- Определяет твердость, - неожиданно пояснил он. - Если не расколются... – натуральные!
Камни не раскололись, а мне был выдан небольшой мешок с монетами.
- А вот кошку можно сдать в питомник мадам Вильгасси, через два квартала отсюда, - старик с подозрением покосился на мешок, который некстати заелозил. – Если повезет, даст монету, если шерсть, конечно, хорошая…
- Спасибо, но нам не требуется… - опешила я, крепче сжимая Рэма, отчего тот возмущенно тявкнул.
- А-а-а!.. Так у Вас щенок! – почему-то оживился обменщик. – Покажите? Как раз ищу сторожевую собаку.
И только я хотела откреститься от показа, как любопытный Рэм, не выдержав заточения, просунул любопытную голову в отверстие мешка, с интересом озираясь в ювелирной лавке.
- О-о-о! – с радостью вскричал старик, щуря подслеповатые глаза. – Это у Вас Эстер-дог?! Хорошая порода, даю еще столько же за него!
- Э-э-э… Не продается!!! – завопила я, стараясь унять дрогнувшее от страха сердце. И поторопилась выскочить из конторы. – Редкая порода!.. – крикнула вслед, пока оценщик не рассмотрел ничего подозрительного.
Успех сделки улучшил мое настроение и мы поехали в небольшой доходный дом на окраине города, приглянувшийся мне по пути. Трехэтажный ухоженный особняк радостно распахнул свои двери, навстречу вышла добродушная хозяйка. Но как только мы остановились у стойки при входе, из мешка раздалось недовольное рычание, Рэму снова надоело сидеть взаперти. Полная и кудрявая женщина посмотрела на меня, не скрывая недоумения, а я незаметно сжала мешок, про себя рыча на Рэма, и торопливо пояснила, натянув приторную улыбку:
- Это все живот! Никак иначе! – мой голос был неестественно весел. - Принесите мне в номер ужин и скорее!
Еле сдерживаясь, чтобы не припуститься в бег, прошествовала до уютной комнаты и заперла дверь, скрываясь от любопытных глаз. Рэм радостно выпрыгнул из мешка и, ничуть не смущаясь, стал испытывать казенное имущество на прочность, ловко прыгая по всем имеющимся в номере предметам мебели. Пришлось снова утихомиривать озорника, пока кто-нибудь не заподозрил неладное. Вскоре мы с этим обжорой по-братски поделили ужин. Спали крепко, свернувшись калачиками и посапывая рядом.
Выехали рано, надо было успеть добраться до Архива и провести там время. Дорога оказалась простой и живописной, и уже после полудня мы въехали в Каста-Верден. Я задумалась, что делать с Рэмом. Брать с собой в архив - рискованно, он не выдержит монотонного пребывания в тихом читальном зале, сидя в мешке. Оставлять одного в комнате гостевого дома - так себе затея... Что же делать? Внезапно взгляд упал на магазин одежды через дорогу.
А это идея! Юркнув в небольшое помещение, я быстро выбрала максимально закрытую детскую одежду и чепчик в придачу, а себе плащ с широкими полями.
- Будешь обезьянкой редкого вида... - приговаривала я в кустах, когда натягивала на сопротивляющегося Рэма чепчик. Вышло неплохо, острые уши оказались скрыты, как и серый шерстяной покров. При не слишком тщательном осмотре, торчащий из-под глухого чепчика круг мордочки действительно можно было принять за обезьяний. - Все равно постараюсь тебя никому не показывать... За людей страшно! У особо впечатлительных может не выдержать сердце или помутиться рассудок...
Посадила недовольного одеждой, к которой он явно не привык, Рэма к себе лицом, прикрыла краями верхней одежды. Здание Архива располагалось в старой крепости из камня песочного цвета, такого же незыблемого, как и мириады записей о людях внутри. Монументальность, тишина, покой и порядок - вот принципы этого обманчиво тихого места. На самом деле, в архивах помимо досье на отдельных лиц хранились все данные по вооруженным противостояниям, конфликтам и скандалам Империи. Только открывались они исключительно нужным лицам. Однако, в деревенской газете никакого секрета не было, поэтому я была уверена, что её мне без проблем предоставят.
