Должно быть, я не совсем верно сформулировала свои мысли, поскольку Тарий нехорошо прищурился и решительно встряхнул бутылочкой.
— Никого мы не заводили! Он сам завелся! Сам!
— Я, конечно, может, и не слишком сообразительна, но дети сами по себе не заводятся, Тарий. Это я точно знаю.
— А этот завелся! — шикнул он на меня, решительно выходя из кухни и отправляясь в большую столовую, откуда доносился густой бас Элфи.
— Жили-были старый гном и старая гномиха, — увещевал Элфи, хотя его басом можно было пугать медведей, но гном старался говорить как можно тише. — И, вот, как-то раз отправился старый гном на работу в шахту…
— О, боже, — недовольно фыркнула Айрин, — неужели нет других сказок, кроме как о старых мужиках на работе в шахте?
— Это только начало, — возмутился было Элфи, но недовольный детский вопль оборвал его на полуслове.
— Дай мне?
— Я сам.
— Ну, дай!
— Он голодный, чем ты можешь ему помочь? — возмутился было Элфи.
На что получил резонное: 'А ты?'
— Тарий, долго ещё? — нетерпеливо поинтересовался гном, когда между нами и входом в столовую оставалось несколько шагов.
— Уже, — решительно распахнув дверь, ответил вампир, проходя вперед меня.
Перед моим взором предстала совершенно невероятная на первый взгляд картина. Гном и эльфийка сидели на небольшом диванчике у стены. Элфи трепетно прижимал к груди увесистый сверток, из которого торчали крошечные пухлые ручки и безрезультатно пытались схватить гнома за волосы. Оба супруга с нескрываемой нежностью во взгляде рассматривали содержимое в ворохе пеленок и пытались строить умилительные рожицы. Правда, если Элфи и правда выглядел комично, то Айрин казалась умалишенной красоткой и выглядела откровенно жутковато.
Первой меня заметила эльфийка и, не сдержавшись, просто заорала на одной высокой ноте, сильно испугав ребёнка, который тут же последовал её примеру.
Что тут скажешь, встреча была бурной. Кричал младенец, охала, смеялась, лезла целоваться и одновременно просила быть потише Айрин. Элфи, передав малыша Тарию, обнимал меня за бедра, пыхтел куда-то в районе живота и попутно пытался называть меня ласковыми словами на своем родном языке, отчего казалось, что он ещё и лает ко всему прочему. Когда же первая радость от встречи поутихла, и мы расселись вокруг кормящего младенца Тария, что сейчас казался каким-то особенно молодым и ласковым, я все же задала вопрос, который так сильно интересовал меня последний час:
— Откуда все-таки ребенок?
В тот же миг все трое посмотрели на меня так, словно не знали, как ответить на этот простой вопрос. Немного поерзав на стуле, первым с ответом нашелся Элфи, выуживая из кармана своего пиджака завернутое в белоснежный платок письмо, хотя правильнее было бы назвать это запиской, и протягивая мне.
— Это случилось ещё до того как ты отправилась на родину, — заговорил он. — Но я просто не сумел найти тебя раньше.
— Что это? — принимая предложенное послание и разворачивая его, спросила я. Отчего-то мне стало не по себе. В груди словно натянулась струна. Хотя с чего бы?
'Поймите меня'
Первые строки, и сердце ухает куда-то на самое дно души. Знакомый неаккуратный размашистый почерк, который невозможно не узнать, проживя с человеком пять долгих лет. Жадно уткнув свой взгляд в письмо, я словно проглатывала каждое написанное слово.
'Я просто не могу его оставить. Я знаю, что вы сможете вырастить его хорошим человеком, что в вашем доме он никогда не познает нужды, как его мать… и, что, возможно, его отец сможет стать для него опорой. Прошу, позаботьтесь о нем'.
Бумага, на которой было написано письмо, говорила куда больше самих слов. Серая, тонкая, дешевая и измятая. От неё пахло рыбой и табаком. Странное сочетание, но очень знакомое мне. Ведь одно время я даже работала там, где встречала подобные запахи изо дня в день.
— Лисса… — одними губами прошептала я.
— Она уволилась сразу после вашего с Кимом отъезда! — почти закричал Элфи. — Сказала, что болеет мать, что нужна дома. Никто и подумать не мог.
— Не мог, — машинально повторила я, прикрыв глаза. — Можно? — обратилась к Тарию, протягивая к нему руки.
Малыш уже покушал и сейчас спокойно лежал на груди вампира. Уговаривать ректора не пришлось. Всё же, несмотря на то, что Тарий был одним из сильнейших представителей своего рода, такая близость человеческого ребенка не могла не раздражать его инстинкты. Думаю, в какой-то степени это было даже болезненно.
— Конечно, — скупо ответил он, поднимаясь с дивана и осторожно передавая мне уже начавшего засыпать ребенка.
Незнакомый трепет, волнение и тепло разлились в сердце. Было так странно, что какой-то маленький человечек способен вызывать такие разнообразные эмоции. Мягкое маленькое тельце, которое так страшно сжать или повредить, пухлые щёчки и крошечный носик.
— Как его зовут? — спросила я, стараясь запомнить каждую черточку лица малыша.
— Э…
— Ну, понимаешь, — одновременно начали Айрин и Элфи.
— Что?
— Каждый из проживающих в этом доме называет его по-разному, — ответил за всех Тарий.
— Правильно, — зашипела эльфийка, — потому что ваши имена просто кошмарные! Турсевальд! — обличающе ткнула она пальцем в гнома, что тут же гневно засопел, — Гастон! — указала она пальцем вверх, должно быть, имея в виду Орэна. — О! И, конечно же, гвоздь нашей программы — Человеческий детеныш. Сокращенно — Чед!
— Вовсе не поэтому! — возмутился было Тарий, но быстро скис под гневным взглядом Айрин.
— А сама-то чем лучше? Что за имя ты ему дала?! Анарендил!
— Солнышко означает…
— На 'крокодила' больше похоже, — припечатал гном.
— Вы что с ума посходили? — ласково поинтересовалась я, осторожно качая сонного малыша. — Хотите сказать, что моего племянника зовут Турсевальд Гастон Чед Анарендил Арелли Канерри?! — вопросительно изогнув бровь и скорее оскалившись, нежели улыбнувшись, посмотрела на этих горе-воспитателей. — Вот, что я вам скажу. В семье Арелли был человек, которым и я и Ким всегда восхищались. Думаю, будет правильно дать ему не просто имя, а показать, что он член семьи Арелли. Леонид. Имя нашего отца подойдет.
Не могу сказать, что мой первый визит в Тэймир ознаменовал себя чем-то ещё, кроме нежданно обретенного племянника. Но этот день я провела, не спуская с рук ребенка, попутно общаясь с каждым обитателем дома и уверяя, что Лео будет вовсе не против их совместного проживания тут. Конечно, я не знала этого наверняка, но почему-то решила, что так и будет.
Держа мерно сопящего на моих руках малыша, я с интересом разглядывала тончайшую серебристую нить-паутинку совсем ещё юной жизни: такую хрупкую, мерцающую, завораживающую. Думая о Лиссе, держа на руках её дитя, мой разум словно подхватывало легкое дуновение ветра, предлагая унестись туда, где была женщина, о которой сейчас я вспоминала. Я чувствовала, что она жива. Осознавала, что найти её не составит для меня труда, но…
