Я все-таки бросился к ней, желая вырвать ее из плена воспоминаний, но замер на по-пути. Алёна перестала вопить и изгибаться, и наши глаза встретились на фоне залитых кровью тел инквизиторов. Их лица были скрыты, возвышались лишь бесформенные груды в балахонах с рваными ранами на шеях. Я даже не смотрел. Мой взгляд был прикован лишь к её глазам, к бездонному, обращенному вглубь мироздания взгляду, уносящему меня прочь. Так смотрела лишь Илен, нежно, с надеждой... Не могу передать это словами, но от этого взгляда у меня мягко и настойчиво подскакивало сердце, совсем как сейчас...
В ее глазах скользило понимание. Она все знала. И вдруг поняла, что знаю и я. Её губы чуть дрогнули, словно хотели мне что-то сказать, будто прошептали давно забытое имя. Ротер. Мне безумно хотелось прижаться к этим губам, обнять, утешить. Я не понимал, что происходит, но мне была неизбежно дорога именно она, эта девушка, в каком обличье бы она не оказалась.
Я пошёл к ней быстрыми шагами, попутно расправившись с двумя инквизиторами, когда заметил, что Мартимус, словно змей, успел вывернуться из охватившей всех присутствующих резни и уверенным шагом забирается на один из верхних балконов, под сводом церкви. Леший! Я никак не мог допустить, чтобы он ушёл. Бросился следом, краем глаза замечая, как разгорается пожар из-за перевёрнутого кем-то факела. На миг оглянулся, чтобы увидеть, как Эст выталкивает Алёну из церкви, ее беглый ищущий взгляд.
Мартимус... Почему этот ублюдок, безжалостный каратель, сеющий лишь зло с ангельской личиной, повстречался на нашем жизненном пути?! Погоня продолжилась на хлипком деревянном балконе, я был быстрее и без труда нагнал. Мартимус скинул мешающий колпак и между нами завязалась борьба. Пара прямых ударов не сделала соперника более сговорчивым, он сплюнул красную слюну и с ненавистью и совершенно нескрываемым презрением уставился на меня. Слепая ярость заволокла мне глаза, я бросился вперёд и пропустил удар в живот. Мы обменялись ещё несколькими ударами, я успел хорошенько приложить врага головой о стену, когда внезапно пришло осознание, что церковь полностью охвачена огнём и наш небольшой балкончик вовсю трещит. Я отпрыгнул назад и вовремя, потому что место нашего боя моментально обрушилось, пуская жар и светящиеся искры вокруг. Мартимуса скрыла стена огня - это последнее, что я успел увидеть, прежде чем свалился в огонь.
Оранжевые языки пламени укусили мое тело и одежду, захватывая сознание в тиски неимоверной боли. Легкие, казалось, взорвались и сжались одновременно от жара и удушья. Исполнение моего желания продолжилось - я на своей шкуре почувствовал, что значит быть охваченным огнём.
Не помня себя, я сделал несколько безнадежных шагов в ту сторону, где должен был находиться выход и почти вырванным из тела сознанием ощутил руки Эста, подхватившие меня. А в голове билась единственная мысль. Илен. Илен, как же я хочу прикоснуться к тебе...
Глава 35 - Исправление ошибок.
Несколько мучительных секунд, оборвавших мое дыхание, раздирающих когтями нутро. Я сильно сжала виски, стараясь не думать, не осознавать, что случилось. Внутренние нити натянулись до предела, словно готовые оборваться струны. Я перестала дышать и сердце, кажется, тоже. У меня не было эмоций. Или они накалились настолько, что я перестала их чувствовать, проваливаясь в черную дыру. Что-то незримое готово было разорваться внутри, затягивая меня за собой в эту пропасть, когда я краем глаза увидела несущегося к церкви Файна, вероятно, подоспевшего с подкреплением.
