- Ведьма моя, - прошептал он, перехватив поводья одной рукой.
- Что?
- Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень красивая? - вторая рука поползла по талии.
- Да.
- Кто?! - талию тут же стиснули, рывком прижав к себе.
- Не рычи.
- Это тот петух неощипанный, который чемоданчик привез? Гиацинт твой?
- Он тоже, - широко улыбнулась. - И правильно - Георгян. Извини, у меня была жизнь и до тебя. Не надо меня убивать за это.
- Не буду, - хватка ослабла. - Даже наоборот.
- Это как?
- Держи, - Демьян сунул в мои руки огромное зеленое яблоко.
- О, спасибо! - рот тут же наполнился слюной.
Смачно вгрызлась в него, даже застонав от удовольствия. Кисло-сладкий сок наполнил рот и потек по подбородку.
- Теперь мне совсем стыдно, заморил тебя голодом! - последовал поцелуй в шею.
- Ничехо сташного! - ответила с набитым ртом.
- Хорошо, - шея снова взорвалась фейерверком мурашек под его губами.
Решив отвлечься на немного от яблока, я повернулась к Демьяну и поцеловала. И, конечно же, действуя по вездесущему и непобедимому закону подлости, в тот же миг под копыта коня кто-то выскочил.
- Мааарусечкааа! - завываниями понеслось из-под брюха вороного. - Помиирааааааает ведь!
- Да тише ты, не мельтеши! - крикнул Демьян, натянув поводья. - Отойди в сторону, а то затопчет ведь!
- Кто помирает? - я вгляделась в мелкого мужичка, отскочившего вбок.
- Агуся моя! - тот залился слезами, комкая кепку. - Помираааает!
- Агуся? - я вспомнила бабулю, которая навестила меня в первый день. Внутри все заледенело. Я повернулась к парню. - Демьян, гони!
Глава 24 Огурчики
- Что с ней? - спросила я, когда мы все спрыгнули с вороного, который вмиг домчал нас до избы в середине улицы.
- Да вот сами смотрите, - мужичок провел нас в дом и указал черную дыру открытого подполья, которая чернела в полу.
- Она упала туда? - заглянула внутрь и разглядела Агусю, лежащую на полу.
- Так и есть! Вот ведь понесла ее нелегкая за огурчиками!
- Сейчас достану, - Демьян одним движением скользнул в погреб, снова заставив залюбоваться собой.
Бережно подхватив бабушку на руки, поднялся по лестнице и уложил ее на кровать в комнате. Пощупала пульс - жива! Уже хорошо. А что за запах? Тааак, поняла.
- Что пили-то? - покосилась на мужичка, который стоял рядом, шмыгая носом.
- Да самогончик, наш, Агуся сама на травках настаивает. - Ответствовал он, не сводя глаз с лица бабушки. - Потому в погреб ведь и полезла она, за огурчиками. За закусью, стало быть.
Посмотрела Ведьмовским оком, покачала головой. Да, знатно накуролесила Агуся, с самой верхней ступеньки навернулась, похоже. Все остальные копчиком пересчитала, и вдобавок головой об пол приложилась. Так и запишем - ушиб всей бабки.
Ладно, не до шуток. Осмотрела тщательно, убедилась, что нет переломов, успокоилась. Рану на голове начала обрабатывать спиртом, и больная тут же очухалась, заводив носом.
- У, крепенький, - улыбнулась, снова похваставшись единственным уцелевшим зубом.
Не открывая глаз, потянулась за ваткой, смоченной в спирте.
- Агусечка, родимая! - дед пришел в восторг. - Очнулася!
- Не ори, Прохор, - бабушка поморщилась и распахнула пьяные очи. - Чего стряслось-то? Ой, Марусечка! Здравствуй, милая!
- И вам не хворать, Агуся, - я присела на краешек кровати. - Что отмечали-то?
- Да разве в моем возрасте повод нужен? - она усмехнулась, махнув рукой. - Коли проснулась утром, уже праздник!
- Ясно. Весело у вас утро началось, ничего не скажешь. Как чувствуете-то себя?
- Паршивенько, - призналась пациентка. - Все тело болит.
Точно, ушиб всей бабки.
- Из-за чегой-то?
- Так упала ведь ты, как в погреб полезла. - Пояснил Прохор.
- Вот те нате, - Агуся похлопала глазами. - И не помню ведь ничего. А ты зачем из-за таких глупостей Марусечку взбаламутил? Да с самого-то ранья? Велико дело, рухнула пьяная бабка в погреб, делов-то!
- Он все правильно сделал, - вмешалась я, - не ругайте его. Мало ли, что серьезное было бы.
- Лады, не буду ругать окаянного домового, только взамен не выкай мне.
- Хорошо, перейдем на ты. Стоп! - теперь уже я широко распахнула глаза. - Прохор домовой?!
- Агась, - бабушка попыталась кивнуть и сморщилась от боли. - Единственный мужчина в моей жизни уж лет, значится, - сморщила лоб, - не припомню уж, скоко.
- Да куда ж я без тебя, Агусечка! - мужичок сжал ее ладошку.
Ух, ты ж! Да тут любовь! С домовым! Ай, да бабулечка!
- Ну, уход за больной будет отличный, - пряча улыбку, я встала. - А мы тогда пойдем. Выздоравливайте, Агуся! Если что, тут же зовите, хорошо?
- Ох, как и благодарить-то тебя, родимая? Как назло ведь, пирогов не пекла еще седни! Погодь-ка, - бабуля вскочила с постели, - ща я тебе огурчиков из подпола достану, в гостинчик!
- Нет! - мы, все трое, загородили ей путь.
- Да как же...
- Ложитесь и не вставать до завтра, минимум! - я строго посмотрела на нее, потом на домового. - Прохор, проследите!
- Обязательно, - он с готовностью закивал и повел Агусю обратно к постели. - С места мне не сойти, не позволю ей бегать!
- Так ведь огород же! - пациентка горестно вздохнула. - Полоть кто будет? А поливать? А удобрять? А огурчики собирать?
- Все сделаю! - Прохор сел рядом на кровать.
- Огуречик ты мой! - бабуля прослезилась.
- Идем, - прошептала я, подтолкнув Демьяна к двери. - Любовь прекрасна!
- И не говори! - промурлыкал мой обжигающий медбрат, прижав к стене в сенях.
Когда я, слегка растрепанная, но счастливая, вышла из дома Агуси, там уже собралась половина деревни - чтобы помочь. Народ быстро разделил обязанности, и понеслось -одни поливали, другие пололи, третьи окучивали. У меня даже ком в горле встал от милоты такой воодушевляющей картины!
- У вас всегда так? - прошептала я, глянув на Демьяна.
- Да, - подтвердил, кивнув, и чмокнул в щеку. - Пойду воды натаскаю.
- Хорошо.
- Не надо плакать, я всего на полчаса, - обжег взглядом и ушел, подхватив ведра.
В самом деле, слезинки заскользили по щекам - котовасинцы растрогали. Вытерла влагу и увидела Галку с дочерьми.
