Ермаков ушел в комнату, слыша, как беззвучно плачет жена. Он открыл меню смартфона, в разделе CMC-сообщений было одно от Сергея Авдеева:
«Здравствуйте! Жду Вашего звонка. С уважением, Сергей».
Коротко и по существу! Ермаков уважал людей, способных лаконично выражать свою мысль. Еще одно сообщение пришло от неизвестного абонента:
«Товарищ капитан! Это Андрей Редько. Вы были правы насчет свидетелей. Я все-таки проявил самодеятельность. Я обнаружил видеозапись предполагаемого автомобиля, что скрылся с места аварии. Выслал файл по Ватсапу».
Долго крутилось колесико интернет-соединения. Запись была сделана с внешней камеры бизнес-центра, стоящего на пересечении проспекта Кима и Наличной улицы. Таймер зафиксировал время. Одиннадцать часов шестнадцать минут. Видео было скверного качества, неестественно медленно двигались фигурки пешеходов, замер мерцающий желтый сигнал светофора. В поле обзора появилась машина скорой помощи, правый бампер имел свежие следы повреждения.
Ермаков просмотрел видео два раза, убедившись, что номер машины попадает в фокус на четверть секунды. Он потер висок, боясь очередного приступа мигрени, набрал номер Димы Родионова. Родионов был румяный толстяк-оптимист, словно персонаж фильма, – в реальной жизни подобные клише встречаются редко.
– Здорово, Ермаков! – радостно закричал Родионов.
– Привет, Дима! – поневоле улыбнулся капитан. Они были ровесники, оба являлись болельщиками «Зенита» и изредка накачивались пивом после работы. Ко всему прочему, Родионов был эксперт от Бога. По мельчайшим частицам пыли он мог рассказать красочную историю предмета.
– У меня к тебе не служебная просьба…
– Жги, братишка!
– Я скину видеозапись, глянь номер фургона скорой помощи, если возможно.
– В мире не существует невозможных вещей! – с пафосом произнес Дима. – Шли депешу, чувак!
Ермаков кликнул на сообщение, файл упорхнул к эксперту. Прежде чем связываться с Авдеевым, он позвонил Редько, хотя, по факту, это являлось служебным нарушением. Молодой человек звонку капитана не удивился.
– Доброе утро, товарищ капитан!
– Доброе… – сказал Ермаков. – Вы все-таки втянули меня в частное расследование, Андрей! Ладно. Рассказывайте, что еще накопали!
– Файл я вам отправил, – ответил Редько. Говорил он все тем же ровным тоном, словно обсуждал постороннюю проблему. – Но не это главное. Я обошел квартиры, окна которых выходят на проспект Кима. Пожилая женщина, проживающая в квартире номер сорок три, видела молодую женщину в малиновом плаще. Женщина села в автомобиль синего цвета. Это случилось в районе одиннадцати утра, по телевизору только началась трансляция передачи «Здоровье» с Еленой Малышевой.
– Много квартир пришлось обойти? – спросил Ермаков.
– Двадцать шесть. Я отмел верхние этажи, по причине плохого обзора… Знаете, товарищ капитан, там было что-то странное…
– Конкретнее, пожалуйста!
– Большинство жителей не могли вспомнить вчерашнее утро. Они выглядели… Они были растеряны, понимаете?
– Люди часто теряются, когда им задают вопросы на тему личной жизни. Где был, что делал…
– Я соврал, что проверяю работу теплоцентрали, – не моргнув глазом сказал Редько. – Типа того, что на проспекте меняли трубы перед началом отопительного сезона.
– Вы – мой кумир, Андрей! – хмуро пошутил капитан. – Сделаем так. Вы свою свидетельницу пока не беспокойте, я, если что узнаю, вам позвоню.
– Спасибо, товарищ капитан!
– Дело пока не возбуждено, – проворчал Ермаков. – Можете обращаться по имени. Григорий.
– Спасибо, Григорий!
Из кухни прилетел звонкий голос Наташи. Женщина выслушивала отчет сына о проведенной контрольной работе. Мысль о возможном разводе вызвала приступ тягучей головной боли. Зазвонил смартфон, Ермаков, не глядя, чиркнул пальцем по экрану.
– Привет еще раз, бродяга! – закричал Родионов.
– Уже готово? – ухмыльнулся Ермаков. – Быстро…
– Умеючи, все, брат, быстро! Лови инфу. Скинул номер. Тачка медицинская в угоне числится третьи сутки. Угадай, откуда увели?
– Сдаюсь!
– С Пряжки, мать моя женщина! – воскликнул Родионов.
– Из психиатрической лечебницы?!
– Так точно, гражданин начальник! По ходу, накроется у тебя сегодня выходной день, братишка!
– По ходу, так… – задумчиво сказал Ермаков.
– Лажа, обычно, прет с раннего утра, – рассуждал словоохотливый эксперт. – Погода поменялась, башка болит, смарт глючит, жена злая, молоко скисло…
– Молоко?!
– Ты чё, народные приметы не знаешь? – усмехнулся Родионов. – Если трижды на рассвете прокисло молоко, жди катастрофы. Вплоть до конца света!
– Спасибо, Дим! Увидимся!
– Пока!
Ермаков вышел на кухню. Наташа внимательно слушала сына, глубокая морщина отметилась на ее лбу.
– Все ясно, Саша… Папа? – Она кинула короткий вопросительный взгляд на мужа. – Нет. Пока не знает. Целую, сынок!
– Срезался? – утвердительно спросил Ермаков.
– Плохие новости редко бывают ложными… Наташа покидала в мойку грязную посуду.
Разговаривать сейчас с ней было бесполезно. В боксе такая тактика называлась – наступать подбородком. Ермаков вернулся в комнату, оделся, бросил в сумку пачку парацетамола. Он пожалел, что не зарегистрировал прошлой ночью дело Редько. Оно было практически раскрыто, хотя внутреннее ощущение беспокойства росло по мере появления новых фактов. Слишком просто. Так не бывает. Родионов прав, неприятности начинаются с раннего утра, хотя с молоком и апокалипсисом эксперт, пожалуй, переборщил.
В коридоре он обнаружил свой старенький банный халат, разрисованный акварелью под скелет человека. Узкие ребра, позвоночный столб.
– Чё за чума? – пробормотал Ермаков. – Наташа!
Отлично разбиравшаяся в интонациях мужа, женщина вышла в прихожую.
– Завтра Хеллоуин, – коротко сказала она. – У Сашки с друзьями будет вечеринка.
– И для этого потребовалось испортить мой халат?!
– Я потом постираю…
И, не дожидаясь ответа, ушла на кухню.
Ермаков вышел на улицу, холодный ветер ожег щеки. Погода больше подходила для середины декабря! Он достал из кармана смартфон и обнаружил, что связь отсутствует. Пророчества весельчака Родионова начинали сбываться.
На парковочной площадке его ожидал очередной сюрприз. Его старенький «ниссан» заблокировал огромный черный «майбах». Ярость зародилась где-то в животе, как злобный зверек, вонзила острые зубы в печень. Не думая о возможных последствиях, Ермаков ударил ногой по колесу престижного автомобиля. Тонированное стекло опустилось, из салона послышалась классическая музыка. Играла виолончель. Наружу выглянул улыбающийся мужчина.
