- Я же говорила, Аля, говорила...
Мужчина пытается успокоить её, кажется, ему вовсе не нужны благодарности. Я шмыгаю носом, утирая руками слезы, смешанные с пресной прудовой водой. Мне стыдно и… любопытно одновременно. Необычный гость для здешних мест. На прощание он присаживается рядом со мной на колено:
- Полно, полно… - мягкий голос ласкает и успокаивает одновременно. Шероховатый большой палец осторожно скользит по моей щеке, осушая ее. - Будь осторожнее. А-л-я.
Он как бы жует мое имя, пробует его на вкус, лукаво глядя на меня темными глазами, заглядывая внутрь, в самую сердцевину. Я лишь стою, потупившись, и киваю, не зная, как говорить с незнакомцем.
- Аля, мне пора. Будь умницей...
Банальные слова, но произнесенное им имя сейчас режет мое сердце по-живому. Бабка любила пересуды, поэтому новость о моем чудесном спасении (а заодно о моей несусветной глупости) разнеслась по деревне со скоростью ветра и дошла до прилегающего провинциального городка. Репортер местной газеты, страдающей от нехватки душещипательных новостей, без труда обнаружил странного постояльца в одном из доходных домов и даже умудрился сделать его снимок на дорогущую технику для фотопечати. Потом этот снимок появился в свежем номере провинциальной газетенки.
А сердце мое сжимается все сильнее - я вспомнила. Мысли обжигающими льдинками рассыпались внутри. Этот мужчина, мой спаситель и герой рубрики "животрепещущее"... удивительным образом похож на Ратмира. Теперь его образ отчетливо всплыл среди потока мутных воспоминаний. Этот мужчина в длинном и подмоченном сюртуке, с длинными черными волосами, аккуратно собранными в хвост, с вкрадчивыми интонациями в голосе и необычайно пронзительным взглядом. Это Ратмир, так оно и есть... Его лицо острой маской врывается в то спокойствие, которое успело воцариться в моей душе. Осознание, которое добавило лишь тревогу и озабоченность.
Как такое возможно? Неужели я права или окончательно схожу с ума, и мой муж мне мерещится, где не следует? Б-р-р-р… Похоже, лесная жизнь не лучшим образом сказалась на моем воображении. Или… Я быстренько сопоставила цифры в голове. Ратмиру на вид чуть за тридцать. Но тому представительному мужчине, что меня спас, не побоявшись полезть за девчонкой в грязную тину, было достаточно лет. Его и сравнить-то нельзя с подростком или даже юношей, будь на его месте в то время мой муж... И все же, это был он. В этом я почему-то была уверена. Тогда… кто он, Ратмир? И почему он появился в моей жизни в тот момент? Быть может, таинственный лес меняет не только животных, но и оказывает влияние на нас, людей? Рой вопросов немедленно завертелся в голове. Острое желание проверить догадку не давало усидеть на месте.
Решимости придавал и тот факт, что была возможность доказать истинность моих воспоминаний и отсутствие у меня логично подозреваемого в этой ситуации умопомешательства. Надо было всего лишь откопать в архиве ту газетенку, в которой была фотография моего спасителя. Но что, если я окажусь права? Что если это не бред моего чересчур влюбленного воображения? Значит ли это, что Ратмир как-то связан с нашей семьей и оказался возле пруда далеко не случайно? Что с его телом и почему оно не поменялось за эти годы? И самый главный вопрос.
Когда я пыталась ответить на него, мое сердце сжималось до боли, словно в нем глушили бодро работавший до того мотор... Хотелось остановить сознание, чтобы не было слез горечи и разочарования. Хрупкий цветок моих чувств, что так несмело пробился сквозь сухую землю недоверия, в момент покрылся инеем и заледенел, грозя рассыпаться на тысячу замерзших кусочков. Почему Ратмир мне ничего не сказал? Не объяснил, не раскрыл мне глаза в надежде, что я ничего не вспомню, ничего не замечу? Почему?