Мгновения, и вот вместе с Эстом они яростно оттаскивают от церкви нечто. Тело. Потемневшую искореженную тряпичную куклу. Файн сбивает остатки огня. Не помня себя, я бросаюсь навстречу, в каком-то забытье, в провале, падаю на колени рядом с изувеченным мужем. Только бы не... самое страшное. Сердце отчаянно молится, вопреки всему. Слезы не рискуют вырваться из глаз, когда все внимание сосредоточено на бледном лице с закрытыми глазами. Сейчас я не могу думать ни о чем, лишь внутренняя энергия, тонкая связь между нами, пульсирует с небывалой частотой.
Сознание продолжает подмечать пугающие детали - рваную и горелую одежду, покраснения на коже, неестественно искаженную мимику лица, спёкшуюся кровь на лбу и шее. Но это все там, далеко... Внимание же сосредоточено на том, что происходит здесь, внутри. Почему-то этот незримый мир сейчас мне ближе всего. И Ратмир, разобранный на рваные нити, на куски, хаотично сплетающиеся друг с другом, на ошметки, отлетевшие вокруг, словно от взорвавшейся колбы. Я вся в этом, вся тут, и нити моего сердца продолжают тянуться к нему, пульсируя, неся живительный поток, оплетая то, что сейчас кажется хаосом. Собирая по крупицам кусочки разобранного материала, связывая обрывки нитей, стараясь придать форму.
Файн низко склоняется над Ратмиром, вскрикивает с надеждой:
- Дышит!
Вдвоем с Эстом они начинают суетиться вокруг, прислушиваясь, прикладывая уши к бледным губам, шевеля конечности, осматривая. Замечаю, что и волты замерли, окружив нас и жалобно поскуливая. Я хочу увидеть выражения их лиц, но сейчас мое внимание устремлено лишь к одному лицу, от которого я не могу, не имею права отвести глаза. По выражениям друзей я понимаю, что ситуация сложная. Они спорят, нервно вскрикивают, решая, как поступить дальше:
- Срочно надо его домой к дереву, иначе... иначе он... - Файн не может договорить до конца, скашивая глаза в мою сторону. Наверное, я и сама сейчас напоминаю застывшую статую, привидение, у которого разом вырвали душу и телесную оболочку.
- Не довезем, - печально отвечает Эст. - Нельзя далеко. Здесь деревня рядом, я знаю. Надо отлежаться, он слишком плох...
- В деревне нет дерева! - рычит Файн. - Только оно сможет помочь!
- Нет! - рявкает Эст, судорожно поправляя белые волосы. - Ожоги не только кожи... дыхательные пути. Я знаю растения, они помогут. Действовать надо прямо сейчас. Скорее!
- Да что б... этих недоумков разорвало! - в сердцах выругивается Файн. Оба нервных побледневших друга оборачиваются ко мне.
- Алёна, тебе решать! - быстро говорит Эст, а я вздрагиваю, словно выходя из забытья. Единственное, что мне хочется - это сидеть вот так с ним рядом, переплетаясь внутренними нитями. Но разум пересиливает.
- В деревню, - решаю я. - А Файн отправится за смолой. Надо думать, она нам понадобится.
Следующий час.. или два, проходят словно в забытьи. Я плохо помню, как мы добрались до деревни. Шли пешком, волты несли Ратмира на руках, на лошадь усадить его было невозможно. Я была рядом, неизменно держа его за руку. Но мысли скользили глубоко внутри, там, где вплетались, цеплялись друг за друга нити - мои и его. Чутье подсказывало мне, что это именно то, что удерживает его на плаву, не давая скатиться вниз.
Моих собственных эмоций не осталось - чрезвычайно насыщенный впечатлениями день выжег их дотла, посыпав пеплом открытые раны в моей душе. Думать о случившемся я не могла, не хватало внутренних сил. Единственное, что поддерживало меня и имело смысл - это бесконечная медитация, взгляд внутрь, наполняющий надеждой и ожиданием.