Однако на подходе к Всеимперскому Архиву мое сердце застучало в ускоренном ритме, а по телу пробежала предательская дрожь, отчего даже Рэм зашевелился и заскулил. Что ждет меня за огромными деревянными дверями? Какую правду мне предстоит узнать? Останется ли все как прежде?..
- Здравствуйте! - глубоко вздохнув я вошла внутрь и обратилась к скучающей женщине-распорядителю за приемным столом. - Мне нужна подборка газет из деревни Сонтебор за летний период. - Я назвала год. А Рэм некстати снова пискнул.
- Конечно-конечно! Какая милая малютка! - засюсюкала архивница, пытаясь заглянуть в полуприкрытую полу моего пальто, из которой торчал ярко-голубой чепчик. - Это мальчик? Как сейчас мало мам, ведущих активный образ жизни... Это так очаровательно! Посмотри, какая у меня есть игрушка! – женщина слишком резво достала медный колокольчик из-под стола, я же не успела остановить надвигающуюся катастрофу и «милый мальчик» повернулся на звук.
- Ой, ой, ой! Святые покровители! - подпрыгнула на месте архивница и чуть не упала со стула, округлив глаза и хватаясь за сердце. - Это что же это такое делается!
- Извините, это ручная обезьянка... - пролепетала я, злясь на нелепость ситуации.
- С животными в Архив нельзя! - мигом изменилась в лице и припечатала тетка.
- Поймите, - заплетающимся от волнения голосом пролепетала я, - Рэм - это единственное, что у меня есть, при отсутствии собственных детей. Он мне родной... На самом деле, он милый и нежный, и совершенно Вас не побеспокоит...
Видимо, что-то в моем лице заставило её испытать жалостливый укол к сумасшедшей, воспитывающей обезьяну вместо ребенка, и архивница сменила гнев на милость, сохранив при этом непроницаемость лица.
- Так и быть. Садитесь вон за тот стол. В общий зал вам нельзя. И, мой вам совет, девушка, лучше усыновите ребенка. А обезьянам место в джунглях!!! - не смогла сдержать всех своих мыслей тетка. Но вступать в спор не стала - это лишь даст ей новую пищу для размышлений и сплетен...
- А мы и вернемся скоро в джунгли... - беззаботно ответила я, чтобы развеять тишину. Архивница цокнула языком и бросила на меня еще один жалостливый взгляд. Подозреваю, что ей захотелось отправить меня в лечебницу недугов в области ума.
Пришлось немного подождать, пока работница искала нужные издания. Сознание невольно выхватывало незначительные детали, пытаясь избежать противного беспокойства: Рэм тянулся погрызть деревянный общественный стол, жужжащая муха билась в мутноватое высокое окно, яркий солнечный луч освещал поверхность передо мной, демонстрируя мириады кружащих архивных пылинок. Я замерла. На секунду подумалось, что и наше тело когда-то растворится в пыли, но успеем ли мы до этого момента ощутить то, ради чего оказались здесь… Хотелось просто жить, испытывая счастье от простых и всем понятных вещей. Однако, я была уверена – недомолвки и подозрения станут грызть меня изнутри, словно голодные мыши. Надо знать правду.
Подборка желтых газет упала передо мной, подняв облачко бумажной пыли. Я быстро нашла нужную газету, на главной странице которой пестрела новость "Чудесное спасение проказливого ребенка". Фыркнув на слегка обидный эпитет, я замерла, как каменная статуя. Чудесное спасение… Вот уж действительно чудесное. Потому что с газетного лица на меня невозмутимо смотрел Ратмир, застигнутый репортером возле деревенского доходного дома. И был он совсем не отроком. Выглядел даже старше, чем на данный момент. Помолодел? Мог ли это быть отец Ратмира? Слишком удивительное сходство. Я еще раз вгляделась в пожелтевшую от времени фотографию. Шрам. Я видела шрам на тыльной стороне левой ладони мужа. На фотографии шрам красовался на коже ярче, чем сейчас. Буквально на днях я машинально всматривалась в тонкую белую линию, рассекающую кожу от пальцев до самого запястья. Сомнений не было – это была одна и та же отметина...
