— Мне жаль, что тебе пришлось через такое пройти…, - искренне сказала я, отодвигая собственные душевные терзания в самый потаенный уголок души.
— А мне нет, — усмехнулась она. — С годами, когда жизнь дает нам не самые приятные уроки, ты понимаешь, что либо выживешь и станешь сильнее, либо сдохнешь, как собака. Я выжила, и обидеть меня больше не сможет никто, — жестко сказала Лаисса. — Ладно, в бездну эту нелепую тварь, что однажды вообразила себя моим хозяином. Идем, — коротко бросила она, направляясь к выходу из кабинета.
— Для чего мы тут? — спросила я, стараясь перекричать ветер, из-за которого нещадно закладывало уши. Мы стояли на самой крыше моего дворца, и крыша эта была очень и очень высоко! Весь Кайрус, я имею в виду столицу, а не всю страну, был виден отсюда, как на ладони. Переливались миллионами искр блестящие фасады и крыши зданий, зеленое море парков купалось в ярких лучах полуденного солнца, где-то далеко внизу бурлила жизнь огромного города. Мы же взирали на всё это великолепие сверху, словно могущественные божества оглядывали творение воли своей.
Могучие порывы ветра путались в волосах Лаиссы, делая их похожими на яркий золотой факел. Но женщина не придавая значения этому, чувствовала себя вполне комфортно, и не обращая внимания на неудобства, с грацией кошки подошла к самому краю площадки, где мы находились.
— Ты хорошая девочка, Мара, — сказала она, приглашая меня подойти к себе. — Твоей выдержке и контролю над собственными эмоциями, могу позавидовать даже я. Но знаешь, когда слишком много думаешь над тем, как себя вести так, что бы быть хорошей девочкой, никому не нагрубить, не потерять лицо, быть правильной и не проблемной, жизнь теряет всякий вкус. Постепенно из неё уходят эмоции, которые терять таким, как мы совсем нельзя. А, иначе, что? Пресная жвачка из столетия в столетие, скукотища, всё вроде бы правильно и размеренно, никто не в претензии, ты ведешь себя разумно, а всё, что имеешь за плечами — это безмерную тоску, что хочется выть на луну.
Тут Лаисса закричала так, что я в немом изумлении смотрела на неё. Казалось она кричала во всю силу своих легких, не обращая внимания ни на меня, ни на то, что где-то внизу её могут услышать. Счастливо улыбнувшись, как только её крик оборвался, она посмотрела на меня и сказала:
— А теперь ты?
— Что я…
— Кричи, что есть силы. Просто так, без какой-либо причины, сделай это, — она взяла меня за руку и поставила перед собой, положив одну руку мне на живот. — Давай.
Мы стояли у самого края, казалось всего один неверный шаг и бездна откроет нам свои объятия. Страшно, волнительно и невероятно высоко.
Как оказалось, крикнуть просто так во всю силу легких не так-то просто. Что-то мешало сделать это. Что-то до неприличия глупое, сдерживало, как бы говоря, что это ни к чему, и вроде бы как неприлично. Да и последние новости услышанные от Лаиссы не прибавляли энтузиазма к её занятиям. Удивительно, что за дурь порой лезет в голову… Вот и крик мой получился больше всего похожий на карканье вороны.
— Не, так не годится, — фыркнула мне в затылок Лаисса, и резко ударила меня в спину открытой ладонью, при этом не выпуская меня, а падая вместе со мной.
Свободное падение, желудок ухает куда-то в пятки, сердце вдруг запнулось и понеслось в невероятном галопе. Это был целый фейерверк из смеси невероятных эмоций и ощущений. Тут было всё и дикий страх и совершенно бесконтрольный восторг, и я кричала так, что слышала меня наверное вся округа, а Лаисса в это время лишь счастливо хохотала у меня за спиной. У самой земли она вдруг резко выкинула руку вперед, замедляя наше падение, и позволяя нам уже спокойно приземлиться… А, если уж быть до конца откровенной, бабулька радостно приземлилась верхом на мне.
