— Зэлдар… — выдохнула я, не в силах произнести страшные слова. Начала издалека. — Скажи… Вся эта война, которую ты затеял… Что побуждает тебя, побуждало… Резня на Катарии сделала тебя жестоким и сильным воином…
— Она сделала меня собой.
— Да, это так. Вся твоя жизнь построена на войнах. Ты потерял близких… — я опустила глаза. Хоть в этом мы схожи. Было бы лучше, сложись хоть у кого-то из нас судьба иначе. — Тобой всегда движет желание разрушить Союз. Быть может… пора остановиться? Представь, что то топливо, что всегда двигало тобой… двигало твоей местью, твоим желанием покарать врага, — оно сгорело. Его больше нет, но есть большой мир, со всех сторон смотрящий на тебя.
— Почему я должен думать так? — в его голосе послышались ноты угрозы. Конечно, я опять наивна в своей попытке остановить гигантский аюстер на лету. Зэлдар не изменял идеалам. — Как можешь ты судить об этом, Альтарея? Союз был и остается Империей с беспринципной политикой, мертвыми городами и погубленными планетами. А что касается личного… то да. Союз и в этом мне серьезно задолжал. Какие у меня могут быть основания действовать иначе?
— Я!.. — воскликнула и в порыве схватила тяжелые ладони мужчины, приблизившись на расстояние, при котором прослойка воздуха между нами моментально стала горячей и плотной. Мой живот упирался в его. — Разве я не являюсь кем-то для тебя, что может… что станет важнее бесконтрольной мести?.. — я пыталась заглянуть в его глаза и еще глубже, чтобы хоть немного подсмотреть за протекающими в них процессами. Но лицо оставалось сосредоточенным, не более того. Зэлдар молчал, а с его губ не сорвались слова, которые я надеялась услышать.
— Альтарея… твое утомление меня пугает, — высказался он наконец.
— Пугает? — сарказм прорвался сам собой. — Ребенок, ты боишься за него. Все это время я была для тебя возможностью отыграться за прошлое. Ты видел во мне моего отца. Именно поэтому ты не убил меня в первый раз, ты хотел проверить…
Я судорожно вздохнула. Правда вылезала клочками, закручиваясь в большой ком обид и недопонимания. Правда была простой и прозрачной и лишь своими надеждами я нарисовала пушистые розовые облака. Которые сейчас превращались в грязную вату.
— Разве нет? — продолжала я, внутри воцарилось подозрительное спокойствие и трезвость мыслей. — Инстинкты сыграли свое дело и незапланированный ребенок вновь спутал твои планы. Тебе пришлось оберегать его. Ты сам не знаешь, как относиться ко мне. Влечение, симпатия и ребенок развернули тебя ко мне светлой стороной. Но прошлое рано или поздно накроет тебя с головой. Не сейчас, так потом. Ты не сможешь забыть… Ты всегда будешь видеть во мне убийцу своей семьи.
Он молчал. Молчание растекалось по старинному залу, как ядовитый туман, подтверждая истинность моих слов. Хватит строить розовые замки. Пора увидеть руины моих ожиданий. Несмотря на приступы депрессии я всегда подсознательно надеялась, что жизнь сложится так, как надо. Я найду место, которое станет для меня оплотом безопасности, у меня будет дом и мужчина, которому можно будет довериться целиком и полностью. Жизнь же упорно показывала обратное. Не знаю, чем я прогневала ее.
— Твоя семья задолжала мне слишком много, это правда, — его голос был глухим и тяжелым. — Как и твоя родина, Альтарея. Но я смог примириться с этим. Тебе не стоит сетовать на судьбу. Я всегда был благосклонен к тебе.
— Благосклонен… — я печально хмыкнула. — Что на этом можно построить, Зэлдар? На благосклонности? У меня нет самого главного, что отличает личность от… раба. У меня нет свободы и права выбирать.
