Хотя официально этот мужчина был главой Центра и в большинстве своем выполнял совсем иные функции, за спиной его называли именно так, поскольку ему выпадала обязанность исправлять то, что неисправимо…
Этот красивый, мрачный, высокий мужчина с необычайно проницательным и холодным взглядом, за плечами которого были не только те, кто сумел перешагнуть через свои проблемы, но и те, кто не справился, сейчас с невозмутимым и каким-то оценивающим видом взирал на девушку, смотреть на которую так, было крайне неподобающе.
'Хотя, наверное, это профессиональное', - успокаивающе подумала она, стараясь придать себе как можно более независимый вид, подражая своей спутнице.
Мара скупо улыбнулась, не выразив при этом и толики замешательства, и сделала решительный шаг навстречу жестокому и древнему представителю их рода.
— Рада, что Вы смогли выделить время для моего прихода, — сказала она так, словно бы в этой встрече не было ничего особенного. — Вы знаете, — доверительно начала она, — с самого моего прибытия на родину меня тревожат мысли о судьбе ваших подопечных. Я бы хотела не просто побывать в этом месте, но и принять участие в их судьбе. Полагаю, мое присутствие сможет привлечь внимание к судьбам молодежи.
— Как знать, — все ещё несколько холодно ответил мужчина, но во взгляде появилась неподдельная заинтересованность.
То, что происходило дальше, заставило Джесси задуматься о многих вещах. И, как это ни странно, думала она в первую очередь о себе. Раньше ей казалось, что все в их жизни определяет происхождение и сила. Ей верилось, что родись она с чуть большим потенциалом или у более влиятельных родителей, то судьба её могла сложиться иначе.
Но сейчас, она невольно сравнивала себя и восемнадцатилетнюю 'девчонку' рядом с ней и не могла сказать, что сравнение ей нравилось. Ей было пятьдесят три, а она в этот момент самой себе казалась младенцем, оказавшимся рядом с матерым хищником. Уверенным, сильным, знающим себе цену и значение собственных задатков. Юная владычица не была заносчива и не пыталась придать себе значимости надменным поведением, как делали многие в её круге силы. Ей это было не нужно. Казалось, за неё говорит энергия, что течет в её жилах, и какой-то внутренний стержень, не заметить который просто невозможно. Просто посмотри, и поймешь, кто перед тобой. Не нужны ни регалии, ни знакомства с фамильным древом. Всего лишь один взгляд, и Джесси уже осознавала, что против владычицы она неуклюжий котенок…
'Как странно', - думала она, — 'неужели все Серебро было таким?'
Мужчина, встретивший нас в холле Центра, не показался мне враждебно настроенным, но рядом с ним было как-то не по себе. Холодный, колючий взгляд черных глаз на красивом лице, казалось, проникал куда-то в самую глубину моего естества. Было жутко. Но в то же время я помнила, кто я и для чего сюда пришла. А раз сделала это, то должна дойти до конца.
Словно по странной дороге в Бездну мы спускались все ниже под землю, наблюдая за тем, как вместе с каждым нашим шагом вниз, погружаются судьбы молодых демонов содержащихся тут. Я думала, что самое ужасное — это ярость, из которой невозможно найти выход. Такими были демоны первого, самого верхнего, яруса. Казалось, что мы оказались на огромном полигоне, где просто блуждали содержащиеся здесь десятки подростков. Не было ни клеток, ни камер, мы просто шли по узкой тропе из светлого камня, Мортис строго-настрого запретил сходить с неё.
— Они не видят нас, не видят друг друга. Мир за тропой — иллюзорная реальность для каждого из них. Момент, когда они оказались запертыми в собственных эмоциях. Постепенно, деталь за деталью, мы меняем эту иллюзию, шаг за шагом корректируя реальность и вытягивая их из этого омута. Это довольно длительный процесс, в таких случаях быстро не получается, — пояснял нам Мортис по мере нашего движения.
Иногда нам встречались работники Центра, казавшиеся заснувшими, так как стояли с прикрытыми глазами у самого края тропы напротив того или иного демона. На нас они не обращали никакого внимания, продолжая незримо следить за своими подопечными.
— Что они делают? — поинтересовалась я.
— Переживают реальность вместе со своими подопечными, меняют их воспоминания, читают и правят мысли, — монотонно отозвался он. — Например, сейчас, — указал он в сторону золотоволосой демоницы, замершей у края тропы напротив молодого демона из Дома Огня. — Эйрис должна поменять жертву в восприятии Донаи.
— Как это?
— Ну, вы должны знать, что просто так в такой ситуации не оказываются. Доная сильно искалечил дорогую для себя женщину, он сжег их дом, когда вышел из себя. С тех пор не может выйти из того состояния, день за днем переживая то, что с ним произошло, не в состоянии отпустить это. Эйрис меняет жертву в его памяти на постороннего демона, делая восприятие менее личностным.
— То есть, завершив лечение, он и не вспомнит, что на самом деле с ним произошло?
— Почему? — усмехнулся Мортис. — Мы не отпускаем грехи, не лечим совесть и не пытаемся заставить их поверить, что они невинны. Когда он выйдет из шокового состояния, то будет помнить все, просто не будет так остро реагировать. Он сможет перейти через самые острые эмоции первостепенной реакции. И, владычица, молодость не повод не нести ответственность за содеянное. Доная предстанет перед судом Главы Дома и понесет наказание, когда сможет его осознать.
Я ничего не ответила. Не потому, что мне нечего было сказать. Просто в тот момент я поняла, что когда у тебя не хватает собственных внутренних сил пережить что-то ужасное, совсем не плохо, если тебе помогут… Вот только, что думать, если это делается не для того, чтобы помочь излечиться, а чтобы ты почувствовал боль.
Очередной ярус и полное непонимание происходящего. Даже воздух здесь похож на тягучий кисель, в котором будто залипаешь. Неловко двигаться, не хочется продолжать путь, не хочется ни спрашивать, ни смотреть. Ничего не хочется. Ни дышать, ни жить, ни существовать. Странная осязаемая апатия нахлынула на меня с головой, заставляя замедлить шаг. Как же тяжело…
— Вы молоды, потому так реагируете, — заметил Мортис, стоило нам ступить на очередную тропу.
Если на верхнем ярусе демоны за тропой двигались, даже порой вели себя агрессивно, сражаясь с невидимыми соперниками, то здесь они сидели или лежали, словно окаменевшие статуи: по их волосам не струилась сила, а взгляд был устремлен куда-то в бесконечность. Они не замечали ничего вокруг, словно прибывали в вакууме.
— Здесь те, кто потерял смысл своего существования, — продолжал комментировать окружающее Мортис. — Такое среди нас тоже встречается. Мы постараемся не задерживаться тут. Их эманации слишком сильны для здоровых молодых демонов, для вас в том числе. Стоит отметить, что заставить кого-то вновь почувствовать вкус к жизни куда сложнее, чем переступить через эмоции.
С трудом переставляя ноги по тропе, я понимала, что никогда не забуду то, что увидела тут.
Забвение.
