Вскоре мы вышли на малозаметную лесную возвышенность, усеянную крупными валунами. Холм оказался объемным, с каменистыми уступами. Мы взбирались и перед нами открывался прекрасный вид на лесной ковер, поместье вдали и что-то смутно напоминающее деревню с проглядывающими дорожками еще дальше на север. Наискосок от себя я увидела озеро, и теперь уже ясно смогла понять нужное направление.
Все-таки лес, без преувеличения можно назвать чудесным. Он был... какой-то деликатно особенный, с мягким травянистым ковром, густым зеленым мхом, покрывающим основания старых деревьев и каменистые уступы и... спокойный. Вернее, спокойно-холодный. Даже солнечные лучи рассеивались, не доходя до земли, пробирались сквозь кроны, отражались от стволов, и создавали неповторимую атмосферу светлого, безмятежного, словно застывшего в веках пространства. Казалось, что время здесь окончательно остановилось, спряталось за этими неподвижными исполинами… Мое сердце тоже замерло, будто бы и не было суматошных лет в шумном городе, веселых подруг и увлекательной учебы. Словно я всегда находилась здесь, в этой светлой тишине, пронизывающей до глубины нутра, укутывающей мягким туманом, пробуждающей внутри совсем другие ощущения. Бесконечность… и чистота. В этом лесу я не встречала бурелома, как будто кто-то сознательно превращал его в подобие парка. Как много вопросов, и как мало ответов...
Растительность средней полосы, только холеная, вековая. Помимо объекта изучения для ученых, лес мог бы стать отличным местом отдыха для туристов. Правда, животных я до сих пор не видела, а вот насекомые почему-то не докучали. Они прятались в листве, проносились в воздухе, суетились среди малочисленных цветов, но не окружали нас кровожадными полчищами. Может, здесь проводили обработку леса эфирными маслами от комаров? Звучит бредово. И все же… комары словно сроду здесь не бывали.
Ратмир сказал, нельзя ходить в лес ночью... Интересно, с чем связан этот запрет? Что здесь происходит? Кто-то просыпается? Или кто-то в кого-то превращается? Нужно было меньше страшилок читать на ночь с сестрами, после чего дрожащая младшая неизменно отказывалась выходить на свет божий из-под одеяла. Нам приходилось вдвоем тащить её руки, судорожно жмущие край спасительной материи, и покрывало в разные стороны. После чего, не иначе как из вредности, мы рассказывали еще более страшный случай, порожденный неокрепшим девичьим умом. Среди прочих фантазий особенно популярна была байка о женихе-монстре, утаскивающим свою невесту в мерзкое логово, болото, например. Чтобы затем, неизменно, поругать беззащитную девичью честь самыми вопиющими способами. Видать, теперь святые отцы вознесли мне кару за запугивание сестренки и мне придется расхлебывать этот сюжет вживую. Ратмир и есть монстр, не понимающий тонкую организацию благородной девицы. А мерзкое логово - это обманчиво прекрасный лес, в котором нельзя ходить по ночам! Бр-р-р! Очарование момента сразу пропало, уступая место смутной тревоге.
Наконец, мы с Кловесом обогнули холм и очутились на другой стороне. Большие папоротники и плющи, разросшиеся явно из-за повышенной здесь влажности, а также свешивающиеся лианоподобные растения завуалировали еле заметный проход внутрь холма. Я ахнула и невольно вцепилась в сумку путешественника, в которой хранила листы для записей и разные мелочи, нужные в диком месте.
Пещера, - подтвердил мои догадки Кловес.
- Интересненько, - согласилась я, стараясь унять волнение и вытерла о юбку вмиг вспотевшие ладони. Кстати, и Ратмир говорил о какой-то пещере с минералами около озера. Видно, скальные ходы здесь не редкость и, быть может, в них прячется нечто особенное...