Продолжая хохотать, она слезла с меня и упала на спину, широко раскинув руки в стороны:
— Уууу, хорошо то как, — прохрипела она, всё ещё хохоча разглядывая меня. Если честно, я была в таком замешательстве, что не передать. Такой эмоциональный взрыв, что колени трясутся, даже отдышаться никак не могу. — Что? Испугалась? — всё ещё посмеиваясь спросила она. — Ну же признайся?
— Чуть не об*** *** ***! — как на духу призналась я, называя вещи своими именами.
Лаисса странно замолчала, уставившись на меня во все глаза, её губки странно округлились, лицо вытянулось. И тут уже не выдержала я. Теперь хохотали мы обе. Так хорошо мне давно не было…
В этот вечер я долго лежала без сна. Горячие дорожки слез сами собой исчерчивали серебром мои щеки. Волей не волей, вспоминались слова… Её слова о том, чего стоит моя любовь. Есть ли в этом во всем смысл? На плечи упало плотное одеяло черной меланхолии. Он не помнит, не знает меня. А вдруг, даже тогда, мне всё лишь привиделось? И не было никакой любви, а чувства, что казались мне всего лишь желанная иллюзия? Всё наше совместное прошлое даже мне уже казалось сном, случайно вплетенным в полотно реальности…
И, в то же самое время, что-то другое, более глубокое, древнее, решительное, говорило: 'Не отдам. Моё'.
И стоило мне закрыть глаза в полумраке комнаты, и подумать о том, что ведь, возможно, он сам не захочет быть со мной, вспоминать меня. Вдруг, те девушки, 'кандидатки', окажутся куда более интересными, красивыми, желанными? И, что тогда?
'Убью', кричал зверь, что каким-то неуловимым для меня образом, имел свое мнение относительно любого развития событий. Нет, это не было раздвоением личности, а скорее чем-то подсознательным, единым со мной и полностью подконтрольным, но существующим на грани инстинктов. Оно не было злым, оно всего лишь знало, чего хочет, и то, что не отдаст ни при каких обстоятельствах.
Эта более решительная и уверенная часть меня, твердо говорила, что то, что принадлежит нам, таковым и останется! Других вариантов нет и быть не может!
На негнущихся ногах, я подошла к широкому окну, отодвинула плотную штору, и прислонилась лбом к прохладному стеклу. В сиянии луны и далеком мерцании звезд, на глянцевой поверхности стекла отражалась девушка с черными провалами вместо глаз. Её кожа казалась посыпанной серебряной пыльцой, что мерцала в сиянии холодных звезд. И именно бездна её непроницаемо-черных глаз, хранила один секрет, который лишь предстояло понять мне в эту ночь:
— Я могу всё, лишь потому, что я так хочу…, - прошептало отражение, и я знала, что это мои слова.
Ночь раскинулась над Кайрусом неся бессонные метания не только в личные апартаменты владыки. Маялся без сна и Глава Золотого Дома. Лео, сидя за своим широким письменным столом, пустым взглядом скользил по изображениям женщин, что были отпечатаны на инфо-пленках. Изначально он едва не потерял дар речи, увидев на своем столе около ста претенденток на его руку и сердце. К изображению каждой чаровницы, прилагалось увесистое досье, содержащее всю подноготную каждой из претенденток. Начиная от веса, роста, и предпочтений, и заканчивая перечнем последних любовников, и особо скверных секретов прошлого. Он потратил на изучение всего этого безобразия, целый день. Его откровенно начало тошнить, от одного взгляда на изображения призывно улыбающихся красоток, ещё в обед. Но зная свою бабку, он понимал, что с этим делом необходимо разобраться как можно скорее, пока та откровенно не начала сводить его то с одной, то с другой. Необходимо сделать обоснованный отсев каждой, а потом мило развести руками и с возмущением сказать, мол, ты кого мне подсунула?! Кандидаток осталось десять, причин просто сгрести всю эту макулатуру и швырнуть в помойное ведро, было все меньше.
