Но удача и я — два несовместимых понятия.
Платон стоял у барной стойки в очереди, вторым после толстопузика с дредами.
Как всегда весь в черном и в капюшоне.
Высился, как ворюга в банке, мрачной фигурой. Ему бы сейчас выхватить пистолет и потребовать кассиршу вывернуть кассу в мешок.
Я сомневалась. Так близко подходить и становиться за ним точно не входило в мои планы. Но и трусливо бежать я не хотела.
Наконец, решившись, я подошла ближе и остановилась в шаге от него.
Самойлов словно зверюга, унюхал мое приближение и резко обернулся. На лице у него была черная маска с изображением кожаного черепа. Глаза сверкали желчной зеленью и недобро смерили меня до самых пят с высоты его громадного роста. В кедах я едва достигала его плеч, отчего раздражалась еще больше. Чувствовала его превосходство.
— Привет, стерва. Соскучилась? — донеслась насмешка из-за ткани.
Я вспыхнула от злости.
— Держи карман шире, фрик. Я здесь за кофе, — и отвернулась к витрине со скучающим видом и дрожащими поджилками.
Самойлов наклонился ко мне ближе. Его глаза смеялись.
— А я уж подумал, что ты выслеживаешь меня, чтоб снова умолять трахнуть, — тише добавил он хрипловатым голосом.
Стыд окрасил мои щеки нездоровым румянцем. Я живо вспомнила, как вчера просила его об этом.
— Не дождешься. Вчера я была пьяная. Такого пира на твоей улице бомжовских фонарей больше не повторится. Я закодировалась. И вообще, мы с Ринатом помирились. Любим друг друга. Тебе такое чувство ведь не знакомо. С тобой только по пьяни можно на разок замутить, — я нагло задрала голову и посмотрела в его глаза.
А он даже не отклонился. Наоборот будто стал ближе. Я даже чувствовала запах металла и его кожи.
— Круто. Он вчера переебал половину сиськатых шлюх. Надеюсь и ты нашла убогий член, что согласился тебя поиметь. И да, ты права. Мне не знакомо такое возвышенное и искреннее чувство любви, как между вами. Вы друг друга стоите. Разбалованная заносчивая сука и самовлюбленный неверный кобель, — он отвернулся от меня с удовольствием глянув, как я задыхаюсь от гнева.
— Американо без молока и сахара и черный чай для моей девушки, — громко сказал Платон.
Я не ошиблась, после всех оскорблений, он назвал меня своей девушкой…
Я чуть прокашлялась, сказала громче
— Я не хочу чай. Я буду капучино.
Платон смерил меня снова ядовитым взглядом и усмехнулся
— Вот и возьмешь себе капучино, когда дойдет твоя очередь. Я сук не угощаю. Ооо… ты решила, что чай для тебя, — он засмеялся громче, — Подумала, что я назвал тебя своей девушкой?! — он ржал все громче и его смех из черного намордника казался сатанинским. Ох, как он взбесил меня в эту секунду!
— Моя девушка…Пиздец! Да я уж лучше б встречался с портовой шлюхой, чем с тобой. А что б назвать тебя своей, так вообще должен астероид уничтожить всех женщин, кроме тебя…Хотя нет, даже тогда врядли, — он отсмеялся, взял чашки у баристы.
Я стояла чернее тучи. Мое выражение лица было в тон его одежды. Гребанный фрик!
— Брэйн я пересела ближе, — позвал жеманный девичий голос.
Я обернулась, глянуть на соперницу.
Черт, почему соперницу?!
Просто его очередную девку!
Это была та миловидная брюнетка, которую он тискал у богатого особняка, когда я действительно следила за ним. Ухоженная и красивая. В шелковом голубом сарафане и в босоножках на шпильках. Она сидела, как фотомодель журнала Wog, с идеально уложенными на один бок кофейными волосами и большими глазами — маслинами. Ее внешность очень напоминала латинских танцовщиц из зарубежных клипов.
Черт, сильно красивая сучка!
Злость подобная урагану, сильному и мощному, заполонила меня до макушки. Я развернулась к Платону. Его циничный и насмешливый взгляд добавил дровишек в топку.
Я с силой подбила чашки в его руках. Горячий чай и кофе расплескался по его рукам и батнику. Он удержал стаканы. И рассмеялся мне вслед. А я уже бежала прочь, оставшись без капучино.
— Сумасшедшая истеричка, — услышала я писк холенной девки Самойлова.
Его смех, словно он прочитал все мои эмоции, как в открытой книге, мерзко звучал в ушах даже в тачке. Я с силой ударила по рулю.
Бля. Я его ревную…
Глава 16
Ринат открыл дверь после первого звонка. Я пылала, как зажженная лучина. Мой бойфренд напротив был спокоен и свеж, видимо только после душа. В чистенькой рубашке и джинсах с сияющей голливудской улыбкой и кристально чистым взглядом голубых глаз. Даже не поверишь в то, что он, кобелина, всю ночь изменял мне. Лицимер. Сытый, натрахавшийся.
А я не лучше.
Если б Платон вчера согласился заняться сексом со мной, а еще хуже, если б Макс не бросил меня в спальне, я бы была с подобными грешками.
— Киса, проходи, — Ринат пропустил меня не отходя от прохода, специально, что б я коснулась его плечом.
Я прошла в прихожую и сразу направилась в кухню.
Надеюсь, хоть здесь поем.
На Рината было по прежнему плевать. Словно мы давние товарищи. Вообще пусто. Никаких чувств. Ни брезгливости, ни огорчения, ни обиды и уж конечно, ни любви.
Я нагло и бесцеремонно залезла в холодильный шкаф и достала запечатанный сендвич с индейкой. Не разогревая, распаковала и откусила, стоя у стола.
Достала с полки банку холодного Спрайта. Открыла и с удовольствием запила.
— Детка, ты голодна? Там есть стейки и овощи. Разогрей себе, — удивленно пробормотал Ринат. Подошел ближе и сел на кухонный стул.
Я отмахнулась, мол, по фиг. Съем сендвич.
Пока жевала, Ринат разглядывал меня пристально и долго. Откинулся на спинку стула и скрестил руки на животе.
— Фух, теперь легче. Так что, мириться будем? — бодро спросила я.
Встала и перекинула ногу через его бедра. Оседлала блондина, как скакуна.
Ринат сразу прихватил мою задницу и притянул ближе.
— Я вообще думал тебя проучить. Ты меня сильно долго морозила. Думал, что между нами уже все, — проговорил он слишком уверенно.
Я чуть потерлась бедрами по его члену, чувствуя, как он оживает.
— Ну, как знаешь. Мое дело предложить, — очаровательно улыбнулась я, почти искренне.
Чуть привстала, делая вид, что намереваюсь встать с его колен.
Мужик придержал меня.
— Не дергайся, киса, — и потянул меня рукой за шею к себе.
Поцелуй получился скользкий с привкусом разочарования и невысказанных обид.