— Довольно, Альтарея, — отрезал он раздраженно. — Я предупреждал, что правду нелегко принять. Все эти разговоры про свободу глупы. Я не хочу их слышать. Ты не в состоянии оценить всех угроз и последствий такой свободы. Ты не доросла, девочка.
— По-твоему я просто глупа, Зэлдар. Но ты прав. Во всем. Я привыкла видеть все в другом, искаженном свете. Мне так было проще. — Я вздохнула, отворачиваясь. — Мы виноваты перед тобой. Больше всего на свете я бы хотела отменить это прошлое, но этому не бывать… Мне очень жаль. Эту вину невозможно оценить и измерить. Она останется навсегда. Но это не отменяет моих желаний и права на ошибку. У меня еще остались родные люди в этом мире и я хочу их видеть.
— Альтарея… — имя прозвучало тоскливо, мужчина, как и я, был истощен. Его мощные плечи опустились, дыхание стало тяжелым, гримаса на лице стала казаться насмешкой на фоне потухших глаз. Он протянул ко мне руку, но я отпрянула. Задом попятилась к двери, наткнулась на металлическую утварь и чуть не упала. Зэлдар сделал несколько шагов следом, но я выставила вперед ладони, отчаянно замахала.
— Не надо! — воскликнула. — Не подходи! Не хочу! Мне нужно восстановить дыхание, Зэлдар. Мое собственное дыхание, а не одно на двоих. Я хочу побыть одна.
С этими словами я выскочила за дверь и бросилась на улицу, подальше от старинного замка. За спиной послышалось мягкое жужжание Эндо.
Глава 17
Осенний лес был окутан свежестью и прохладой. Листва приятно шуршала под ногами, а оставшиеся птицы робко напевали в верхушках деревьев. Внутри меня воцарилось странное спокойствие. Все, что могло еще трепыхаться, уже выгорело, душа затвердела, принимая непреложную правду жизни. Все, что могло случиться — случилось, страхи и ночные кошмары вылезли наружу и в свете дня перестали казаться такими устрашающими. Просто заунывно печальными, как серое осеннее озеро и черная непоколебимая вода в нем.
Мир раскололся, однако слез жалеть об этом не осталось, а мысль не трепыхалась в отчаянной попытке что-либо изменить. Да и что я могла сделать с прошлым? Смирение, вот ответ на вопрос. Я должна была смириться с катастрофой двадцатилетней давности, а также с будущим, разрушенным ею же. Ощущение маленькой детали в огромном механизме — жизни, не покидало меня. В какую бы сторону я не повернулась, я не могла остановить движение гигантского маховика. Маленькое колесо, среди таких же колес, а вовсе не рулевая колонка, вот что я чувствовала.
Зэлдар был еще одной деталью. Я совсем перестала злиться на него, ощущения обиды затерлись и растворились в дымке, мягко струящейся по земле. Но и своей вины я не чувствовала. Мы были словно небольшие шестеренки, сводимые вместе волей механизма огромных часов и также неотвратимо разводимые ею.
Я присела на пень. В ногах чувствовались слабость и дрожь, и это были, пожалуй, единственные мои ощущения. Пустым взглядом уставилась на заросшее тиной лесное озеро. Поежилась. Холодная, непоколебимая вода подскажет, как научиться не думать ни о чем. Как не чувствовать…
— Алгоритмы, — раздался дребезжащий голос Эндо, когда я окончательно застыла и слилась с окружающей средой. — Есть алгоритмы. Для всего.
— У? — непонимающе промычала я.
— Я разрабатываю систему! — оживился робот. — Нет мыслей и чувств, для решения которых не нашелся бы верный алгоритм. Мне так проще интегрировать знания об эмоциях. Алгоритмы принятия решений. Наиболее эффективные пути, чтобы сохранить психический баланс. Пережить эмоции с минимальными потерями. Не слишком усердствовать в мыслях.