Весь следующий день я промаялась, так и не решившись задать мужу этот вопрос. Он постоянно вертелся на языке, но как только я открывала рот, язык словно немел и я не могла вымолвить ни слова. Странная внутренняя робость останавливала меня, а еще больше - боязнь нарушить ту хрупкую идиллию, тот нежный мир, что установился в наших отношениях. И мне хотелось хоть немного потянуть, пожить жизнью, которую неожиданно приняла для себя... Но Ратмир заметил изменение моего настроения и пару раз спросил, все ли в порядке. Я лишь мило улыбалась, кивала, уходя в свои мысли с головой, как трусливый страус. Он хмурился, видимо, списывая перемены моего настроения на ту близость, что случилась у нас в купальне. Но я не могла ничего объяснить...
А через пару дней Ратмир и вовсе ушел в себя, получив письмо, доставленное Файном из города. Признаться, мужа я таким еще не видела, настолько серьезные грозовые тучи набежали на его лицо, сведя брови между собой и породив отчаянную уверенность во взгляде. Он явно терзался сомнениями, размышляя настолько глубоко, что, казалось, весь остальной мир переставал для него существовать. Ратмир как и я не посвятил меня в свои чувства, а на все мои робкие вопросы успокаивал, что его беспокоят дела давно минувших дней. Вот так мы и ходили, каждый с тяжелой головой и бесконечно далекие друг от друга. Он часами запирался в кабинете, возвращаясь в комнату, когда я уже спала. Я чувствовала, что его гложет серьезная проблема, но не могла помочь, мысли Ратмира были далеко от меня. Даже если мы сидели рядом, он думал о чем-то постороннем, иногда отшучиваясь на незначащие темы.
Лишь единственный раз он позволил себе дать выход напряжению, единым порывом притянув меня к себе, зарываясь лицом в мои волосы с тяжелым продолжительным вздохом, словно не хотел отпускать. Я слушала его тяжелое дыхание и теплые удары в груди и с удивлением осознавала, что тоже не хочу расставаться, будто лес и этот человек пленили меня своей своей открытостью, привязали мою душу неведомыми путами. Внезапно накрыла мысль, что бежать мне некуда, ведь мой дом, настоящий и желаемый, именно здесь. А я словно мышь, по глупости рвущаяся в мышеловку. Образ мне не понравился, и я нахмурилась. И вправду, с чего я это привязалась к лесу? Не иначе, как сила привычки… Или все же нет…
А еще через два дня Ратмир сообщил о необходимости уехать на неделю. Обнял меня крепко, поцеловал сильно и нежно одновременно. Погладил по голове, приласкал спину, легко пробегая пальцами вдоль хребта, от чего я заелозила, словно устаивающийся на ночлег хорек. Вырываться из теплых объятий решительно не хотелось.
- Мне надо уехать, ненадолго, - слова дались Ратмиру с трудом. Мы так и стояли около дома, ощущая холодные порывы ветра и надвигающуюся грозу, не в силах оторваться друг от друга. - Алёна, я...
Он сделал паузу и впервые я увидела супруга, нет, не смущенным. Наоборот, он был решителен, как никогда, и абсолютно серьезен. Но в глазах мелькнуло нечто, что мне было сложно разгадать.
- Я люблю тебя. – Раскатом молнии прозвучали слова, порождая внутри меня счастливое оцепенение. - Обещай... обещай, что не будешь делать глупостей. Дождись меня. Тем более, ты знаешь. Лес не отпустит тебя, - наконец, усмехнулся он, становясь похожим на того Ратмира, которого я знала.
Я молчала, зарываясь носом в его плечо, вдыхая аромат и чувствуя щекотание черных волос. Я ничего не говорила. А он сказал. Сказал эти заветные слова, от которых в моей душе закрутились огненные вихри, рассыпаясь радостными искрами, так, что все вокруг казалось ярким и счастливым, несмотря на нависшее над нами тяжелое сизое небо. Как хорошо, если это правда... Но для начала мне нужно убедиться... Неужели я не могла просто поверить? Тревога и сомнение едкой жижей разъедали мое нутро, тягучей кляксой растекаясь среди ярких искр радости.
