Третье воспоминание оказалось самым коротким.
Леди Гизела наклонилась и лизнула серебряную панель на блестящей хрустальной стене, где открылся небольшой шкафчик с двумя крохотными бутылочками. Софи никогда не видела такого чёрного стекла, словно бутылочки были вырезаны из вакуума… и леди Гизела диктовала лорду Кассиусу длинный список необходимых инструкций.
Воспоминание сохранило только три обрывка: «когда придёт время», «смирись с перерождением» и «начало нашего наследия».
Глава 39
– Та-а-а-а-к… Судя по бешеному всплеску эмоций, у вас какой-то прорыв, – услышала Софи, выходя из транса. – И похоже, ничего хорошего, вон как Фостер побелела, прямо под цвет кресел, а папахен вообще, как Ро с амёбами в животе. Лучше к нему не приближаться, а то вдруг так же пронесёт, ещё и нам достанется.
– Слышь, Сребровласый, – окликнула с порога Ро, – если ты возомнил, что на эту тему уже можно прикалываться, то очень, очень горько ошибаешься. А ты, блондинка, не дёргайся, – успокоила она вскочившую Софи. – За выходки Кифстера на тебя я зла не держу, а то бы твой телохранитель меня не пропустил.
Сандор заглянул в комнату и кивнул, а Ро, поправляя огненно-красные косички, продефилировала по кабинету, склонилась над креслом и ухватила Кифа за щёки рукой с красными когтями, сплюснув ему губы уточкой.
– Ты тоже успокойся, мой маленький глупыш… до поры до времени. За мной ведь не заржавеет. И будь уверен, месть моя будет страшна. И внезапна.
– Не сомневаюсь, – промычал Киф перекошенными губами.
– Вот и славно. – Ро на секунду стиснула пальцы ещё сильнее, потом выпустила Кифа и обернулась к Софи. – Ну, что там за прорыв?
– Фостер, давай только говори как есть, – добавил Киф, потирая лицо с отпечатками когтей Ро. – Я в эту затею ввязался только затем, чтобы узнать всю правду.
Софи потянулась к ресницам.
– Знаю, только…
– Ты же прекрасно понимаешь, сам я могу такого напридумывать, что в пятьдесят раз хуже будет, чем на самом деле, – заметил он.
Наверное, он прав. Но она всё равно его предупредила:
– Такое тебе даже не снилось.
– Да ладно… Тоже мне новость, – выдавил он кислую улыбку. – Фостер, я серьёзно. Пускай горькая, лишь бы правда.
Окинув его долгим пристальным взглядом, Софи наконец кивнула.
– Проще будет показать, что мы обнаружили.
– Вы что, хотите ему передать весь наш разговор? – с грозным видом вмешался лорд Кассиус.
Софи так и подмывало сказать «да», но… Портить Кифу впечатление от новых открытий папашиным извращённым пониманием любви явно не стоило.
Впрочем, успокаивать лорда Кассиуса тоже, и она ответила уклончиво:
– Я покажу Кифу всё, что считаю важным.
– Годится, – одобрил Киф, откидываясь в кресле. – Можешь не стесняться, жуткими семейными тайнами меня уже не удивишь.
К сожалению, он был прав. Софи с тяжёлым сердцем потянулась к нему и, получив разрешение открыть свои мысли, прижала пальцы в перчатках к его вискам.
«Фостер, я справлюсь», – раздался в голове его мысленный голос.
«Придётся, – ответила она. – Доверие должно быть взаимным. Ты хочешь, чтобы я с тобой не миндальничала, а я надеюсь, ты доверишься друзьям, которые готовы тебе помочь».
Он внезапно притих и потом спросил: «Что, так плохо, да?»
Софи собиралась согласиться, но, взглянув на роящиеся вокруг мысли, поняла – Киф прав. То, что он себе придумал, оказалось сплошным кошмаром, напоминающим «Доктора Джекилла и мистера Хайда», в котором Киф превратился в какое-то свирепое кровожадное чудовище на побегушках у леди Гизелы.
«Твоя мать сказала, что не экспериментировала с ДНК», – напомнила ему Софи.
«Ага, только она врёт как дышит», – возразил Киф.
«Знаю, но ты уже не в том возрасте, когда проявляются способности. И у тебя она одна».
«Допустим, но я типа должен смириться с перерождением, помнишь?»
При этих словах Софи вздрогнула и перевела дух, набираясь смелости, чтобы продолжить:
«Как раз от этих слов у твоего отца всплыли обрывки стёртых воспоминаний. Ты ТОЧНО хочешь их знать?»
Где-то в глубине его души внутренний голосок пискнул «Нет!», но Киф подбодрил: «Выкладывай, Фостер».
И добавил, заметив её колебания: «Всё равно мне от этого никуда не деться».
И то верно.
Как бы ни хотелось его уберечь.
«Ладно, приступим», – предупредила она и начала одно за другим передавать воспоминания в том же порядке, как видела у лорда Кассиуса.
Безо всяких пояснений, предоставив Кифу разбираться самостоятельно. И только пересмотрев каждое по три раза, он наконец сумел выразить свои чувства словами… в основном, такими, которые не стоило произносить вслух, а потом принялся просматривать заново.
«Только не говори, что я зря всё это показала», – взмолилась Софи, когда он начал четвёртый просмотр.
«Не зря, – успокоил он. – Всё нормально».
Да какое там «нормально»!
Софи убрала пальцы от одного виска и взяла его за руку.
Он не возражал, только стиснул её руку изо всех сил, и они вместе пересмотрели воспоминания в пятый раз, после чего фантазии в духе «доктора Джекилла» захлестнули Кифа с новой силой.
«Послушай, – попыталась его урезонить Софи. – Во-первых, твоя мать говорит об ИХ наследии, а не твоём лично. Так что тебя оно может даже не касаться. Можешь спорить сколько угодно, но отрицать такую возможность просто глупо. Во-вторых, что бы они там ни затеяли… ничего страшного с твоими родителями не случилось. Они, конечно, те ещё мерзавцы, но и раньше такими были. То есть никаких заметных изменений после того эксперимента не появилось. И самое главное – у тебя же не всплыло новых воспоминаний».
Она огляделась кругом в поисках вспышек боли или мерцания пузырьков.
«Нет, – признал он, – но это ещё ничего не значит. Может, ей удалось их запрятать поглубже».
«Сомневаюсь, – возразила Софи. – ТАКОЕ потрясение наверняка бы вспомнилось… тем более после прямой и ясной подсказки. Ты бы видел, как быстро подействовало на отца, ему хватило одних слов матери про “смириться с перерождением” из той встречи в Лондоне. У него словно землетрясение в голове началось, и воспоминания так попёрли, что чуть сознание не разрушилось. В общем… если бы ты пережил что-то подобное, наверняка хоть какие-то обрывки бы всплыли. А у тебя ничего».
И чем больше она об этом размышляла, тем легче становилось на сердце.
Но Киф её уверенность вовсе не разделял.
Его рука дрожала, мысли так разбегались в разные стороны, что за ними было невозможно уследить… кроме одной.
