С удобством расположившись в собственном кресле, он уже привычно разместил на своем рабочем столе фарфоровую пиалу. Достал фиал с последней каплей крови и задумчиво посмотрел на крохотную серебряную каплю, что в свете почти полной луны показалась серебряной искрой ночного светила, после чего решительно опрокинул содержимое на крошечную ложечку и зашептал слова, которые так давно были погребены под слоем современной цивилизации. Повторить уже ставший знакомым ритуал было не сложно, но вот провалиться в омут чужой памяти — всё так же неожиданно.
Горе. Острое и всепоглощающее, оно сковывает сердце, сжимает, заставляя кровоточить при каждом неосторожном вздохе.
Тяжело дышать, идти, жить. Хочется просто не быть, но тело демона лучше знает, что нужно его хозяину. И даже если неразумный демон решил умереть, его тело все равно не позволит ему просто лечь в стылый снег и исчезнуть — ноги будут продолжать нести неразумного хозяина, как бы он не желал обратного. И эта отчаянная схватка посреди заснеженного леса, что взорвет все его инстинкты, заставит защищаться и бороться за жизнь. Лишь она позволит очнуться и бороться за существование!
Он видел себя идущим сквозь лес и снег. Видел, как сумел выйти в незнакомый человеческий город, снял комнату на чердаке какого-то вонючего постоялого двора, где рыдал как новорожденное дитя до тех пор, пока его сознание милостиво не покинуло его.
Первая встреча с мужчиной, что вдруг согласился оплатить её ужин, показалась ему странной. Нет не встреча, а именно мужчина. Словно он смотрелся в мутное зеркало сквозь призму чужого восприятия. Он ощущал себя Марой, но при этом точно знал, кто этот мужчина перед ним. Понимание ускользало от него. Но стоило ему представиться, и это имя что-то перевернуло в нем.
— Лео, — сказал мужчина напротив, а сам он неожиданно вздрогнул, позволяя восприятию раздвоиться. Сейчас, смотря в золотисто-янтарные глаза, он точно знал, кому они принадлежат.
Теперь ему казалось, что он смотрит удивительный спектакль и ощущает весь спектр чужих ощущений, но не в состоянии заглянуть в собственное сердце. Он видел, как его собственные руки едва не погубили её. Понимал, что то, что её поведение, когда она пришла в себя, продиктовано его вмешательством, не иначе. То, что она не испугалась, не возненавидела, и как-то чересчур легко пошла с ним на контакт — было следствием его внушения, а не её наивностью и отсутствием инстинкта самосохранения. Она была нужна ему, и он сделал все от себя зависящее, чтобы она была лояльна по отношению к нему. Становление их отношений он ощущал сквозь призму молодой девушки. Её трепет от простых прикосновений, чуть откровенных взглядов — он будто бы и сам испытывал нечто подобное. Непонимание того, что влюбляется, и раздражение от того, что это происходит слишком быстро для неё.
"Глупая", — ласково думал он, — "когда мы встречаем свою пару, то контролировать что-либо просто невозможно".
Сны, которые видела она, будоражили все его инстинкты. Он точно знал, что это не простые кошмары. Слишком отчетливо веяло от них Гранью. Теперь он знал, откуда произрастало её древо. Как пугал её отпечаток ладони на спине и обещания, что дала она хозяйке Грани. Но то, что он увидел после того, как они узнали о пропаже людей в Тэймире…
Он очнулся, судорожно хватая ртом воздух. Его знобило так сильно, что он с трудом мог унять дрожь в руках. Его пальцы судорожно сжались на подлокотниках кресла, в котором он сидел. И несмотря на то, что сейчас была середина лета, ему было так холодно, что он никак не мог совладать с дрожью в собственном теле. Через силу попытался разжать судорогой сведенные пальцы и тут же бросил это занятие, в очередной раз мысленно возвращаясь к последнему, что видел глазами Мары. Как он захлебывается собственной кровью, падает на пол, а она склоняется над ним, уговаривая свое внутреннее естество отдать столько энергии, сколько понадобится, лишь бы вернуть его! Он умер в этих ярких и живых воспоминаниях, но как же оказалось так, что он жив?
— Ведь жив же? — словно проверяя реальность происходящего, спросил он сам у себя.
Увы, ответа на вопрос "Как?" в крови Мары не нашлось, а это могло значить лишь одно… Что она отдала взамен? Что пообещала? Он разберется с этим.
— Пэм, — негромко позвал он в пустоту.
— Да, — тут же раздалось у него за спиной.
— Хочу, чтобы ты знала — символ, что сейчас на тебе, не исчезнет до того самого момента, как я решу развеять тебя.
— Да, господин, — тихий голос полный покорности и обреченности глухо раздался в тишине.
Сначала нужно было заняться одной рыжей вампиршей, которая, похоже, давным-давно перестала быть таковой.
* * *
— Мне кажется, он подрос, — держа на руках маленького Леонида, я сидела словно почетная гостья в центре гостиной под прицелом четырех пар глаз. Каа'Лим ретировался на кухню сразу, как только мы оказались в Тэймире, оправдывая это пережитым стрессом.
Я же оказалась в центре гостиной и застала занимательную сцену под названием "планирование будущего и настоящего". Четверо существ, из которых лишь один был человеком, яростно спорили относительно воспитания трехмесячного ребенка. Они вяло поприветствовали меня и, не отвлекаясь от насущных проблем, продолжали.
— Ты что совсем уже?! — это Тарий адресовал Айрин. — Какие занятия музыкой?! Какой репетитор?! Ему и года нет! Он только голову начал держать! — возмущался вампир.
— В моей семье считалось НОРМАЛЬНЫМ, когда с ребенком начинали заниматься с младенчества, а не ждали неизвестно чего, — огрызнулась она и, бросив тяжелый взгляд на Элфи, добавила, — Ты ведь со мной согласен, милый?
— Э, — попытался было ответить гном, но его тут же перебили.
— Конечно, да, — торжествующе улыбнувшись, посмотрела она на Тария.
— Ещё бы он возразил, — фыркнул бывший ректор МАМ.
— А, может, стоит дать ему самому выбрать то чем он захочет заниматься? — робко предложил Орэни тут же замолчал под тремя выразительными взглядами.
— Мужчины, — фыркнула Айрин, — лишь бы ничего не делать и прозябать в творческом кризисе.
— Мужчина должен хорошо развиваться физически! — Авторитетно заявил Тарий.
— Что ж ты не развился, когда время было? — Язвительно заметила эльфийка, выразительно посмотрев на тело Тария, следуя взглядом снизу вверх.
Понимая, что градус спора значительно увеличивается, я все же решила вмешаться.
— Вы чего? — решительно подойдя к Элфи, я взяла малыша на руки и села на единственное свободное кресло в центре комнаты. — Всё, что ему сейчас нужно — это хорошо кушать. Правда, маленький? — не сдержав улыбки, посмотрела я на малыша.
Стоя над колыбелью Леона и рассматривая его крошечные черты лица — умилительно пухлые щечки и ручки — я думала вовсе не о том, как через три дня приму наследие своего дома. Я размышляла о жизни маленького человечка, что сейчас лежал передо мной. О том, как важно для ребенка иметь настоящих маму и папу. О Лиссе, её решении и о том, что я собиралась изменить её жизнь раз и навсегда… Имею ли я право на такой шаг, если сама она приняла иное решение?
