние лапы воина. Второй же сразу приставил к груди Уаиллара подобие аэ, сделанное из испорченного огнем камня. Острое, судя по сразу появившейся царапине.
Великое древо, как же они воняли!
Напротив устроился калека.
Уаиллар всячески демонстрировал покорность. Подвижное ааи покачнулось и двинулось вперед.
Аиллуо не знал ещё, что с этого движения у него началась совсем новая жизнь.
3
Поза, в которую усадили Уаиллара, была для него неестественной и неудобной. Он сначала поёрзал, пытаясь как-то устроиться, но остриё у груди и могучие, как у самца водяной свиньи, ляжки зажавших его двух спутников не много давали ему свободы.
В темноте и духоте тесного ааи, непредсказуемо раскачивавшегося в разные стороны, Уаиллара замутило. Он прикрыл глаза и попытался задремать, но подступавшая тошнота не давала. Будь воин один, он поддался бы и расстался с содержимым желудка: это неприятно, но быстро приносит облегчение. Однако показывать слабость врагам, пленившим его, он не собирался. Надо было как-то отвлечься, и Уаиллар перешел в состояние, в котором мог чувствовать Жизнь вокруг себя. Кроме двух пахучих круглоухих воинов и калеки, он обнаружил за стенкой движущегося малого ааи ещё одного многокожего, находившегося между стенкой и двумя порченными копытными, а ещё шестерых, сидевших на других порченных копытных — по сторонам. Судя по огромному количеству обладателей Жизни вокруг, они ещё находились либо в самом аиллоу многокожих, либо совсем рядом с ним. Потом число обладателей Жизни стало уменьшаться, и среди них было всё меньше и меньше круглоухих, воспринимавшихся Уаилларом как сине-зеленые вонючие пятна. Ещё потом аиллуо стал чувствовать растения Леса, которых становилось всё больше, и — на грани восприятия — правильных, не испорченных животных. Это значило, что они выбрались из местности, населенной круглоухими.
На это понадобилась едва ли не четверть дня. Где-то в середине дороги многокожий с ножом стал задрёмывать, громко сопя. В конце концов он громко всхрапнул и дёрнулся; острая штуковина в его руке скользнула вниз, ощутимо поцарапав кожу воина и едва не воткнувшись в его бедро. На счастье, круглоухий проснулся и удержал руку. Второй зарычал-захрипел, очевидно, выражая неудовольствие; провинившийся тоже порычал-похрипел в ответ — и убрал свой ааи куда-то в одну из многочисленных навешанных на него вещиц — судя по запаху, тоже из мёртвой кожи и мёртвого дерева.
Уаиллар подумал, что при желании, несмотря на связанные конечности, мог бы легко убить обоих многокожих воинов, а потом освободиться, воспользовавшись тем же самым острым предметом. Но у него была другая задача.
Они ехали ещё довольно долго, пока не достигли какого-то места, видимо, присмотренного круглоухими заранее, где, кроме спутников Уаиллара, круглоухих и испорченных ими животных не было вообще, зато ощущения от Жизни были почти такими же, как в нормальном лесу — не в Лесу аиллуэ, конечно, но в лесу, где уже можно чувствовать себя свободным и в безопасности.
Если, разумеется, у тебя не связаны конечности и есть оружие.
Тот многокожий, у которого была веревка, привязанная к передним конечностям Уаиллара, неуклюже вывалился из передвижного ааи, пошевелился, разминая затёкшие члены, и недвусмысленно дёрнул за веревку. Аиллуо послушно вылез наружу; его потянули куда-то в сторону. Там обнаружился старший многокожий, с которым они договаривались. Рядом стояли два круглоухих, держащих в руках смолистые ветви ирраоли
[32], зажжённые с одного конца. Они бросали на окрестности неровные, мятущиеся тени, освещая небольшое пространство вокруг многокожего. Подтянулся и калека, двигавшийся быстро и ловко, несмотря на увечья.