Мы осторожно приблизились, в нос ударил сырой запах земли и зашелестело негромкое журчание. Где-то рядом тёк ручей. Кловес первый залез в дыру, немного согнувшись, следом втиснулась я. Несмотря на небольшой вход, пещера внутри расширялась, образуя круглое просторное пространство. Внутрь пробивался свет со стороны входа, а также дневные лучи красиво рассекали пространство, проникая сквозь прогалы неясного происхождения наверху. Все равно света было недостаточно, чтобы оценить масштабы места, поэтому я достала огниво и зажгла. Мы напряженно озирались вокруг.
Мягкий свет озарил пространство, показывая, что оно почти правильной куполообразной формы. Мы посмотрели наверх и удивленно замерли. Сверху над нами словно гигантская паутина расходилась корневая система дерева с вершины холма. Но удивительным было не то, что корни проникли в пещеру, оплетя свод. Правильные, поддерживающие свод кольца корней пересекались продольными дорожками, словно в пещере трудился гигантский паук. Какое счастье, что это все-таки не злостное членистоногое, столкнуться с которым означало стать не только поклонником его размера, но и обедом.
- Вот это да!.. Я даже предположить не мог, что такое бывает! - изумленно выдохнул Кловес, а я завороженно кивнула. Черт возьми, он был прав как сто леших! Гигантская корневая система была просто... изумительна!
То, что это не рукотворное произведение, а разросшееся дерево - тоже было очевидно. Очень явно проступала природная форма корней, частично скрытая в земле со свисающими маленькими корешками, белеющими на концах. Однако, казалось, что к творению был приложен разум, иначе как объяснить, что корни фактически формировали купол, поддерживав своды пещеры. Ручеек вытекал из отверстия внизу стены в углублении пещеры. Какое счастье, что у меня в сумочке всегда имеется несколько походных колб. Я быстренько набрала в одну из них воду. Надо будет провести анализы на состав.
Приблизившись к скалисто-земляной стене с противоположного от входа конца, мы с любопытством уставились на нее в свете огнива. Стало понятно, что паутинистые корни - достояние не одного дерева. Деревья поменьше (как я могла предположить, поскольку воочию их не видела, но вовсю подключала силу воображения) тоже пустили корни-паутины, которые сеткой продолжались по стенам пещеры или вписывались внутри пустот большой паутины. Они были видны не так хорошо и многие терялись в почве. Я быстренько достала листы бумаги и воспользовавшись тем, что Кловес держал огниво, зарисовала увиденное.
- Отличный исследовательский материал, просто восхитительный... - бормотала под нос я, ощущая себя первооткрывателем и водя светом из стороны в сторону. Потом достала походный ножик - мне не терпелось взять образец гигантского корня. Я протянула руку к нему, чтобы потрогать и резко одернула её. Мне показалось, или оно меня словно ударило... ужалило? Снова дотронулась, и опять, острая, но небольшая боль пронзила пальцы. Что это, оно колется? Я внимательно присмотрелась к корням в поисках неприметных иголок, шипов или хотя бы ворсинок. Ведь известно, что некоторые микроскопические ворсинки, как на крапиве, способны ломаться и обжигать соком нарушителя спокойствия. Однако ничего похожего на древесной поверхности корешка не нашла.
Ладно, решила я, разберусь потом. Нашла маленький концевой отросток и, не мешкая, придавила его ножом, не касаясь руками. Резался он тяжело, хоть был и небольшого размера, я пыхтела от напряжения и попросила:
- Кловес, помоги!
Общими усилиями кое-как мы смогли отковырять змеевидный отросток и, в конце концов, он упал к нашим ногам. Я чуть не отпрыгнула в сторону, когда отросток, как живой, вмиг скукожился и завернулся кольцом, словно его поджаривали на гриле как сосиску. Ткнув его несколько раз носком ботинка и убедившись, что он больше не шевелится, я достала бумажку и осторожно подняла его с земли, приглядываясь словно к скользкому червяку, и плотно завернула для надежности. Быстро сунула в походную сумочку и закрыла её от греха подальше, ощущая себя лазутчиком на вражеской территории, вероломно своровавшим не меньше, чем бриллиант.
