— Что? — несколько приглушенно вскрикнула Эмерелис, отчего её волосы полыхнули ярким пламенем. — К чему это?
— А почему нет? Разве есть разница между ритуалами прошлого и настоящего, если вы действительно признаете меня? Или все это лишь ничего не значащие слова?
— Но… — попытался было вмешаться Яр, — подобная клятва фактически связывает нас по рукам и ногам…
— Нет, она всего лишь не позволяет вам убить меня или навредить. Я изучила этот вопрос вместе с моим Шаи. Не стоит передергивать. Все решения относительно будущего страны принимал и будет принимать Совет, вот только избежать возможного зла, исходящего от моих соратников, возможно лишь начав строить наше будущее на доверии.
— Но, владычица, разве можно называть доверием подозрение, облеченное в принуждение? — как бы, между прочим, поинтересовался Глава Дома Воздуха.
— Разве я принуждаю вас? — легко улыбнувшись, спросила я. — Разве столь сильно коверкаю ваши судьбы, прося о такой мелочи, как невмешательство в личные дела моего Дома и не причинении мне вреда? Разве не имею я права представлять интересы своего Дома и иметь право голоса согласно своему положению? И, наконец, разве не все эти права будут закреплены за мной по окончании моего вступления в наследие Серебра? Или все это лишь ничего не значащие слова? — невинно поинтересовалась я, проводя кончиками пальцев по игнису, что был прикреплен в качестве маленькой броши-полумесяца у меня на груди. — Все это и так по праву крови принадлежит мне, как последнему Жнецу, — уже жестко подытожила я. — И то, что мое, моим и будет!
Глядя на вытянувшиеся лица присутствующих, я невольно отмечала и подмечала для себя их реакции.
Ненависть, такая жгучая и плохо скрываемая, Эмерелис.
Неприязнь и презрение Яра.
Интерес Оберона.
Любопытство Амира.
Такое же плохо скрываемое одобрение Лаиссы, которая, казалось, ещё чуть-чуть и не справившись с эмоциями, начнет петь.
Задумчивый взгляд Дэнариса и его сына Тамира, что, казалось, разделяли один скептицизм на двоих.
Скрытое одобрение Иримэ.
Неприкрытый азарт и удовольствие от увиденного во взгляде Рэя.
И такая единственная и драгоценная любовь, что растворилась на дне золотых глаз, покрытая лишь поверхностным одобрением, потаенная, но такая очевидная для меня.
— Хм, неужели только я одна не понимаю, в чем смысл подобных мер? — 'искренне' изумилась Эмерелис. — Вы последнее Серебро, неужели Вы полагаете, что кто-то из нас способен причинить Вам физический вред?
— 'Вред', - повторила я за ней, — Вам ли не знать, что кроме физического вреда, может быть и 'вред' иного происхождения?
— Я все равно против, — непреклонно заявила она. — И вовсе не потому, что у меня были какие-то неоднозначные намерения на Ваш счет. Однако я считаю неправильным принуждать Глав Совета к подобным действиям. Как мы будем выглядеть в глазах общественности?
— Как Главы Домов Кайруса, которые единогласно и искренне заявили о том, что поддерживают последнее Серебро, — твердо сказала я.
— Я согласен с Главой из Дома Огня, — взял слово Яр, в то время как я мысленно внесла ещё одну зарубку по количеству моих личных врагов. — И совершенно не вижу в этом необходимости…
— Ты вообще мало чего видишь, — фыркнула Лаисса, одарив демона пренебрежительным взглядом. — И прежде чем нести всякую чушь, лучше собери мозги в кулачок и задумайся, что будет с тобой и твоим Домом, если пострадает наша последняя владычица. Что? Никак не сообразишь? — некоторое время она молчаливо сверлила его взглядом, в то время как Яр старался и вовсе на неё не смотреть. — Ты всегда был туповат. И с каждым годом, что-то с тобой не то творится. Я слышала, можно вскрыть твой 'орех' и посмотреть, можно ли тебе ещё помочь, — наконец, ворчливо добавила она, словно древняя старуха. — Я с тобой, — подмигнула она уже мне.
— То, что ты сидела в Совете, когда меня ещё на свете не было, не дает тебе права перебивать меня и тем более разговаривать со мной…
— Не жужжи, — отмахнулась она. — Продолжим, — обратилась она ко всем присутствующим. — Ещё кто-нибудь хочет возразить? — как-то плотоядно взглянув на Оберона, Рэя и Дэнариса, поинтересовалась она.
— Я только за, — кивнул Оберон.
— Ты всегда был способным мальчиком, — подмигнула она ему, на глазах превращаясь из старухи в очаровательную молоденькую девчонку. И дело было не в физическом преображении, она вовсе не меняла внешность, но выражение лица, манера говорить, взгляд, казалось, просто перетекли из одной формы в другую.
— Думаю, это решение, которое не стоит принимать за один день, — сказал Дэнарис, обменявшись тяжелым взглядом с сыном.
— Дай вам волю, — легко отозвался Рэй, — вы лет десять будете обдумывать. Я за. Дом Воздуха поддержит просьбу владычицы. Любые бреши стоит прикрывать вовремя.
— Золотой Дом, — заговорил Лео, — принесет свой Дар.
— И того, — задумчиво постучав изящными пальчиками по поверхности обсидианового стола, изрекла Лаисса, — Трое 'за', один 'в раздумьях', двое 'против'. Думаю, через неделю нам стоит ещё раз собраться…
— Мое решение не изменится, — сухо ответила Эмерелис.
На что Лаисса, обменявшись многозначительным взглядом с внуком, лишь усмехнулась и легко сказала:
— Как скажешь, дорогая… как скажешь…
* * *
— Нам стоит быть осторожными, Яр, — прошептала Эмерелис. И, несмотря на то, что демоница позаботилась о том, чтобы их разговор остался лишь между ними, она не могла заставить себя говорить громче.
— Неужели ты думаешь, что у них хватит смелости открыто выступить против нас?
— Я думаю, у них хватит решимости идти до конца. Пока Совет не примет единогласного решения по этому вопросу, клятва не будет иметь ровным счетом никакого значения. Только все Дары преподнесенные, как один, могут означать признание…
— Я не отступлю, ты же знаешь, как и ты. Они не отважатся вступать в открытое противостояние…
— Уверен? Я — нет. И ждать первого шага с их стороны я не стану.
— Что ты имеешь ввиду?
Прищурившись, демоница склонилась к губам своего любовника и очень тихо прошептала:
— Серебро само по себе ничто. Без поддержки Золотого Дома она всего лишь девчонка, беспомощная и никчемная, которой самое место в подвалах Центра Нестабильных, так глубоко, как это возможно.
— Ты хочешь выступить против Лео?
— Я хочу выбить опору из-под его ног, чтобы петля затянулась, — усмехнулась она, прикусывая нижнюю губу мужчины и садясь на него сверху.
Яр протяжно застонал, но чего в этом стоне было больше, наслаждения от близости женщины или возможности чужой смерти, удовольствие от которой уже сейчас просачивалось в его разум, он и сам, пожалуй, не знал.
