Посередине грязного давно ни кем не протираемого стола стоял изысканный сервиз на две персоны. Небольшой пузатый чайничек из белоснежного фарфора и блюдо, в котором лежали огромные наливные алые яблоки. В руках у женщины был изящный серебряный серп — так похожий на мой игнис — которым она ловко снимала кожуру с сочного плода. Длинная тонкая полоска надломилась и упала в одну чашечку, после чего женщина дочистила яблоко, и такой же завиток упал в чашку, что стояла ближе к ней. Небрежно отшвырнув очищенное яблоко на грязный стол, она сноровисто взяла небольшой чайник и разлила горячий напиток. По дому поплыл одуряющий аромат свежезаваренного чая, яблока и ещё чего-то… терпкого, но невероятно притягательного.
— Попробуй, — придвинула она белоснежную чашку на тонком фарфоровом блюдце ко мне. Потрясающе, — подняв свою чашечку и жадно вдохнув исходящий от напитка аромат, сказала она, делая осторожный глоток.
Не желая перечить и ещё больше желая распробовать необычный напиток, я тут же последовала её примеру. С удовольствием прикрыв веки, я сделала небольшой глоток, и всё внутри меня будто бы задрожало от непередаваемого вкуса, что расцвел на языке. Напитком хотелось наслаждаться, его хотелось смаковать на языке, словно то был не просто чай, а… Невольно вздрогнув и отстранив от губ чашку, я заглянула в неё, пытаясь рассмотреть содержимое. Темная густая жижа плескалась на самом дне. Испуганно подняв взгляд, я замерла, не в состоянии осознать происходящее. Изящные алые губы кривились в усмешке, и с их уголка стекала густая темно-алая струйка. Зеленые кошачьи глаза искрились весельем, а тяжелые рыжие кудри спадали на точеные плечи.
— Скажи, разве может быть что-то лучше? — усмехнулась она.
В этот самый момент, я будто очнувшись от охватившего меня оцепенения, прыгнула на неё, более не сдерживая своей натуры. Моя рука легко вспорола податливую плоть, вырывая из груди женщины то, что давно следовало вырвать. Но стоило моей кисти сомкнуться на ещё трепещущем сердце и посмотреть в глаза той, что я так истово ненавидела, как испуганный полустон-полукрик покинул мои губы.
Сейчас у моих ног, жадно глотая воздух, была вовсе не Фрида. Полные непонимания и муки на меня смотрели угасающие золотые глаза. Словно кто-то неосторожно погасил это золотое сияние. Лео силился что-то сказать, но я не могла понять ни слова, лишь булькающие хрипы доносились из его горла. И кровь. Казалось, жидким золотом было покрыто всё вокруг. Я чувствовала, как в последний раз сжалось нечто теплое у меня в руке, а взгляд того, кто был так дорог мне, показался пугающе пустым и безжизненным.
— Нет, — одними губами, прошептала я. — Нет!
Резко выпрямившись, я была не в силах понять, что происходит. Казалось, мир вокруг меня исчез. Только золото на руках. Только тьма подвала нижнего яруса Центра. И демоны. Десятки демонов, что по периметру обходят мою невидимую клеть, записывая что-то в своих журналах.
— Как жаль, — говорит демоница из Дома Воздуха подошедшему к ней мужчине из Дома Земли. Такая молодая и совершенно невменяемая. Хотя… все мы предполагали нечто подобное от последнего жнеца.
— Не страшно, — отвечает коренастый мужчина, внося пометки в свой журнал. — Главное, она всё ещё дышит, а значит, и мы будем живы. А уж сделать её существование достаточно долгим в подвалах Центра не проблема, сама знаешь, — усмехается он, и женщина смеётся чему-то, понятному ей одной.
— Да, брось, — всё еще усмехается она. — Совсем скоро родится дитя и потребность в ней и вовсе отпадет. Если только сохранить на всякий случай? — весело предлагает она.
"Дитя?" — эхом разносится у меня в голове, а взгляд сам собой падает на округлившийся живот.
На мне нет ничего, кроме короткой белоснежной сорочки, от чего небольшой, но уже круглый живот, особенно заметен. Дрожащей рукой, что все еще блестит от золотой влаги, я прикасаюсь к животу, чувствуя, как бьется крошечное сердце под моей ладонью.
— Я не сумасшедшая, — надтреснувшим голосом шепчу я. — Слышите? Слышите меня?!
Они не слышали. Или делали вид, что не замечают моих криков. Казалось, я оказалась одна в огромной комнате, где было полно народу, а меня воспринимали лишь частью интерьера.
— Перестань, — знакомый голос брата раздался со спины. — Ты же видишь, им всё равно нет никакого дела, сумасшедшая ты или нет.
Его теплые ладони накрыли мои плечи, и я тут же повернулась к нему лицом.
— Ким, — прошептала я, не в силах справиться с охватившими меня эмоциями. — Что происходит со мной? Я не понимаю… И Лео… Неужели я? — не желала договаривать свой вопрос вслух, ожидая, что он сможет понять меня без слов.
Энаким, который явился мне в стенах подвала Центра, выглядел как завсегдатай балов и приемов Эдэльвайса. Пошитый руками лучших мастеров Ирэми камзол цвета горького шоколада подчеркивал блеск его волос, оттеняя глаза и делая их ярче и выразительнее, и кроме этого, позволял моему брату выглядеть очень дорого. Так, как он любил при жизни. Высокие сапоги из искусно выделанной кожи, белоснежная рубашка и перстень на руке — тот самый, что когда-то давно подарил ему Орэн.
— Конечно, — легко отозвался он, чему-то улыбнувшись. — У тебя разве есть сомнения на этот счет? Я уже давно не питаю иллюзий относительно тебя, — жесткая складка искривила его ухмылку.
— Что? О чем ты…
— О, Энаким, о чем ты говоришь? — передразнил он меня. — Я не имею отношения к твоей смерти. Я всего лишь не смогла её предотвратить, будучи сильнейшим из демонов своего Дома. О, Энаким, я просто смотрела, как эта женщина убивает тебя, и не могла даже заставить себя пошевелиться, потому что… Что? А, Мара? Скажи мне почему. Испугалась? Как вовремя, не находишь? Или потому, что была занята, раздвигая ноги перед тем, кто тебя ни во что не ставил? А может быть, — уже тише добавил он, — тебе было просто все равно? М? — Как-то даже ласково спросил он.
— Это неправда, — невольно отшатнулась я.
— Ты всегда так говоришь, — презрительно фыркнул он. — Всё, что может очернить тебя — это неправда, не так ли? Мои отец и мать даже не знают, что я мертв, потому что это могло заставить их подумать о тебе плохо!
— Я не поэтому…
— Не поэтому не сказала им? Нет, сестрица, именно поэтому! Ты боялась, что они, как впрочем, и все, поймут, кто тут по-настоящему виноват!
Не в силах больше выносить его обвинительных слов я отвернулась от него лишь для того, чтобы оказаться лицом к лицу с тем, кого так люблю. Холодный взгляд золотых глаз скользнул по мне, не выразив при этом и тени эмоции, после чего он протянул ко мне руку и так же холодно сказал:
— Верни.
— Что? — непонимающе посмотрела я на свои руки, в которых сжимала всё ещё бьющееся сердце.
Вздрогнув, я вновь попыталась отвернуться, но на этот раз передо мной возник Лиам. Эльф стоял у самой кромки скупо освещенного пространства, в центре которого находилась я. Его тоскливый взгляд, казалось, заглядывал куда-то вглубь моего естества. Горькая усмешка кривила бледные губы.
